прощаясь с жизнью, ведь только от огня я могу умереть без возможности возродиться. Осмотрелся. Темная камера и свет, падающий через решетки в тесную клетку. По ту сторону решетки увидел фигуру стражника, охранявшего меня. Мятеж? И кто же метит на мой трон?
Новая волна боли заставила согнуться пополам. Вновь огонь, раздирающий плоть. И до меня начало медленно доходить. Все вспомнилось. Последняя сцена в ванной… Амита, бледная, но прекрасная, швыряет в меня огненный шар. В ее глазах — сожаление и упрек. Мысли прояснились, благодаря брату, вернее его точному удару и кафелю на стене ванной. Значит, Амита носит под сердцем малыша. Моего. И сейчас я готов голову отгрызть самому себе за мою вспыльчивость, гнев, сомнения в ее верности. Как мог я так думать?
Вновь мистический огонь заставил скорчиться в адских муках. Но в камере по-прежнему было темно. Значит, не моя это боль.
Чувствовал, как замок начинает содрагаться, словно накапливая магические силы.
— Амита! — прошептал я, полностью уверившись, что боль — ее.
Охранник подошел ближе к моей темнице.
— Выпусти! — только прохрипел я, хватаясь руками за толстые прутья.
— Императрица велела не выпускать тебя, Император, — тихо ответил охранник, склонив голову.
Но парень стоял слишком близко. Возможно, намеренно провоцировал меня на побег.
Времени было катастрофически мало, и я, ухватив дракона за одежду, рванул на себя. Парень отключился от удара. А я, мысленно поблагодарив охрану, не успевшую еще модифицировать тюремные помещения, выхватил связку ключей из рук обезвреженного охранника.
Открыл замок и помчался вверх по лестнице, к выходу. Оказавшись на улице, двинулся к источнику света, озарившего яркой вспышкой, казалось, весь замок, погруженный в предрассветные сумерки. Ноги несли меня слишком медленно. Я полетел. И только оказавшись на арене, упал на землю, вновь принимая облик человека. Я чувствовал магию безумной силы. Мозг никак не хотел до конца осознавать всю ситуацию в целом. Но я видел, как четверо Старейшин стояли вокруг источника огня, образовав круг. И только теперь я осознал, что в центре круга — моя жена. Старейшины, не позволяя пламени вырываться из круга, с каждым мгновением увеличивали силу огня, в котором горела моя Амита.
Я обезумел. Подскочил к первой фигуре в черном плаще и с силой попытался вырвать его из круга, надеясь разрушить его целостность. Собрав все силы, направил их на огонь, пытаясь погасить его.
Меня кто-то схватит за руки, оттаскивая от круга.
— Нет! — орал я, видя, как хрупкая фигурка жены сгибается пополам. От боли.
— Разве не видишь, ты только делаешь хуже! — заорал Мик мне в лицо, — Ты убиваешь ее, брат!
Я продолжал рваться к любимой, но сил не хватало. Казалось, огонь сам начал отделять от меня Эмми. Моя магия уже не могла проникнуть сквозь барьер, поставленный Старейшинами.
Я застыл, видя, как хрупкая фигурка Эмми выпрямилась. Ее спина неестественно выгнулась, и все тело любимой приподнялось над землей. Огонь погас в одно мгновение. Старейшины опустили руки. А Эмми продолжала парить над землей. Ее голова была откинута назад. Все тело обмякло. А лицо было слишком бледным для живого человека.
Почувствовал, что меня перестали удерживать. И стремительно приблизился к любимой. Руки тряслись, ноги не держали. Осторожно притронулся к хрупкой ручке и, не имея больше сил, обнял малышку, крепко прижав к себе. Закрыл глаза. Зарылся лицом в волосы, которые пахли костром с примесью луговых цветов.
— Зачем же ты так… — прошептал я, прекрасно осознавая, что мои упреки в измене подтолкнули любимую на ритуал. Завтра я обязательно накажу каждого, кто вздумал поведать об обряде и провести его, отобрав у меня Амиту. Но это будет завтра. А сегодня, сидя на земле и прижимая к себе любимую, я впитывал каждое мгновение, каждую черточку, чтобы унести память о ней с собой в вечность. Часть меня не верила, что Амиты больше нет со мной. А вот вторая часть…
Полная апатия и безразличие ко всему накрыло меня. Амита лежала в моих руках, не дыша и не двигаясь. Я раскачивался, баюкая любимую на руках. Горло перехватило. Сердце замерло. Надежда медленно угасала во мне.
— Тим, — чья-то рука легла на мое плечо, кажется брат, но мне было безразлично, — она не сгорела. Значит, все сработало.
— Почему тогда она не дышит? — прошептал я, поглаживая щеки, нос, губы одной рукой. Превозмогая боль и спазм, сжавший глотку, начал говорить с любимой.
— Я люблю тебя, — шептал я, — и если ты не очнешься, я весь замок разнесу. Ты ведь меня знаешь! — это уже с угрозой, — и твоему миру достанется. Библиотеку твою спалю к чертям! — я прижался носом к нежному крохотному ушку, понял, что мой голос уже не хрипит, а скорее звенит от слез, но мне было плевать, — и полмира разнесу, а может быть и весь! И перейду на сторону Темных. Там меня давно ждут. И последую за тобой. И накажу тебя за то, что посмела проделать все это без меня. И комнату твою спалю!
Угрозы не возымели действия. Амита все также лежала в моих руках без движения. Я перешел на лесть.
— Малышка, я ведь не смогу без тебя, без твоей улыбки, без смеха, — увещевал я, баюкая Амту на руках, — ты только представь, что будет с моей бессмертной душой? А с драконами? Ты о них подумала? У нас ведь крестник появится скоро. И малыш. У нас с тобой же малыш будет. Я точно знаю, это мальчик. Я давно хотел сказать, просто боялся. Я сон видел. Там он и ты. Там мы вместе все. А он такой непоседа. Ужас просто. Настоящий дракон. И волосы у него, как у тебя. И глаза твои. У тебя волшебные глаза, я говорил? Нет, кажется. Прости меня, милая.
Я на миг замолчал, переводя дыхание. Выдохнул.
— Амита… — уже взмолился я из последних сил, — Не бросай меня. Пожалуйста! Я ведь так долго тебя искал, столько веков ждал… Ты не можешь меня оставить! И уйти не можешь! Ты ведь моя! Вся! Целиком! Только моя!
Моих волос коснулась нежная рука. Это легкое прикосновение заставило меня открыть глаза.
— Если ты еще раз выкинешь что-нибудь подобное, — прохрипел я, глядя в лицо Амиты, — я не гарантирую, что никто не пострадает.
* * *
На меня смотрели зеленые глаза любимой. Но теперь в них появились тягучие золотистые искорки. Она изменилась. Ее волосы переливались огнем. А кожа, казалось, искрилась.
Амита подняла руку, посмотрела на нее, словно не веря, что жива.
— Говоришь, сны видел? — прошептала малышка.
— Угу, — выдохнул я,