вам прислал вместе с письмом?
Ромейн взял книгу со стола. Но прежде чем он успел что-либо сказать о ней, за дверью кто-то резко спросил: «Можно войти?» – и затем, не дожидаясь приглашения, появилась мистрис Эйрикорт, в изящном утреннем туалете, распространяя при каждом движении запах духов по всей комнате. Она взглянула на патера и всплеснула унизанными кольцами руками с кокетливым ужасом.
– Ах, боже мой! Я не предполагала, что вы здесь, отец Бенвель. Прошу десять тысяч извинений. Дорогой и несравненный Ромейн, вам как будто не совсем приятно видеть меня? Ах, господи! Я не прервала исповеди, надеюсь?
Отец Бенвель со своей прелестнейшей отеческой улыбкой предложил свой стул мистрис Эйрикорт, у которой по временам последствия болезни выражались дерганием головы и рук.
Она вошла в комнату в сильном подозрении, что дело обращения продолжается и в отсутствие Пенроза, и решилась прервать его. Своим тонким умом отец Бенвель постиг ее побуждения, едва она отворила дверь.
Мистрис Эйрикорт грациозно поблагодарила и села на предложенный стул.
Отец Бенвель улыбнулся своей сладкой отеческой улыбкой и предложил сходить за скамеечкой.
– Как я рад, – произнес он, – видеть вас в вашем обычном веселом расположении духа! Но с вашей стороны было коварством говорить о перерывании исповеди. Как будто мистер Ромейн принадлежит к числу наших! Самой королеве Елизавете не пришло бы в голову сказать такую едкую вещь бедному католическому священнику!
– Вы умный человек! – ответила мистрис Эйрикорт. – Как легко вам видеть насквозь такую простую женщину, как я! И вот вам мое обещание, никогда больше не пробовать обмануть вас. Знаете ли, отец Бенвель, у меня вдруг появилось странное желание. Пожалуйста, не обижайтесь. Мне бы хотелось, чтоб вы были евреем.
– Смею спросить почему? – осведомился отец Бенвель с апостольской кротостью, достойной лучших дней Рима.
Мистрис Эйрикорт объяснилась с видом скромного замешательства пятнадцатилетней девочки.
– Ведь я, право, так несведуща, что не знаю, как объяснить это. Но ученые люди говорили мне, что это особенность евреев – скажу лучше: очаровательная особенность евреев, – никогда не делать прозелитов. Было бы чрезвычайно мило, если бы вы прочитывали по страничке из их книги, когда мы имеем счастье принимать вас здесь. Мое пылкое воображение представляет вас в двух ролях. Вы всюду отец Бенвель, а в Тен-Акр-Лодже патриарх Авраам.
Отец Бенвель протянул свои руки с убедительным протестом.
– Дорогая леди! Прошу вас, успокойтесь. Ни одного слова, касающегося религии, не было сказано между мистером Ромейном и мною.
– Извините, – прервала мистрис Эйрикорт, – я не вполне расслышала вас. Мой зять смотрит на меня, как будто хочет съесть, естественно, что я не могла быть достаточно внимательна. Вы, кажется, хотели сказать…
– Я только хотел сказать, дорогая мистрис Эйрикорт, что вы волнуетесь без всякой причины. Ни одного слова по поводу обращения не было произнесено.
Мистрис Эйрикорт вскинула голову с грациозной живостью птички.
– А все-таки может быть!.. – проговорила она лукаво.
Отец Бенвель снова протестовал безмолвным жестом, а Ромейн потерял хладнокровие.
– Мистрис Эйрикорт! – закричал он сурово.
Мистрис Эйрикорт вскрикнула и поднесла руки к ушам.
– Я не глуха, любезнейший Ромейн, и меня не так легко запугать неуместным проявлением домашнего деспотизма. Отец Бенвель показывает вам пример христианской умеренности. Я бы посоветовала вам последовать ему.
Ромейн отказался.
– Говорите о чем угодно ином, мистрис Эйрикорт, но, прошу вас, не принуждайте меня употреблять более резкое выражение, прошу вас воздержаться как в моем присутствии, так и в присутствии отца Бенвеля от дальнейшего выражения вашего мнения о религиозных предметах.
Зять может просить, а теща может отказаться от исполнения просьбы.
Мистрис Эйрикорт отказалась.
– Нет, мистер Ромейн, этому не бывать. Я могу ради дочери сожалеть о вашем несносном характере, но я знаю, что говорю, и вы не выведете меня из терпения. Мой почтенный друг и я понимаем друг друга. Он сумеет извинить чувствительную женщину, видавшую в собственной семье грустный пример обращения. Отец Бенвель, мою старшую дочь – бедную, глупенькую девочку – уговорили поступить в монастырь. В последний раз, когда я видела ее – какая она была прежде хорошенькая и как обожал ее отец! – в последний раз у нее нос был красный и, что еще более не соответствовало ее возрасту, – двойной подбородок. Она встретила меня, сжав губы и опустив глаза в землю, и еще имела дерзость сказать, что будет молиться за меня. Я не свирепый старик с длинной седой бородой, я не проклинаю дочь и не грожу ей всякими бедствиями, но чувствую то, что чувствовал король Лир, и так же, как он, я с трудом сдержала рыдания. Я уверена, что вы – с вашим удивительным знанием человеческой природы, – вы сочувственно отнесетесь ко мне и извините меня. Дочь моя говорила мне, что мистер Пенроз поступил как истинный джентльмен. Я обращаюсь с призывом к вашей снисходительности. При одной мысли, что наш дорогой друг сделается католиком…
Ромейн снова не сдержал себя.
– Если что-нибудь может сделать меня католиком, то это ваше вмешательство.
– Из духа противоречия?
– Вовсе нет. Сделавшись католиком, я могу в уединении монастыря укрыться от общества дам.
Мистрис Эйрикорт поспешила указать другой исход.
– Оставайтесь протестантом и отправляйтесь в клуб. Там вы можете найти убежище от женщин – тот же монастырь, только с прекрасными обедами, газетами и журналами.
После этой шутки она встала и с прежней развязной вежливостью во взгляде и манерах произнесла:
– Очень вам благодарна, отец Бенвель: я надеюсь и уверена, что не обидела вас.
– Вы оказали мне услугу, любезнейшая мистрис Эйрикорт. Если бы не ваше спасительное предостережение, я, наверное, начал бы спорить. Впредь буду настороже.
– Какой вы добрый! Надеюсь, мы еще встретимся, при более приятных обстоятельствах. После вежливого намека на монастырь, сделанного моим зятем, я понимаю, что моему пребыванию здесь пришел конец. Не забудьте же, что я пью чай в пять часов.
Когда она подошла к двери, кто-то отворил дверь снаружи. Она очутилась лицом к лицу с дочерью.
– Зачем вы здесь, мама? – спросила Стелла.
– Правда, здесь не мое место! Лучше бы и тебе уйти отсюда со мной! Нашему любезнейшему Ромейну пришла мысль избавиться от нашего общества, поступив в монастырь. Ты не видишь, здесь отец Бенвель.
Стелла холодно ответила на поклон патера и посмотрела на Ромейна. Она смутно предчувствовала, что случилось. Мистрис Эйрикорт продолжала пояснять ей, в чем дело, под видом изъявления благодарности отцу Бенвелю.
– Мы обязаны отцу Бенвелю, моя милая. Он был так деликатен и добр…
Ромейн без церемоний прервал ее.
– Сделай мне одолжение, – обратился он к жене, – попроси мистрис Эйрикорт