Читать интересную книгу Адепты стужи. Часть 2 - Александр Маркьянов

Сейчас несколько человек сидели в удобных креслах, в одном из кабинетов на первом этаже Большого дома — так называли дом для конференций — и смотрели в записи шоу, уже наделавшее немало шума в Америке. Шоу шло не с самых первых минут, режиссер выделил только самые значимые для этих людей отрывки. Смотрели молча…

На экране был зал, столько знакомый миллиона людей, была сама Опра, как всегда блиставшая своими белыми зубами и роскошной прической, была музыка, и был зал. И еще была молодая пара — странная для Америки. Она — потрясающе красивая брюнетка, одетая в нарочито скромное и в то же время обтягивающее — при российском Молодом дворе [Молодой двор — так назывался в среде русской аристократии двор наследника престола] нравы были не слишком строгие — черное платье. Выделялось украшение — колье из серебра и десятков бриллиантов, подчеркивающее изящную линию шеи. Помимо обычных бриллиантов в колье — в большом равностороннем бриллиантовом кресте по самому центру лежал удивительной красоты красный бриллиант — даже специалист скорее всего не решился бы назвать его цену.

Молодой человек — его в отличие от его дамы в Америке никто не знал — выглядел сосредоточенным и спокойным. Строгий светло-серый костюм, больше походящий не на обычный костюм, а на военную форму — это и был один из вариантов парадной формы лейб-гвардии, в которой принято было появляться на придворных приемах при дворе русского Императора. Черно-желтая ленточка Георгиевского креста. Единственная награда — других он не удостоился, ибо не выполнил в свое время приказ. Не было бы и этой — но за него единогласно проголосовали его солдаты — те, кого он вел на смерть, и сам шел вместе с ними. Несколько планок и знаков отличия — «за ранение в бою», «за особое мужество, проявленное при выполнении воинского долга», «за Бейрутскую кампанию», «за службу в районе боевых действий». Знаки классности — парашютик с цифрой сто — выполнено сто прыжков с парашютом. Оскалившийся снежный барс в перекрестье прицела и два кинжала — значок инструктора горнострелковой подготовки. Наконец, небольшой значок — синяя эмаль земного шара, белая — раскрытый купол парашюта и те же два скрещенных кинжала. Фалерист, [Фалеристика — коллекционирование значков и медалей] хорошо разбирающийся в российских наградах, мог бы сказать, что это — знак службы в частях разведки воздушного десанта Российской империи, один из наиболее почитаемых в армии. У обычных десантников два скрещенных кинжала заменял один обычный русский обоюдоострый меч.

Молодой человек говорил глядя прямо в камеру, говорил спокойно и отчетливо, на хорошем английском с небольшим акцентом. Странно — но даже сейчас, те люди, которые собрались у экрана — все они ненавидели Россию, только в разной степени — все они слушали, затаив дыхание…

— … У вас неправильное представление о природе и сущности государства Российского. Величие русского народа в том, что он никогда не боялся принимать на себя ответственность за жизнь и судьбу других народов. Собственно говоря, народ тогда и становится великим, когда принимает на себя ответственность не только за свою судьбу — но и за судьбу других народов. Русские народ никогда не уничтожал другие народы — наоборот, он всегда принимал на себя ответственность за их дальнейшее существование. Только благодаря русским существуют такие народы как грузинский и армянский. А ведь если вспомнить историю — армянский народ находился на грани полного истребления, когда преступное правительство младотурков приняло решение истребить его до последнего человека. Только благодаря русскому народу мир, спокойствие и процветание пришло на Ближний восток, туда, где его никогда не было за всю его историю. На территории Междуречья, на тот месте, где в начале века были только гнилые болота, теперь цветут сады и колосится пшеница — как и тысячи лет назад, во времена Навуходоносора. Там где были пустыни — теперь дороги, заводы и города. Там где веками лилась кровь — теперь наступил мир. И так есть везде, где властвует Российская империя.

— А как же события в Бейруте? — Опра сделала большие глаза — там ведь несколько лет назад творилось страшное…

Вопрос явно был кем-то подсказан до передачи — средний американец имел смутное представление не только о том, что происходило в Бейруте — но и о том, где Бейрут вообще находится.

— Да, там творилось действительно страшное — цесаревича этот вопрос ничуть не смутил — на мирный город напали люди, пришедшие из других земель. Все думали, что в двадцатом веке такого не может быть — но это свершилось. И самое страшное — эти люди убивали других людей, тех кто молится тому же богу что и они, только потому, что они подданные моего отца. Этого было достаточно для того, чтобы убивать.

— И вы тоже там воевали? — ловко вставила вопрос ведущая

— Да, и я там воевал. Более того — я был тяжело ранен и находился какое то время при смерти. Предвидя ваш следующий вопрос — да, я убивал там людей. Но я горжусь этим, ибо я не убил ни одного безоружного человека, ни одного человека, на чьих руках не было бы крови невинных людей. В этом и заключается священный долг воина — не убивать, а защищать. Защищать тех, кто не может защитить себя сам.

Опра намеревалась что-то вставить еще, но молодой человек поднял руку

— Позвольте продолжить. Благодаря тому, что русская армия вмешалась в происходящее, в этом городе по-прежнему есть жизнь. В этом городе не отрубают головы людям на площадях. В этот город может приехать каждый из вас и убедиться, насколько он прекрасен.

У вас на южной границе сейчас происходит нечто подобное. В вашей воле это прекратить. Американский народ может протянуть руку помощи мексиканцам — и взять на себя ответственность за их судьбу.

— Но мы же ввели контингент стабилизации в Мексику — по глазам ведущей опытный человек мог понять, что все пошло вразнос, причем в прямом эфире и сейчас она пытается лихорадочно выправить ситуацию.

— Да, вы сделали это. Но вы также построили стену. Вы когда нибудь были там, где проходит эта стена, мисс Вингли?

— Нет…

— А я был. Да, да, я некоторое время прожил в Лос-Анджелесе и я был рядом с этой стеной я видел ее. Семь метров бетона, датчики движения, видеокамеры… Патрули, мертвая полоса на которой ничего не растет. Вы построили эту стену для того, чтобы отгородиться ею от того, что происходит там, по ту сторону стены. Но от беды не отгородишься стеной. Беда уже пришла к вам, она живет в ваших городах. Каждый раз, когда от передозировки наркотиков умирает кто-то, кто мог бы еще жить и жить, кто мог стать ученым, врачом, да просто человеком — вот это и есть беда. Что же касается контингента стабилизации… ваши солдаты посланы для того, чтобы стать мишенями на улицах мексиканских городов. Все то они делают — это поддерживают своим присутствием правительство — слабое и никому не нужное — а также охраняют американскую собственность. Страна, пославшая их, не дала им цели, не обеспечила победоносным командованием — она просто бросила их умирать непонятно за что на улицах чужих городов. В Мексике правят наркобароны и откровенные бандиты — и ваша армия ничего не может с этим с этим поделать.

— Но есть законная власть… Президент Варгас…

— Который?

— Простите?

— Который по счету президент? Если брать последние десять лет — то в Мексике сменилось семь президентов. Ни один из них не остался в живых. Троих убили по приказу наркобаронов. Двоих расстреляли во время государственных переворотов. Одного растерзала толпа. Еще один скрылся в неизвестном направлении, прихватив солидную сумму денег и часть золотого запаса страны. Еще один был тяжело ранен во время визита в вашу страну — но остался в живых и пока работает. Сколько времени понадобиться, чтобы его убить. Год? Месяц? В Мексике нет ни законной власти, ни армии. Власть может считаться законной только в том случае, если она обеспечивает своим гражданам или подданным некий разумный уровень благосостояния и безопасности. Ни один президент Мексики включая нынешнего этого сделать не может. Армия может считаться армией, если она способна на что-то большее, нежели совершить государственный переворот в собственной стране. Такой армии у Мексики тоже нет. В Мексике нет ничего, что можно было бы назвать законной государственной властью!

— И что же вы предлагаете? — управление беседой Опрой было потеряно, наверное, впервые в жизни.

— Я не могу предлагать вам сделать что-либо. Я могу лишь сказать, как поступили мы в такой ситуации. Лишь в сорок девятом году на Ближнем Востоке закончилась активная фаза вооруженного сопротивления. Долгие годы мы вели эту войну — но мы сражались на своей земле. Мы сражались на земле которая стала нашей. Мы знали для чего мы это делаем. Мы сражались не с народом — мы сражались с бандитами, с убийцами, с теми кто хотел, чтобы на Востоке все было, как и раньше. Чтобы отрезали головы, чтобы забивали камнями людей, чтобы жили в нищете многие и в немыслимой роскоши единицы. Чтобы торговали людьми как скотом. Мы вели эту войну тридцать лет — но каждый знал, за что сражается — поэтому мы и победили. Мы приняли на себя ответственность за судьбу живущих на земле Востока народов, мы прекратили длящиеся веками распри, мы принесли мир и процветание туда, где его никогда не было. И поэтому с полным правом мы можем называть себя великим народом. Настало время и для американцев определить — кто они есть? Готовы ли они взять ответственность не только за свою судьбу — но и за судьбу других людей? Ответить на вопрос — являетесь ли вы великим народом. Я вижу и уверен — являетесь!