Он погружался в нее постепенно, неспешно, давая ей время раскрыться и принять его в себя. Дыхание вырывалось сейчас со свистом у него из груди, и каждый вздох совпадал с ее вздохом, как совпадал стук их колотящихся в бешеном ритме сердец.
Достигнув препятствия, свидетельствующего о ее невинности, он остановился. Она приподняла бедра, побуждая его продолжать, и с ее губ сорвался тихий возглас:
– Пожалуйста, Бак, не останавливайся. Пожалуйста, дай мне больше.
Боясь, что ее слова лишат его остатков самообладания и он окончательно потеряет голову, Бак закрыл ей рот поцелуем и попытался унять бешено колотящееся сердце.
Медленно он начал выходить из нее, чтобы затем войти вновь, тем самым облегчив себе задачу, но Анника, не поняв его намерения, тихо застонала и еще крепче прижала его к себе.
Он вскрикнул – низкий протяжный стон вырвался, казалось, из самых недр его существа – и погрузился в нее. Она едва не задохнулась от внезапно пронзившей ее острой боли, но не издала ни звука. Уткнувшись лицом ему в шею, она коснулась губами его кожи, на которой выступили капельки пота, и начала двигаться вместе с ним.
Край стола врезался ей в спину, но она этого не замечала, испытывая с каждым мгновением все большее наслаждение, к которому примешивалась легкая боль от потери ею девственности.
Стол ритмично качался, и внезапно стоявшая на краю чашка со звоном упала на пол. Движения Бака участились. Член его вскоре погрузился в нее полностью, и, обхватив Бака ногами, Анника яростно задвигала бедрами. Окружающий мир уже давно перестал для нее существовать, и она думала сейчас лишь о том, чтобы Бак не прекращал движения, возносящего ее к вершинам блаженства. Охваченная безумной страстью, она изо всех сил прижималась к нему, беспрестанно выкрикивая его имя.
Он вновь вошел в нее, и из груди его вырвался хриплый стон. Она почувствовала, как в нее жаркой струей извергается его семя, и в то же мгновение страсть ее достигла апогея. Ее бросило в жар, затем в холод, и ей показалось, что она рассыпается на тысячи сверкающих кусочков.
Когда дыхание у них обоих немного успокоилось, Бак, все еще не выходя из нее, слегка приподнялся на локтях и, прижавшись лбом к ее лбу, нежно, почти что благоговейно поцеловал ее.
Погрузив пальцы в его густые кудри, на которых играли отблески пламени, она провела по ним рукой. Ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось и они так и лежали бы молча в объятиях друг друга, связанные воедино волшебным образом, как только могут быть связаны мужчина и женщина.
Она еще не встречала никого, кто бы так нуждался в любви, как Бак Скотт. Ей с трудом верилось, что кто-либо в мире может жить без любви. Сама она никогда не испытывала в ней недостатка. Ее любили родители, Кейс, Рут и Ричард. Подобно принцессе, не замечающей окружающего ее с детства богатства, она воспринимала любовь близких как нечто данное, словно та принадлежала ей по праву рождения. Она лежала неподвижно под Баком, наслаждаясь этим мгновением покоя, дававшим ей возможность собраться с мыслями, поскольку не могла не задаваться вопросом, каким будет его отношение к ней теперь, когда они оба позволили наконец своей столь долго сдерживаемой страсти вырваться наружу.
Ей не пришлось гадать долго.
Медленно он вышел из нее и встал, после чего помог подняться ей. Все еще находясь под впечатлением того, что произошло между ними, Анника положила голову ему на плечо и обняла за талию. И почувствовала на голове его руку, медленно, нежно гладящую ее по волосам.
Баку не хотелось выпускать ее из объятий. Он боялся, что это будет означать начало конца. Когда наступит утро, она, вне всякого сомнения, пожалеет о своем порыве и возненавидит его, почувствовав отвращение к тому, что совершила. Но эта минута еще не наступила, и, держа ее в объятиях, он старался не думать о мире, существующем за дверью хижины, не думать о ее брате, который теперь уж несомненно его убьет.
Проснувшись, Анника почувствовала на своей груди тяжелую мускулистую руку Бака. Он лежал лицом вниз между ней и Баттонз и спал как убитый. Слегка приподняв голову и убедившись, что Баттонз тоже крепко спит, она с облегчением вздохнула. Затем осторожно приподняла руку Бака и выскользнула из постели, решив сварить кофе.
По всему полу была разбросана их с Баком одежда, и она принялась подбирать ее, встряхивая и аккуратно складывая каждую вещь. Вскоре она наткнулась на свое новое пальто и, накинув его поверх ночной рубашки, потерлась щекой о пушистый мех изнанки. Натянув носки и обувшись, она решила, пока Бак спит, сбегать в уборную. Перед тем, как выйти, она развела огонь и, наполнив чайник водой, подвесила его кипятиться.
Боясь, как бы дверь не скрипнула и не разбудила спящих, она лишь слегка приоткрыла ее и быстро выскользнула на улицу в холодный рассвет. При каждом выдохе изо рта у нее вырывалось облачко пара, но Анника не замечала холода, мысленно переживая вновь события прошлой ночи. Шагая по скрипящему у нее под ногами утрамбованному снегу, она опять и опять спрашивала себя, что ей сказать Баку, когда он проснется. Она не могла объяснить своего поступка. Ей было совершенно непонятно, как могло что-то столь невинное, как поцелуй, привести к такому взрыву страсти.
Она прижала ладони к пылающим щекам и остановилась, устремив взгляд на долину Блу-Крик. Голова ее была полна радужных планов. Когда перевал очистится от снега, они сойдут вниз и объявят всем, что намерены пожениться. Бак найдет работу или на ранчо у Кейса, или где-нибудь в Шайенне. Ей не терпелось накупить ему и Баттонз новой одежды, одеть их по самой последней моде и отвезти в Бостон, чтобы познакомить с Калебом, Аналисой и Рут.
Неожиданно ей на ум пришла еще одна мысль. Надо не забыть спросить у Бака, когда у него день рождения, чтобы сказать тете… Хотя, разумеется, это ничего не изменит. Что бы там ни говорили звезды, она была полна решимости любить Бака Скотта всю свою оставшуюся жизнь.
Она обхватила себя за плечи и медленно повернулась кругом, не отрывая взгляда от неба. Воздух был свежим, бодрящим и насыщенным запахом сосен, и она упивалась им, дыша полной грудью. Никогда еще она не радовалась так жизни, как в эту минуту. Прошлой ночью Бак коренным образом изменил ее жизнь. Она стала женщиной, и отныне жизнь ее потечет совершенно по другому руслу.
Она возвращалась назад, когда из-за угла навстречу ей вылетел Бак. На нем не было ничего, кроме кальсон, куртки и мокасин. При виде ее он замедлил шаг, провел рукой по волосам и остановился. Он смотрел на нее так, словно не ожидал ее здесь встретить, и сейчас, когда эта встреча все же состоялась, явно не знал, что ей сказать.