Читать интересную книгу Песня зверя - Кэрол Берг

— Не стоило мне здесь появляться…

— Нариму было ясно: если ты поймешь, что может случиться, то нипочем здесь не останешься. Вот почему он все от тебя скрывал. Это была его тайна. Так что в некотором смысле Искендар был прав. Нарим предал тебя, потому что подвергал тебя опасности, потому что лгал тебе, а элимов он предал, потому что привел тебя сюда, хотя понимал, к чему это может привести.

— Приносящий смерть… Но почему же он сказал, что я погублю всех нас?!

— Интересно, а как ты думаешь, что будет, если освободить драконов?! Начнутся войны, бесконечная месть, через горы хлынут варвары… Искендар считал, что люди никогда не думают о последствиях своих поступков. Но больше всего Искендар ненавидел Нарима. Он считал, что это Нарим в ответе за нападение Всадников, и требовал отмщения даже перед смертью. А помешать исполнению замыслов Нарима проще простого: надо сделать так, чтобы ты ему не доверял.

— А как мне ему доверять? — Сенай запустил пальцы в темные волосы. — Ложь, тайны, обман… И твои слова ничего толком не объясняют.

Это правда. Никогда не умела толком врать.

— Знаешь что? Выбирай, кому верить, — тем, кто хотел тебя убить, или тем, кто спас тебе жизнь! Нарим не желает тебе зла! Он сам, Давин и Тарвил поставили на карту все, лишь бы защитить тебя! Я могу в этом поклясться, что бы ты ни решил! Я поклянусь в этом честью дочери Клана!

Сенай уставился на меня, обдумывая мою правду, и я не отвела глаз. Все, что я сказала, было правдой. Только не всей. Но я — не лавочник-удем, который не может смотреть в глаза сборщику податей, ощупывая припрятанные в кармане золотые. Я так и не поняла, поверил мне Мак-Аллистер или просто решил, что дальше спрашивать нет смысла, но он собрал пожитки и мотнул головой в сторону дороги, которая вела в горы за озером огня. Я запихнула мешок с припасами в сумку и пошла за ним.

Примерно через полчаса крутого подъема Мак-Аллистер нарушил молчание.

— Сколько Нариму лет?

Вопрос меня удивил — настолько, что я не успела придумать, что бы такое соврать.

— Он старше, чем ты думаешь.

— Это ведь Нарим отравил озеро и поработил драконов? Да? Тогда, давным-давно. Он специально изучал драконов, он умен и изобретателен, и он придумал, как это сделать, решив, что спасает свой народ.

— Ему было всего-то шестнадцать. По элимским меркам это еще младенец. Он же не знал, что это навсегда.

Я приготовилась обрушить на него все доводы, которые Нарим выдумал за пятьсот лет в оправдание своего поступка. Но они оказались не нужны. Мак-Аллистер кивнул и пошел себе дальше:

— В чем бы Нарим ни был виноват, это по большому счету не важно. Все мы не без вины. Передай ему, что я сделаю, что смогу.

Я снова обозвала его трусом и слабаком, но совершенно неискренне.

От яркого солнца у меня текли слезы, а островки грязного затвердевшего снега, разбросанные там и сям по склонам Караг-Хиум, таяли на глазах.

Мак-Аллистер не говорил почти ничего. Лицо его окаменело, спина была напряжена, и временами мне приходилось бежать, чтобы догнать его. О чем он думал? На мои дурацкие замечания о дороге, погоде и природе он отвечал сухо и коротко.

В полдень мы сделали привал, чтобы передохнуть и поесть, и я решила, что, прежде чем идти в обитаемые земли, стоит внести ясность в наши планы:

— Надо искать Нарима: кай ведь не сказал тебе, что делать дальше.

Мак-Аллистер взглянул на меня удивленно:

— Да нет же, он мне сказал…

— Дракон? Он с тобой разговаривал?

— Ну да. Конечно.

— В книге сказано, что слова у них — это множество звуков, которые и образуют язык, как у людей и у элимов. Я ничего такого не слышала.

Мак-Аллистер задумался.

— Как бы тебе объяснить… Ты права: в книге об этом не говорится. Я говорил с ним так, как ты меня учила. Спросил, что нужно сделать, чтобы освободить остальных. Но его ответы… нет, это, конечно, были вовсе не слова в нашем понимании… — Сенай так удивился собственным словам, что суровость, не покидавшая его лица со вчерашнего дня, исчезла начисто. — Прошло столько времени… Он совсем одичал… Слова превратились в перепады тона. Почти не похоже на речь. Как музыка. Приходилось догадываться, что за слова стоят за этими мелодиями, поэтому я, наверно, не все понял.

Ничего странного, что и он тоже бредит музыкой. Он говорил так спокойно и уверенно… и нес такую чушь. Я с размаху воткнула нож в кусок сухого сыру, едва не отхватив себе палец.

— И что же он тебе ответил? Сказал заклинание? Или велел вежливо поинтересоваться у каждого дракона, как его освободить?

— Нет. — Мак-Аллистер неловко мял в пальцах ломтик сушеного яблока, явно вернувшись в мыслях в ту вонючую пещеру. — Он знает все, что было со мной в тюрьме, и как я… стал слабым… и как Роэлан утратил разум. Кажется, он знает, что я не могу больше петь, хотя тут я не разобрался — он повторял что-то вроде "да освободит пустыня ветер". Он сказал, что мне надо "найти своего" и что я должен разыскать его "брата, согнутого печалью мира". Наверное, надо искать Роэлана.

— Ну что ж, что-то в этом есть. Вы ведь так дружны.

Мак-Аллистер рассмеялся сухим сердитым смехом, в котором, однако, прозвучала и похвала хорошей шутке.

— Что-то в этом есть исключительно драконье. Он же мне не сообщил, как узнать Роэлана, как говорить с ним без озерной воды и что значит "стать третьим крылом Роэлана". Он так сказал.

От ужаса я вскочила на ноги.

— Стать… — Слова комом встали у меня в горле. Никто, никто, кроме братьев по Клану, не должен этого слышать. Никто. И даже если Всадник неосторожно обронит их — пусть в собственной палатке, — ему тут же вырвут язык родители, жена или дети.

— А, так ты знаешь, что это такое, — тихо уронил певец, глядя, как я запихиваю сыр и мех для воды в сумку и взваливаю ее на плечо.

— Больше никогда не произноси этих слов. Вдруг услышит кто-нибудь из Клана — и тогда будет еще хуже, чем все, что было с тобой до сих пор… и мне тоже. Решат, что это я тебе сказала. О проклятие… забудь их, забудь! — Я зашагала дальше по тропинке. Могла бы убежать от него — убежала бы.

Он быстро нагнал меня.

— Успокойся. Ты этих слов не говорила. Келдар — да, и я тоже, и если ты мне скажешь, что это значит, мне не придется их повторять. А если ты не скажешь, как же я узнаю?

— Ничего ты не понимаешь.

— Сдается мне, понимаю.

— Это часть ритуала — самого тайного таинства из всех ритуалов Клана! Выдать эти слова — хуже смерти! Я не могу! Не скажу!

Он преградил мне дорогу и схватил за плечи, заставив взглянуть себе в лицо, в темные глаза, некогда полные небесных видений, — и на изуродованные руки.

— Со мной уже было то, что хуже смерти, а я до сих пор хожу по земле. И ты тоже. Ты поклялась отомстить… а я знаю, что это значит для человека из Клана. Ты поклялась делать то, что скажет Нарим, и прекрасно знаешь: он бы велел тебе все рассказать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});