Читать интересную книгу Большая книга перемен - Алексей Слаповский

Человек этот поразил Максима, поэтому он все так подробно и запомнил. Его водили, показывали, объясняли, тыкали пальцами в потолок и на окна, оправдывались, спорили друг с другом, а он почти не говорил, только изредка коротко задавал вопросы, оглядываясь брезгливо, устало, но в то же время и со снисходительным участием. Максиму этот человек показался каким-то пришельцем, марсианином, которому показывают: да, вот так вот, извините, мы тут живем, надо что-то делать, помогите, Христа ради, своим космическим разумом.

Потом из разговоров соседей и родителей Максим узнал, что это была жилищная комиссия по поводу сноса бараков (которые впоследствии и снесли), а пришельца называли «зампред». Что это такое, Максим тогда не знал, да и неважно. Он понял, что хочет быть таким – носить такие невероятные костюмы, иметь такую невероятную прическу, а вокруг чтобы толпились люди и заглядывали в глаза.

И в общем-то, надо отдать должное своему упорству и уму, добился этого.

Наконец он распрощался с Надеждой, вежливо проводив ее до дверей, пожал ее доверчивую (с некоей, однако, твердой жилочкой: не думайте, что я вся уже в вашем распоряжении!) руку, вернулся к своему столику, позвал Шмитова:

– Присаживайтесь! Будете чего-нибудь?

– Нет, спасибо.

– Обедали?

– Нет, просто не хочу.

– Бросьте. Знали бы вы, какую окрошку у меня тут делают! Из настоящего домашнего кваса по старинным рецептам!

И Максим, подозвав официанта, приказал ему принести окрошки, запеченного судака, морс – собственного изготовления.

– Выпить хотите?

– Я вообще не пью.

– Дело ваше. Кстати, вас не затрудняет, что я словами говорю?

И Максим пальцами показал, что может общаться и без слов.

– Нет, я слышу нормально, хоть и одним ухом. Аппарат хороший. Я ведь не от рождения глухонемой. И звонил вам по телефону, если помните. Следовательно, могу обычным способом.

– А, ну да, ну да. Извините.

Максим мельком еще раз оглядел Шмитова – джинсы очень уж плотно сидят на нем, рубашка меньше на размер, обтягивает худой, но стройный торс, и выбрит тщательно, и ногти ухожены – и Максим невольно вспомнил про глухие слухи, ходящие о Шмитове (ему конечно же о них доложили). И вот, оказывается, еще и не пьет. Тоже характерно.

Шмитов почему-то волновался. В руках у него была плоская сумка, он расстегнул молнию, достал ноутбук.

– Надеюсь, не художественное кино будем смотреть? – спросил Максим.

– Нет… Понимаете… Я бы никогда не решился. Но меня загнали в угол. И действия какие-то уже почти экстремистские, и намеки гнусные. Но неважно. Я знаю, вам это здание понадобилось.

– Какое здание? Вы о чем? Кстати, напомните имя-отчество? – спросил Максим, который, конечно, после вчерашнего звонка Шмитова, назвавшегося только фамилией, тут же узнал его имя и отчество. Но пусть потрудится, выговорит.

– Леонард Петрович.

– Так что за здание, Леонард Петрович?

– Наше. ВОГ. Всероссийское общество глухих.

– И что?

– Мне сказали, что вы хотите его…

– Кто – мы? Чего хотим?

– Я сам ничего точно не знаю, но вот уже два месяца у нас хотят отобрать здание.

– Я, что ли, хочу отобрать?

Шмитов молчал, он не знал, что ответить.

А Максим прямо-таки наслаждался наивностью этого человека, не сказать – глупостью. Он сердито скомкал салфетку, бросил на стол.

– Газет начитались? Больше делать мне нечего, дома глухих отбирать? Зачем? Я в аппарате, кроме всего прочего, занимаюсь вопросами градостроительства и нового социального жилья, а не старым жилым фондом! Рассудите сами, зачем мне это нужно?

– Тогда, может, вы скажете им… Тем, кто… Чтобы не трогали?

– Еще раз повторяю: это не моя область. Есть специальные люди, обращайтесь к ним. Что это за привычки вообще – действовать в обход, ловить людей из правительства, шушукать, подначивать? Почему вы не действуете по закону? Имеете право на это здание – ну и стойте на этом! А если какие-то неувязки, если все-таки что-то нарушено и у вас прав нет, вы чего добиваетесь? Чтобы я кого-то заставил нарушить закон?

Максим отчитывал Шмитова строго, но не повышая голоса, не придавая интонации ничего личного. А сам был доволен, что Леонард Петрович напросился на встречу. До этого Максим видел его лишь мельком, а теперь вот за несколько минут понял насквозь. Мелкий пескарь, которому зачем-то захотелось поплясать на горячей сковородке, поразить своим искусством жарящих и убедить их отпустить его обратно в пруд. Поздно, брат, ты все равно уже не жилец, ты уже подрумянился. В общем, как говаривал отец, когда его являлся усовещать плюгавый участковый: «Такого Кузьму я и сам возьму!» – и засучивал рукав, чтобы взять участкового, и тот отступал, но через полчаса являлся с подкреплением.

А Шмитов теперь и сам уже понял, что полный дурак. Ну покажет он эту запись – чего добьется? Этот великолепный и хитроумный подлец (так Шмитов мысленно назвал Максима) докажет за две минуты, что это сфабрикованная запись, что Шмитова следует привлечь к уголовной ответственности за клевету и оскорбление, посадить в тюрьму, а дом ВОГ немедленно очистить, как рассадник скандалистов, склочников, которые не хотят решить вопрос по правилам, а прибегают к незаконным методам.

У него было ощущение, будто хотел пройти по узкой тропке, рискнуть, а попал в болото – вязкое, тягучее. Одно твое лишнее движение – засосет.

А Максим получал удовольствие от легкой административной разминки, к тому же он был теперь уверен, что дом ВОГ прибрать к рукам ничего не стоит. А прибрать надо хотя бы для поддержания репутации: некоторое время назад губернатор в присутствии Максима, в неформальной обстановке, обсуждал благоустройство центра, вспомнил про дом глухих и задал вопрос:

– У нас что, кроме инвалидов, там разместить нечего? Я вспомнил, там еще вывеска огромная: общество глухих. Будто хвастаются. Очень приятно, приезжают люди в город – и в центре натыкаются!

– Вывеску, может, помельче? Или убрать? – спросил кто-то из губернаторских придурков.

– Глухих убрать, – усмехнулся Максим, объясняя придурку то, что и так понятно. Он тут же уловил тайную мысль губернатора: дочка его Ульяна баловалась дизайном одежды, купила пошивочный цех вместе с людьми у разорившегося как раз перед этим неудачливого местного кутюрье, начала создавать модели, но магазинчик при этом цехе был крошечный, а вот в двухэтажном здании вполне можно разместиться. Там, кстати, и сцена есть, театр моды можно устроить.

– Я не говорю убрать, – поправил губернатор, чтобы, упаси боже, ему не приписали эту инициативу. – Я говорю: обдумать какое-то рациональное использование.

– Сделаем! – тут же пообещал Максим.

А пообещал – надо делать. Вот он и делает.

Принесли окрошку.

Шмитов, совсем стушевавшийся, принялся ее хлебать.

– С хлебом сытнее, – посоветовал Максим.

Шмитов послушно взял хлеб.

– А я пока посмотрю, что вы там хотели мне показать, – Максим протянул руку к ноутбуку.

– Да нет… Это ерунда… Глупость попалась, а я не подумал…

– Какая глупость, чего вы не подумали?

Максим насторожился. Чутье ему подсказало: тут не виды здания ВОГ и не документы с доказательствами законной принадлежности здания обществу.

– Дайте, я сам решу, глупость или нет.

Максим взял ноутбук, открыл, включил.

Шмитов глотал окрошку и потел, хотя в зале было прохладно, работали кондиционеры. Он не знал, как быть. Показать что-то другое? Фотографии – занятия кружков, мероприятия и тому подобное? Догадается, этот человек сразу догадается, что он хитрит. Да и файл помещен так, что первым попадется на глаза, на рабочем столе, и назван по-идиотски прямо: «Костяковы оранжерея».

И Шмитов молчал, и ел окрошку, нервно откусывая большие куски хлеба и давясь ими.

Максим увидел файл, хмыкнул, открыл. Молча просмотрел. Нажал на кнопки.

Удаляет, догадался Шмитов.

Максим закрыл крышку ноутбука, спросил:

– А копии где? В Интернет запустили?

– Нет.

– Тогда объясни, что происходит, – Максим перешел на «ты» потому, что глупый враг уважения не достоин. – Ты, значит, решил, что мне зачем-то нужен ваш этот глухой дом, ты начал за мной шпионить, снимать? Ну, и что наснимал? Чего там такого?

– Ничего… И это не я… Мне в руки попало и я хотел… Чтобы вы знали.

Ну вот, уже начинаем размахивать белыми флагами, подумал Максим. Уже готовы от тайной ненависти перейти к явным признаниям в преданности и любви. Типа того – проинформировать вас хотел, услужить вам.

– Ну, теперь знаю, – сказал он, – хотя оно того не стоит. С другой стороны, не люблю мелкой суеты вокруг фамилии Костяковых. Вы ведь слышали, когда я это у Павла в доме говорил?

– Нет. Меня там не было.

– А кто был? Кто снимал?

И Шмитов понял, что он сейчас скажет. Придется сказать. Без пыток, без мучительств, без угроз стереть с лица земли и посадить в тюрьму. А зачем они нужны, эти угрозы, если и так понятно: Максим, если захочет, и сотрет, и посадит. Так что, можно считать, все это уже было.