Подошел еще один солдат.
- Больше никто не похож, - сказал он.
- Кто твой отец? - резко спросил солдат, державший Сули. Мальчик посмотрел на Боуррика, но солдат потребовал: - Отвечай!
- Сули из Одоскони, - пропищал мальчик. - Меня назвали в его честь.
- Идиот, - капитан отвесил солдату затрещину. - Этот все слышал, - он указал на Боуррика.
- Капитан, отведите мальчика в сторонку и спросите, как зовут нашего третьего брата, - предложил Боуррик.
Капитан махнул рукой, а Боуррик прошептал Гуде:
- Они нас не отпустят.
- Тогда к чему все это? - тихо спросил его Гуда.
- Потому что, как только они убедятся в том, что это мы и есть, нас сразу убьют.
- Убить на месте поимки? - прошипел Гуда.
Боуррик кивнул, а в это время капитан подошел к нему.
- Ну и что же за брат у вас, врунов?
- У нас есть брат Раста, пьяница, - ответил Боуррик, надеясь, что мальчик вспомнит, какую историю они сочиняли в Дурбине как раз перед тем, как натолкнулись на Салайю.
Подошел солдат и сказал:
- Мальчишка сказал, что у них есть старший брат Раста, пьяница.
Боуррику хотелось расцеловать мальчика.
- Вы двое мне не нравитесь, - сказал капитан. Он посмотрел на Яноса Сабера, стоявшего неподалеку. - Ты и остальные твои люди можете ехать, а этих двоих я забираю под арест. - Он взглянул на Гуду и прибавил: - И этого тоже возьмите.
- Чудно, - сказал Гуда, когда стражники, разоружив его, вязали ему руки. Боуррику и Сули тоже связали руки, отобрали у Боуррика оружие и повели их всех в караулку, привязав к седлам лошадей длинные веревки.
В городе Джилоге был участок, в котором, в свой очередь, имелась камера для арестантов, где обычно содержались забияки-фермеры и погонщики скота, арестованные за драки. Теперь, к неудовольствию местного блюстителя порядка, камерой воспользовался капитан имперской гвардии.
Боуррик подслушал, что капитан давал наказ одному из солдат послать как можно скорее в город Кеш гонца с вопросом - что делать дальше с тремя арестованными? Принц услышал только часть разговора, но понял, что приказ о задержании исходил от кого-то из военачальников и вообще поиски беглеца проводились с некоторой осторожностью, чтобы не привлекать особого внимания. Боуррик подумал: особенность Кеша, густонаселенного государства, заключается в том, что здесь можно долго заниматься подобными делами, прежде чем о них станет известно хотя бы одному жителю из сотни. День ушел, приближалась ночь. Сули уснул час назад - всякая надежда на ужин исчезла с уходом местного блюстителя порядка. Имперские гвардейцы, кажется, совсем не беспокоились о таких .пустяках, как голодные узники.
- Эй! - раздался веселый голос из окна, Сули проснулся.
Они все посмотрели вверх и в окне под потолком маленькой камеры увидели улыбающееся лицо.
- Накор! - прошептал Боуррик.
Попросив Гуду помочь ему, Боуррик встал на плечи, старого воина и поднялся, держась за прутья решетки в окне.
- Что ты здесь делаешь?
- Я подумал, а вдруг вы Хотите апельсин? - улыбаясь, сказал маленький человек. - В тюрьме всегда плохо кормят.
Боуррик только кивнул, когда Накор протянул ему сквозь решетку апельсин. Принц бросил фрукт Сули, который тут же впился в него голодными зубами.
- Придется поверить тебе на слово, - сказал принц, - нас тут не кормили. Да, а как ты сюда попал? - вдруг спросил Боуррик. Окно находилось на высоте добрых восьми футов над полом, а человечек, кажется, за решетку не держался.
- Какая разница? Хочешь выйти?
Гуда, начавший уже дрожать под весом Боуррика, произнес:
- Это самый глупый вопрос, который задают люди последнюю тысячу лет. Конечно мы хотим выйти!
- Тогда встаньте в угол и закройте глаза, сказал исалани ухмыляясь.
Боуррик спрыгнул с плеч Гуды. Отойдя в угол, все трое закрыли глаза руками. Сначала ничего не происходило, а потом Боуррика вдруг качнуло, словно в стену ударила огромная рука, уши у него заложило от грохота. Он поморщился и открыл глаза. Стена была сломана. В камере столбом поднималась пыль и пахло серой. Несколько солдат стояли, держась за что могли ухватиться, - неведомая сила, взломавшая стену, ослепила их.
Накор держал четырех лошадей - на всех были седла с крестами имперской армии.
- Им, наверное, эти лошади не понадобятся, - сказал исалани, вручая Боуррику поводья.
- Хозяин, я не умею ездить верхом, - испуганно проговорил Сули.
Гуда поднял мальчика и посадил его в седло ближайшей лошади.
- Тогда тебе лучше побыстрее научиться. Если начнешь падать, хватайся за гриву и держись!
- Они сейчас за нами погонятся, - сказал Боуррик, сев в седло. - Давайте...
- Нет, - возразил Накор. - Я перерезал у остальных лошадей подпруги и уздечки. - Он продемонстрировал огромный, зловещего вида нож, взявшийся словно ниоткуда только затем, чтобы подтвердить его слова. - Но все равно лучше выехать, а то прибегут остальные - посмотреть, что за шум.
На это никто не стал возражать, и они поехали; Сули едва мог держаться в седле. Немного отъехав, Боуррик спешился и подтянул для Сули стремена. Лошадь мальчика, почуяв неопытного наездника, готовилась ко всяким проделкам, и Боуррику оставалось только надеяться, что Сули не очень сильно расшибется при падениях наземь - а падения при таком обороте дел неминуемы, - ехать предстояло быстро.
- Что это было? - спросил Боуррик Накора, когда они выехали из разбуженного города Джилога.
- Да так, небольшой магический трюк, я тут не-давно его узнал, - ответил исалани ухмыляясь. Гуда, изобразив рукой знак защиты, спросил:
- Ты чародей?
- Конечно, - рассмеялся Накор, - разве ты не знал, что все исалани способны на разные трюки?
- Ты и к окну так же пробрался? - спросил Боуррик. - Ты, наверное, взлетел при помощи магии?
Накор засмеялся громче.
- Нет, Бешеный. Я встал на спину лошади!
Чувствуя радость освобождения, Боуррик пустил лошадь галопом. За ним последовали и остальные, пока глухой удар о землю и громкий крик не оповестили их о том, что лошадь сбросила Сули.
- Наверное, это самый неторопливый побег из всех, - сказал Боуррик, оборачиваясь посмотреть, не очень ли ушибся Сули.
Глава 13
ЮБИЛЕЙ
Шли заключительные приготовления к первому дню празднования семидесятипятилетнего юбилея императрицы. Эрланд никогда не видел ничего подобного представшему перед ним сооружению. Несколько столетий лучшие инженеры Кеша подновляли, расширяли, добавляли новые детали, пока не образовался комплекс, который даже нельзя было окинуть одним взглядом. Перед Эрландом лежал гигантский амфитеатр, вырезанный в стене плато, на вершине которого покоился верхний город - императорский дворец, построенный благодаря искусству архитекторов, поту строителей и крови рабов. Амфитеатр мог вместить пятьдесят тысяч человек - больше, чем население Рилланона и Крондора, вместе взятых.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});