Читать интересную книгу Перезагрузка или Back in the Ussr Книга 2-я - Геннадий Марченко

А может быть, Сизов сможет как-то помочь? С утра я набрал номер директора 'Мосфильма', который неожиданно стал меня отговаривать от поступления во ВГИК. Оказалось, у него было другое предложение.

- Сергей Андреевич, зачем вам ждать пять лет, пусть даже и на заочном? С вашим-то уже имеющимся опытом в кинематографии, ведь работали рядом с самим Тарковским... Кстати, как он там? Обратно просится? Ну да, я тоже слышал. Так вот, советую идти на 'Высшие двухгодичные курсы сценаристов и режиссеров'. И времени меньше потратите, и приобретете практические знания. Давайте я сегодня же позвоню руководителю курсов Ирине Александровне Кокоревой, думаю, у нас получится договориться.

Перед обедом мы созвонились с Чарским, который весьма обрадовался очередным хитам для Инги. Договорились встретиться вечером, а до этого я планировал заехать в московское отделение ВААП.

А на следующий день меня уже ждали на 'Высших двухгодичных курсах сценаристов и режиссеров'. Обитель мастеров кино располагалась в Большом Тишинском переулке. Занятия еще не начались, оказывается, тут не с 1 сентября семестры начинаются, а попозже. В коридорах было пустынно, а навстречу мне величаво вышагивала вполне симпатичная женщина лет сорока пяти. Оказалось - заведующая режиссерским отделением Вера Суменова. Узнав, что я от директора 'Мосфильма' Николая Трофимовича Сизова, пришел учиться на режиссера, она удивилась, заявив, что набор уже закончен, но повела меня к директору. Вера Игоревна что-то шепнула Кокоревой на ухо, Ирина Александровна повернула ко мне свои глаза-бинокли.

- Губернский? Как же, вчера только говорил мне насчет вас Николай Трофимович. С экзаменами вопрос решим, сдадите задним числом, а я уверена, что вы сдадите. Там же в основном творческий конкурс. Тем более у Рязанова на курсе недавно появилась вакансия. Один поступил, а через месяц узнаем, что он женился на итальянке и уехал к ней в Милан. А занятия начинаются у нас 1 декабря. В общем, запишем вас на курс Эльдара Александровича.

Ого, я буду учиться у самого Рязанова! Должен ведь меня помнить Саныч, приглашал как-то к себе на 'Кинопанораму', вместе с Тарковским.

- Спасибо огромное, Ирина Александровна! Тогда подскажите, пожалуйста, список литературы, необходимой и для подготовки к экзаменам, и для обучения.

Здание я покидал воодушевленным. Еще бы, все так удачно складывалось. А дома Валя сообщила, что мне звонили из Союза композиторов, просили выступить перед трудящимися завода со своего рода творческим вечером. Оказывается, есть у них такая традиция - радовать простых работяг встречей с артистами и композиторами, когда какие-то истории из жизни перемежаются вокальными номерами. Оставили для связи свой телефон, на который я тут же и перезвонил.

Выступление на заводе 'Москабель' планировалось на ближайшую пятницу, в 17.00, после дневной смены. За выступление мне обещали даже какой-то гонорар, но я согласился не из-за обещанных пятидесяти рублей. Почему-то живо захотелось окунуться в атмосферу рабочих будней. Нет, не встать к станку, потому как из-под моих корявых рук выйдут только бракованные детали. А вот именно пообщаться с рабочим народом, потому как, если честно, я уже начал уставать от каждодневного мелькания перед глазами лиц всех этих артистов и прочих деятелей культуры.

В назначенное время я подъехал к заводской проходной. Меня вышел встречать заместитель директора Михаил Иванович Козырев, и с ним моложавый парторг, тут же попытавшийся выхватить у меня кофр с гитарой. Но я мягко, с улыбкой, отстранил его руку. Мол, сам донесу, не развалюсь.

- Может быть, чайку перед выступлением? - предложил Козырев. - У нас в запасе есть еще минут пятнадцать-двадцать.

- Чайку? А что там со звуком? Микрофон, колонки имеются? Мне еще и для гитары нужен будет микрофон, не зря же я ее привез.

- С этим у нас свой звукотехник работает, уже трудится на импровизированной сцене в цеху, обещал, что к сроку аппаратура будет готова к использованию. Пойдемте, чашечку чая перед выступлением. Или даже могу предложить вам чего-нибудь покрепче.

- Ну пойдемте, посмотрим, что у вас там за чай.

Для выступления мне предложили уставленный большими катушками с кабелем цех, в котором только что закончила работу дневная смена. Подтянулись, наверное, и трудящиеся из соседних цехов. Сотни полторы рабочих, среди которых мелькали и женские лица, заняли места на принесенных стульях перед небольшой сценой. Меня на сцене поджидали обещанные микрофоны, стул и маленький столик типа журнального, на котором стояли графин с водой и высокий стеклянный стакан.

Почему-то в первый момент я немного оробел, хотя до этого пару раз точно приходилось выступать. Два года назад, помнится, перед студентами педучилища в Пензе, когда я увидел свою будущую маму, а затем у Брестской крепости перед школьниками и ветеранами войны. Но сейчас на меня смотрели уставшие лица даже еще не успевших переодеться работяг, в усталых взглядах которых читалось: 'Быстрее бы закончилась эта показуха, и мы уже пойдем домой, к своим семьям'.

Сделав над собой усилие, я растянул рот в улыбке и поздоровался. Звук был настроен отлично, да и акустика в цеху не уступала концертному залу.

- Надеюсь, представляться не нужно?

- Нет уж, представьтесь, - выкрикнул с места небритый работяга, и с победной улыбкой оглянулся по сторонам. Вот, мол, я каков. И тут же словил недовольный взгляд парторга, сидевшего слева от сцены лицом к собравшимся.

- Хорошо, раз вы просите... Меня зовут Сергей Андреевич Губернский. И книги пишу, и песни сочиняю, в чем мне, случается, помогает и супруга, и сценарии пишу для фильмов. Сам я из провинции, из Пензы, работал грузчиков в овощном магазине, а моя жена была в этом магазине заведующей. Кто-то, вероятно, не знает мою историю, я расскажу. Дело в том, что я не знаю, кто я такой на самом деле и как меня зовут. Да-да, не удивляйтесь, но это так. Я очнулся на лавочке в Пензе 18 апреля 1975 года, не имея понятия, кто я такой и как сюда попал. Единственное, мне казалось, что меня зовут Сергей Андреевич Губернский, хотя никаких документов при себе я не обнаружил. Так и представился своей будущей супруге, когда она меня, можно сказать, пригрела, умирающего с голоду и бездомного.

В глазах рабочих появилась какая-то заинтересованность, что меня немного воодушевило. Не все же знали, в самом деле, что известный писатель и композитор когда-то работал простым грузчиком. То есть по духу чем-то близок им, простым заводчанам.

Дальше я рассказал, как вечерами после работы печатал свои первые книги, про знакомство со Слободкиным на Дне торговли и наш первый с Валей хит, как познакомился с Высоцким и Тарковским, после чего последний заинтересовался моим романом 'Марсианин'. Рассказал, как проходили съемки в Средней Азии.

- Что-то я все говорю и говорю, а может быть, вам что-нибудь спеть? - прервал я свой монолог минут через пятнадцать.

- А давай.

Это выкрикнул тот же самый работяга, который предложил мне представиться. Похоже, он тут был заводилой. Что ж, я не стал его и других тут собравшихся разочаровывать, только предупредил, что это будут немного не те вещи, которые исполняют Чарская и прочие звезды эстрады, которым я писал песни. Решил начать с веселого и неоднозначного 'Скворца'. Затем, надеясь, что эта песня Макаревичем и Ко еще не написана, спел 'Она идет по жизни смеясь'. После чего снова перешел к текстовой части творческого вечера. Народ был заинтересован, никто уже не сидел, как на иголках, думая, как бы побыстрее свалить домой.

Когда я решил снова сделать музыкальную паузу, взяв в руки подаренный Высоцким 'Gibson', то и спеть захотелось что-то из репертуара дарителя. А что, если почти все песни уже им написаны? Хотя, вот, например, 'Белый вальс' точно еще не сочинен. Я когда-то умудрился выучить все девять куплетов, не считая припева, и по ходу дела посмотрел в инете информацию о песне. Она была написана в 1978 году, но так и не вошла в фильм 'Точка отсчета'. Людям понравилось, после чего я спел 'Кошку, которая гуляет сама по себе', опять из репертуара Макаревича.

Почти полуторачасовой творческий вечер я завершил очередным песенным блоком. Прозвучала 'Последняя осень' Шевчука, затем, невзирая на возможные последствия, я отважился исполнить 'Поплачь о нем' Шахрина, заменив буквально на ходу строчку 'Фидель Михаилу машет рукой' на 'Фидель Леониду машет рукой'. Все ж как-никак до Горбачева дело еще не дошло. После чего, набравшись еще большей наглости, исполнил вещь собственного сочинения. Когда-то в будущем я, освоив навыки игры на гитаре, с энтузиазмом принялся что-то сочинять, и этот процесс затянулся на несколько лет. И вот сейчас решился представить на суд публики одну из тех редких песен, которые мне нравились самому. Похлопали, уже неплохо. Закончить предпочел композицией 'Вальс-бостон', которую Розенбаум напишет лет эдак через 10. Правда, теперь уже это я сделал за него.