Джитт говорила, а я слушал ее оживленный, уверенный голос и не верил своим ушам. Трудно было представить себе, что эта женщина совсем недавно изъяснялась только короткими, четкими, механическими фразами. Прежде она использовала компьютер и свое мастерство, чтобы создать себе безопасную гавань. Она делала то, о чем мы ее просили, потому что это давало ей возможность обрести убежище, и хорошей работой Джитт пыталась отблагодарить людей, которые помогли ей отгородиться от внешнего мира.
Теперь она изменилась, и изменилась радикально. Она восприняла задачу определить местонахождение базы как вызов и рвалась взяться за нее с нетерпением тигрицы, учуявшей добычу.
Джитт хотела найти эту базу, потому что это место было связано с Пигмалионом. Я не вполне понимал, хочет ли она отомстить за мертвых, которых мы нашли в поместье Пуллиама, или рассчитаться с Пигмалионом за себя, но это не имело значения. Главное, что она теперь не просто выполняла данное ей поручение, а сама определила себе задание и сгорала от нетерпения поскорее приступить к работе.
Я кивнул Джитт, всем своим видом показывая уважение.
– Не сомневаюсь, что твоя стратегия сработает. Ты права, дело срочное. Приступай.
Она кивнула и вышла. Когда дверь за ней закрылась, я повернулся к Кроули:
– Нам придется еще раз сходить на разведку. Надо осмотреть это сооружение получше.
Кроули кивнул:
– Согласен, Поскольку нам известна, что оно где-то в Неваде, мы можем отправиться туда заблаговременно и подготовить позиции. Когда Джитт определит точное местоположение, мы будем тут как тут. Думаю, нам не составит труда определить, годится ли оно для переброски войск из измерения Пигмалиона.
Я нахмурился. Мне никак не давало покоя нападение на Бирюзу.
– Насчет Бирюзы. Ты сказал, что Пигмалион переправил войска Риухито по туннелю к межпространственным вратам, и через них они вошли в Бирюзу. Как ты думаешь, он использует ту же схему со своей базой? То есть изолирует ли он себя тем же способом?
Кроули погладил бородку.
– Интересный момент. Вот еще один вопрос, который требует выяснения. Если он выберет ту же схему, я готов спорить, что его врата находятся внутри той же энтропийной сферы, что и его основная база. Это означает, что наш план по доставке Скрипичника еще может сработать.
– При условии, что на другом конце не окажется измерения, непригодного для жизни. – Я вздохнул. – Если Пигмалион перехитрит нас и использует в качестве плацдарма враждебное протоизмерение, он победит.
– Да, такая стратегия достойна Темного Властелина, но настолько ли изощрен Пигмалион?
Ведь он еще не так давно был человеком.
Я улыбнулся:
– Я тоже человек, и я об этом подумал.
– Да, но тебя учили вести войну и сеять смерть – естественно, что ты должен думать о подобных вещах. – Кроули мгновение разглядывал меня, потом мрачно улыбнулся. – И все же твое предположение нельзя сбрасывать со счетов. Придется нам проникнуть на базу и проверить, не удастся ли выяснить, что находится по ту сторону врат.
– Согласен.
Кроули подтянул перчатку на левой руке.
– Это значит, что нам придется взять с собой Мики.
Я хотел поинтересоваться, не свихнулся ли он., но будничный тон Кроули заставил меня – подумать, прежде чем открыть рот. Мики провел целую вечность в измерении Пигмалиона. Он узнает его, как Джитт узнала свою тюрьму в поместье Пуллиама. Кроули был прав, но что-то во мне восставало против мысли о том, что придется привести пятилетнего ребенка в то место, где ему пришлось столько вынести.
– А видеозапись не подойдет? Зачем Мики туда отправляться?
– Койот, он может узнать запах или ветерок, обдувающий лицо. Мы не сумеем записать их на видео. – Кроули сделал глубокий вдох и медленно выдохнул воздух. – Я знаю, что для Мики это будет тяжело, но он хороший мальчик. Он сделает то, о "чем мы его попросим.
Я мысленно вернулся в тот день, когда задал вопрос, нельзя ли снова научить Мики убивать. Я вспомнил возмущение Хэла и безразличие Бата, которое так удивило меня. Мики был великолепным бойцом, поэтому вряд ли ему угрожала бы серьезная опасность во время нашего путешествия. Но даже если бы у меня была полная уверенность, что он вернется без единой царапины, я все равно не хотел бы брать его с нами. У меня было такое чувство, будто я мог исправить нанесенный ему ущерб только одним способом – устроить так, чтобы он никогда больше не страдал.
Но при всем моем благородстве я погубил его отца, позволив Теду Фарберу принять участие в реализации моего замысла.
– Деймон, он сирота.
– Но он единственный, кто может сказать, то это место или же нет. Риухито выведен из строя и для нас бесполезен. Мы введем его в бой лишь в самом крайнем случае. – Кроули пожевал нижнюю губу. – Кроме того, я не уверен, что Мики знает о смерти отца.
– Никто не сказал ему?!
– А кто бы это мог сделать? Только Раджани, а она еще сама не пришла в себя после смерти Йидама. Больше никто не возьмет на себя эту инициативу, а некоторым, вроде Бата, было специально дано распоряжение молчать. – Кроули помолчал. – Но он должен узнать.
– И ты считаешь, что эта работа как раз для меня? – Я передернулся. – Я никогда не знал своих родителей, Кроули. Я рос в штаб-квартире Галбро, и единственными человеческими существами, с которыми я общался, были мои наставники и тренеры. Ни одного из них я не мог бы назвать другом, потому что никого не знал для этого достаточно близко. С самого моего рождения, даже раньше, Скрипичник начал делать из меня убийцу, расчетливого и хладнокровного. Как я могу сказать Мики о смерти его отца, если даже не представляю себе, как на него повлияет это известие?
– Скрипичник хотел сделать тебя бесчувственной машиной, но ему это не удалось. Бесчувственность требует отсутствия увлеченности, отсутствия гордости за свою работу. Охотника без чувств не бывает. Они есть у тебя, Койот, и ты можешь добраться до них. Уже добрался, когда возненавидел своего бывшего господина до такой степени, что взбунтовался против него, когда осознал долг перед своим предшественником. Ты возглавил крестовый поход Койота против Темных Властелинов и ведешь его с исступленной верностью человечеству. Ты сможешь найти в себе силы и все объяснить Мики. Я думаю, тебе просто необходимо это сделать, чтобы окончательно вернуть себе последний кусок души, который еще принадлежит Скрипичнику.
От слов Кроули что-то заныло у меня внутри.
Я знал, что он прав. Я чувствовал эту брешь, о которой он говорил, и отчаянно хотел заполнить, но не мог. Но сейчас я понял, что, если расскажу Мики о его отце, это залечит мою рану та каверна в моей душе закроется. Я не имел понятия, каким образом это получится, просто знал, что так оно будет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});