Деккер, не одеваясь, последовал за ней — но она ведь была обнажена тоже. Вен задумчиво глядела на него.
— Это тебя шокирует, не так ли, Деккер? Я имею в виду, нелегально застреленный лев? Прости. Наверное, Танабе был прав…
— Да пошел он, — с нажимом сказал Деккер, тем более что сам совсем не был в этом уверен.
— Признаю, это — не то, что вы бы назвали послушанием закону. Но я ничего не могу поделать. Мой дед был прекрасным человеком, а они разрушили его карьеру.
Деккер подошел к ней, пытаясь отыскать почву для соглашения между ними.
— Думаю, — сказал он, сам не будучи уверенным, что это правда, — что устранение войн повредило многим хорошим людям.
— Они не устранили войны, Деккер. Они просто устранили армии, а их будет очень не хватать, когда грянет следующая война.
Деккер в изумлении уставился на девушку.
— Как может произойти следующая война? Чем в ней станут сражаться?
Вен покачала головой.
— Никогда не стоит недооценивать способность человечества отыскивать средства и способы воевать. Быть может, это атавизм, но я скучаю по прошедшим временам. Деккер? Разве вы, марсиане, никого не ненавидите?
— Ненавидим? Не думаю, — сказал он, копаясь в памяти. — Хотя немало есть людей, которые мне не нравятся.
— Нет, я имею в виду ненависть. Мой дед ненавидел япошек.
— Но Торо Танабе… — начал он, но Вен нетерпеливо оборвала его:
— Я не говорю о твоем проклятом соседе, я говорю о них всех. Дед говорил, что именно они избавились от войн, они и их Миротворцы. А теперь они всему хозяева.
Вен остановилась и посмотрела на него, как будто ожидая, что он что-нибудь скажет, но сказать Деккеру было нечего. Подобные разговоры были решительно немарсианскими, и таким образом не входили в его опыт — ну, если не считать семьи Нгемба из Масаи. Но Ни один из Нгемба никогда не произносил слова «ненависть».
— А как насчет нас? — спросила она. — Я имею в виду землян? Разве все марсиане не ненавидят грязевиков?
— Есть определенная доля страха, как мне кажется, — натянуто ответил Деккер, — и возмущения по поводу стоимости Бонов, и…
— Не страха. Ненависти. Разве ты не испытал бы удовлетворения, если бы с землянами что-нибудь случилось? Я не имею в виду убийства, может быть.
— Нет, — он с минуту подумал, а потом с нажимом повторил: — Нет.
— Ну, а я испытала бы, случись что-нибудь с япошками. Однажды мы надрали им задницу, и как бы мне хотелось, чтобы мы могли это сделать снова.
С минуту она сидела, погрузившись в задумчивость, потом ласково погладила его по щеке.
Для Деккера это простое прикосновение к его лицу изменило весь характер дискуссии.
— Понимаю, что ты хочешь сказать, — неопределенно сказал он.
На самом деле Деккер откровенно лгал, но, готовясь к повторению обычных их развлечений, сел рядом с ней и обнял за плечи. Оказалось, он ошибся в ее намерениях. Она не придвинулась к нему, как он того ожидал. Впрочем и не отстранилась. Она просто сидела, опираясь о край кушетки, и внимательно разглядывая Деккера. Потом Вен внезапно сказала:
— Почему ты так боишься войн?
Это заставило его выпрямиться.
— Я не боюсь войн, Вен. Просто на мой взгляд это — варварство. Всем нам лучше живется без них.
Но Вен настаивала.
— А ты уверен, что знаешь, о чем говоришь? Ты видел войну?
— Конечно, нет. Как я мог? Никто не видел.
— О, я не говорю о реальной, — нетерпеливо перебила она. — Я говорю о военном вирте.
Это его откровенно удивило.
— Я не знал, что существуют виртуалы войн.
— У тех, кто может себе это позволить, есть все, Деккер. Даже у тех, кто этого себе позволить не может, если у них были богатые дедушки, — с минуту она, размышляя, смотрела на него. — Конечно, они гораздо лучше, если сперва прийти в соответствующее настроение…
Он недоуменно поглядел на нее, потом просиял:
— О, ты хочешь сказать, если мы выпьем еще вина?
— Не совсем. Впрочем, думаю, вино тоже сойдет. Вопрос в том, хватит ли у тебя смелости испытать войну?
Если бы она не употребила слово «смелость», Деккер мог бы и отказаться. Без сомнения, именно поэтому она его и употребила; несколько минут спустя они уже были в ее спальне. Из шкафа она достала шлемы виртуальной реальности, надела ему на голову один из них и помогла распределить складки по плечам.
Шлем и плащ виртуальной реальности совсем не походили на марсианский тепловой скафандр, как обнаружил Деккер. На самом деле, были гораздо хуже. Как и в скафандре корабля-корректировщика, забрала у этого шлема не было. Хотя и здесь по его лицу пробегал поток свежего воздуха, но у него возникло все то же ощущение, как будто он задыхается в темноте. Когда Вен обратилась к нему, голос ее звучал невнятно и приглушенно:
— Ты готов? — спросила она.
— Как никогда.
— Тогда давай попробуем. То, что мы сейчас увидим, относится к Гражданской войне в Америке, к тому, что называется, Битвой Семи Дней. Начали…
Они действительно начали.
Не было никакого щелчка, никакой предупреждающей вспышки. Просто Деккер вдруг обнаружил, что смотрит на берега потока в десять метров шириной с топкими зарослями вокруг. Шлем давал впечатление полного погружения: задействовались не только зрение и слух, но и другие чувства. Поступающий к его ноздрям воздух был влажным и наполненным запахом горящей древесины — очевидно, от лагерных костров? — равно как и другим запахом гари, химическим, неприятным запахом, которых он не мог идентифицировать. Он слышал звуки отдаленных взрывов, врывавшихся в пение птиц и жужжание насекомых.
Услышав что-то позади себя, он оглянулся. Хотя вся сцена — он прекрасно это сознавал — была всего лишь создана компьютером, рисующим электронные образы на внутренней стороне его шлема, угол обзора изменился с движением тела. У излучины реки он увидел людей в синих мундирах, погонявших упряжку лошадей, которая пыталась вытянуть из воды пушку на противоположный берег.
Пушка. Это была настоящая война.
— Это — река Чикамони, — зазвучал у него в ушах голос Вен. — Перед нашими глазами разворачивается начало Битвы Семи Елей.
Деккер про себя нахмурился.
— Мне показалось, ты сказала Семь Дней.
— Не упрямься, Деккер. Семь Елей — одна из битв, составивших Сражение Семи Дней. Давай посмотрим на генералов.
Видение качнулось и сместилось. Теперь он смотрел на двух мужчин в серых мундирах, которые, стоя в стороне, склонились над картой. Один был высок и неопрятен, другой — не столь неряшлив, хотя его мундир был покрыт пятнами пота. За спиной генералов в лагерь в неровном строю въезжала на лошадях группа белокожих солдат, за спиной у каждого — винтовка. Сорок или пятьдесят темнокожих мужчин в гражданской одежде — в основном рубашки, хлопчатые штаны, босиком — тяжело дыша и покряхтывая, копали ров, чтобы создать земляные укрепления. Им в бурдюках подносили воду три чернокожие женщины в длинных юбках и шалях.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});