Хинин (приотворив дверь, – Григорию Захаровичу). Подливай им, подливай.
Люба (стоя перед Марго). Марго, скажите правда, меня можно любить?
Гр. 3ах. (появляется в уютном уголке и наливает вино). Жарим, жарим цыпленка… (Пробует вино.) Это вино из Тифлиса. Это хорошее вино. Вы его пейте.
(Ушел.)
Марго. Про интересную наружность тысячи найдутся – скажут. Кроме того, у вас, действительно, фигурка.
Люба. Но мне нужно, чтобы не тысячи, – один человек это сказал. А он – столб. Я, как лоскут, вьюсь вокруг него, обвиваюсь… Никакого впечатления. (Быстро вытерла глаза.) Для него – это мелочи… Ладно… Мелочи так мелочи… (Чокаются.) За вас, Марго.
Марго. Про вашего Алешу плохого не могу сказать. Строгий гражданин.
Люба. Да, он удивительный. Давно еще, в Рязани, я к его тетке в сад залезла – малину воровать. Он меня на заборе и поймал. «Ты, говорит, что здесь делаешь, стриженая?» Взял да и поцеловал в щеку. С этого часа я будто к нему привыкла. Есть люди, а есть Алеша. Так все было хорошо, просто между нами. А с этой весны – начались белые ночи, началась моя тревога. Что-то мне еще нужно.
Марго. Вежливости. А то у них одно – за волосы возить, – обхождение…
Люба. А слов, уменья у меня нет – объяснить ему, чего я хочу. Посмотришь кругом. Мы все неученые. Нищие. Глухонемые. А сердце просит нежного, прелестного.
Марго. Как они пузыри пускают – эти грудные… Ну, чудно.
Люба. Я такой бы была хорошей подругой. Нужно, чтобы меня полюбили. А тогда – хоть на смерть посылай. Когда на меня смотрят с ненавистью, даже спиною чувствую. Сердце сжимается. А за что меня не любить? За что обижать? Сегодня накинулись на дворе – точно я собака, на чужой двор забежала. Вот им и стыдно стало. Управдом потом так извинялся, кланялся. Говорил, что ему стыдно. И Рудик ужасно извинялся. По-моему, я даже слишком грубо ему ответила. А этот актер: «Божжже мой, божжжже мой…» (Смеется.) Нет, конечно, люди все хорошие. Только необтесанные, рогатые, подозрительные… Марго, я все-таки всех люблю. (Целует ее.) Если бы только немножко счастья мне.
В окошке над столом, где разговаривают Люба и Марго, появляются головы Рудика и Хинина.
Марго. Я вас вполне поняла. Я вас научу. Вот так же Семен: что я, что стена. А когда я ликвидатором увлеклась, он почувствовал, кого теряет, – забеспокоился. Вы должны в вашем Алеше возбудить ревность.
Люба. Невозможно. Он каменный.
Марго. Чересчур спокоен. А я видела, как он вылупился, когда вы у Рудика на дворе деньги просили.
Люба. Бросьте вы.
Марго. Вы ему скажите, будто вы увлеклись. Кем, – спросит. Да так, мол, одним с черными усиками. Взовьется. Спать бросит. А слова эти прекрасные, какие хотите, такие и скажет.
Люба (звонко засмеялась). Какие глупости говорите. Марго.
Марго. Так и так, мол, надоело жить в бедности, Алеша, влюбилась я в Адольфа Рафаилыча… К примеру.
В окошке над столом исчезают головы Рудика и Хинина.
Люба. Неужели подействует?
Марго. Средство испытанное.
Рудик (появляется в общей зале. Григорию Захаровичу притворным голосом). Скучно, Григорий Захарович, хочется красивой жизни, хочется ласки…
Гр. 3ах. (из двери кухни). Все готово, сейчас подаю.
Марго (схватив Любу за руку). Он.
Люба (обернулась со страхом). Я убегу.
Марго. Роковой случай.
Хинин (садится в общей зале па стул, притворным голосом). Куда бы нам поехать? К девочкам, что ли, поехать?
Рудик (громко). Оставьте. Ничего не хочу. Я влюбился, Валентин Аполлонович.
Хинин. Вот так штука… В кого?
Марго (Любе). Прямо как в тиятре.
Люба. Подождите. (Слушает.)
Рудик. Вас это удивит. Это случилось вдруг. Точно меня заколдовали. Сегодня с трех часов хожу сам не свой… Одна чудная девушка… Так и стоит перед глазами.
Хинин. Бросьте. Не платили вы алиментов? И, наверно, какая-нибудь дура в обдрипанной юбчонке?
Рудик. Не смейте так выражаться про нее! Я могу выйти из себя и ударить.
Хинин. Ладно, ладно, горячка. Кто же такая?
Рудик. Ах, не спрашивайте… Любовь Александровна Кольцова.
Люба (вскрикивает). Ай!..
Марго (быстрым шепотом). Не выдавайте своих чувств.
Рудик. Кто-то крикнул?
Хинин. В самом деле, кто-то крикнул… (Встает и отдергивает занавеску в уютном уголке.) Ба… Старинные знакомые. Любовь Александровна…
Рудик. Как? Она здесь? (Подбегает.) Вы здесь?
Хинин. Легка на помине.
Марго. Идите к нам. Мы одни.
Рудик. Не знаю, – разрешит ли Любовь Александровна?
Люба. Кто? Я? (Закрыла лицо, звонко засмеялась.) Разрешаю.
Марго (здоровается за руку). Здравствуйте, здравствуйте. Садитесь.
Хинин. Григорий Захарович, вина еще две бутылки.
Гр. Зах. Куда подавать? Туда? Сюда?
Хинин. Сюда, сюда.
Хинин шумно усаживается. Рудик церемонно садится сбоку Любы, прикладывает ладонь к щекам.
Рудик. Я даже весь покраснел, – не обращайте внимания.
Хинин. Я знаю, почему он покраснел.
Марго. Скажите. Это интересно.
Рудик. Не надо.
Хинин. Он боится, что вы слышали, как он там пел про Любовь Александровну.
Рудик (откинувшись, тонко захохотал). Глупости… глупости…
Гр. 3ах. Несем, несем, несем… (Появляется с блюдом.)
Хинин. Ну-ка, что у вас там?
Гр. 3ах. Как что там?.. Язык проглотишь. (Накладывает на тарелки.)
Рудик. Я такой непосредственный, как ребенок. Любовь Александровна, вы должны простить мою давешнюю неловкость.
Люба. А я уже забыла.
Рудик. Забыли? Простили? Ой! – я сейчас что-нибудь переверну!
Гр. 3ах. Кушайте, кушайте.
Хинин (на Рудика). Счастлив-то до чего, – посмотрите на эту рожу.
Рудик. Да, я счастлив. (Встает со стаканом.) Любовь Александровна, позвольте мне выпить за вашу доброту, с которой вы простили мою, если хотите, грубость по отношению к вам.
Люба. Ну, пожалуйста… Не нужно об этом больше.
Рудик. Между нами не должно оставаться темного облачка. Сегодня я отказал вам в таком пустяке, как купить билет. Почему? Я коммерсант. Вы предложили невыгодную сделку. Я уклонился. Не будем говорить, как я мучился потом, вспоминая ваши полные слез глаза…
Люба. Ну, зачем?.. Не нужно, пожалуйста.
Рудик. Я побежал за вами. Я хотел вам проиграть эти деньги, Любовь Александровна, вы сами виноваты… Почему не сказать было просто: Адольф Рафаилович, дайте мне шестьдесят рублей… вне сделки. Я вынимаю деньги и даю.
Хинин. Широкий человек, золотой человек.
Марго. А все кричат – нэпман, нэпман…
Рудик. Любовь Александровна, во мне сейчас говорит больше, чем провинившийся человек… Больше, чем друг… Во мне говорит мужчина, у которого внезапно открылись глаза… Я поднимаю бокал за любовь!
Люба. За любовь!
Хинин. Божжже мой… божжже мой…
Марго (тянется со стаканом). Извиняюсь, ваше здоровье, Адольф Рафаилович.
Рудик. Я пьян без вина.
Хинин (внезапно, швыряя вилку и нож). Что это такое? Это черт знает что такое! Григорий Захарович, объясните мне, что это за мартышкинская мумия у меня на тарелке?
Гр. 3ах. Это не мумия, это цыпленок.
Хинин. У него ноги лиловые. Об него собака зубы сломает.
Гр. 3ах. (от волнения щелкнул языком). Его нужно долго жевать. Он вкусный цыпленок. Его из Тифлиса привезли. (Ушел, сел на ящик, взял гитару, наигрывает.)
Марго. У моих родственников на Охте – свои куры. Я была у них недавно, и они жалуются, что у кур – чахотка.
Хинин. У кур не бывает чахотки, бывает дифтерит. (Толкает тарелку.) А ну его к черту. Выпьем, Марго.
Марго. Благодарю вас.
Люба. Вы пили за любовь. Разве это не странно? Мне двадцать один год. Я в первый раз пью за любовь. Сегодня счастливый день. Все добрые. Все странные. Точно я чего-то не понимаю. Когда обижают, то это понятно. Правда? А когда все начинают тебя любить, – это непонятно. Должно быть, нужно привыкнуть. Я вам так благодарна, так благодарна всем. Я бы хотела не с вами пить за любовь и не с вами… Не сердитесь на меня… Это так прекрасно – выпить вина за любовь…