Читать интересную книгу Вне закона - Дональд Уэйстлейк

— Какие игры?

— Как убить змею? — спросил Беззаконец, схватив меня за руку с быстротой, от которой делалось страшно.

Я застыл и подумал, не слишком ли поздно заявлять, что работа для меня не годится.

— Отрубить ей голову, — сообщил Беззаконец. — Отрубить ей голову. — Он отпустил меня. — Для корпораций и союзников по бывшему НАТО весь белый свет не что иное, как змеиное гнездо. У них есть отряды, мальчики «убей-убей», как зовет их Красотка Вторник. Эти отряды снимают головы особо опасным змеям. Некоторые из них прекрасно известны. Вы видите их и по телевидению, и в залах суда. Другие скользят будто тени. Красотка пытается отслеживать их. В издании специальный раздел есть для мальчиков и девочек «убей-убей», чтобы те знали — кое-где кое у кого отыщется мачете и для их ядовитых зубов.

Последнее слово он не столько выговорил, сколько высвистнул на выдохе. Не удержавшись, я засмеялся.

— Ничего смешного, — укорил меня Беззаконец. — Убийственно серьезно. Если станете читать письма к Красотке Вторник, узнаете куда больше, чем любые ежедневные газеты осмелятся вам поведать.

Тут я подумал, и не в последний раз, а в здравом ли рассудке пребывает мой патрон.

— Она безумна, разумеется. — Беззаконец словно прочел мои мысли.

— Прошу прощения?

— Красотка эта. Она безумна. Ее любимая рубрика посвящена папе римскому. Он там втянут в любой заговор — от пресловутого глазного яблока на долларовых банкнотах до замороженных инопланетян в подвалах Ватикана.

— Как же тогда верить всему, что она пишет?

— Вот то-то и оно, сынок! — воскликнул Беззаконец, сверля меня взглядом своих маленьких глазок. — Доверять нельзя никому. Целиком и полностью, во всяком случае. Однако нельзя себе позволять не слушать. Надо слушать, оценивать, а затем вырабатывать собственное суждение.

Тяжесть его слов грузом легла на меня. Такой способ мышления приводит к паранойе.

— Похоже на приглашение посещать дурдом и выспрашивать у его обитателей мнение о вечерних «Новостях», — заметил я, пытаясь облегчить утверждения анархиста.

— Если мир безумен, надо быть глупцом, чтобы, отвечая на его вызов, пускать в ход и отыскивать здравомыслие. — Арчибальд Беззаконец повернулся ко мне всем своим великим сердцеобразным лицом. От его сияющей кожи и тернового венца на голове сердце мое забилось учащенно.

— Остальные бюллетени и прочее поступают от плохих людей. Группы сторонников превосходства белой расы, списки тех, на кого охотятся педофилы, специальные доклады от некоторых ведущих международных банков. Чаще всего ничего стоящего, но порой это позволяет сделать телефонный звонок, а то и еще что-нибудь. — И опять его понесло в космос.

В его словах «а то и еще что-нибудь» мне послышалась скрытая угроза, только к тому времени я уже понял — придется пару часиков посидеть над бумагами. Тетя Альберта была права, когда говорила о моем любопытстве. Всю дорогу сую нос куда не следует.

— Так что можете проводить здесь столько времени, сколько захотите, и чувствуйте себя как дома. Пользоваться телефоном можно сколько угодно, звоните в любой уголок земного шара, но компьютер не трогайте, пока не покажу вам, что там к чему. — Похоже, на него нашел радостный дружелюбный настрой. Порыв этот и мне передался. — Будете уходить, просто закройте дверь. Все три запора сработают сами, от электричества.

Он уже открывал дверь, покидая мой складской кабинет, когда я обратился:

— Мистер Беззаконец.

— Что тебе, сынок?

— Я не понимаю.

— Не понимаешь чего?

— Почему при всех этих Вторниках, педофилической и бело-расистской мути вы уверены, что можете доверять мне? Ведь всего-то и надо — взять да прочесть кое-какие компьютерные файлы. Ведь все это может быть выдумкой, разве не так?

Анархист улыбнулся:

— Ты, Орлин, как чистый лист бумаги. Разве что имя и дата рождения обозначены, да и то карандашом. Ты, Феликс, мог бы стать для меня жутким ночным кошмаром. Только прежде нам придется написать на бумаге несколько слов. — Он вновь улыбнулся и пошел из конторы. Я пошел за ним.

Беззаконец откинул три запора и ногой вышиб подпорку. Потом потянул на себя дверь. И уж совсем было переступил порог, как вдруг, вспомнив что-то, повернулся и наставил на меня свой назидающий перст:

— Дверь не открывай никому. Ни единой душе, кроме меня. Не отзывайся на стук. Ничего не говори через дверь. Можешь этим воспользоваться. — Он кивнул на маленький телемонитор на стене справа от двери. — Посмотришь — и только.

— П-почему? — лепетнул я, заикаясь.

— У нас с домовладельцем возникли небольшие разногласия.

— Разногласия какого рода?

— Я семь лет не платил за аренду, и он считает, что пора с этим заканчивать.

— А вы не платите?

— Единственная истина содержится в Библии, в том месте, где говорится о деньгах и зле, — произнес он и торопливо вышел.

Дверь за ним захлопнулась, а через пять секунд запоры замкнулись и подпорка опустилась. Тут я и заметил, что от двери тянется целая система проводов, которые сходятся в черном ящичке под кушеткой без подушек.

Ящичек был подсоединен к автомобильному аккумулятору. Арчибальд Беззаконец обеспечил неприкосновенность двери даже в случае глобального отключения электричества.

5

То утро я провел внутри разума безумца или гения, а может, и вне того, что Беззаконец называл «разумом-ульем, духом, что указывает миллионам бездумных граждан путь среди бесцельных деяний повседневной жизни».

Беспорядочная груда бумаг на моем столе оказалась сущим кладом диковинок и информации. Ксерокопии плакатов «Разыскивается преступник», списки гостей на всевозможные акции по сбору денег в пользу консервативных политиков, схемы штаб-квартир корпораций и полицейских участков. Бюллетени Красотки Вторник содержали подробные сведения о передвижениях некоторых «убей-убей», действовавших под зверскими кличками (Медведь, Шершень Полосатый, Хорек и тому подобные). Меньше откровенничала Красотка в том, что касалось деятельности подрывных элементов, боровшихся за что угодно — от экологии до освобождения так называемых политических заключенных. В отношении этих групп она лишь воздавала хвалу их противоправным акциям и помещала завуалированные предостережения о том, насколько близки они к разоблачению в различных городах.

Беззаконец был прав, когда говорил о ее неприязни к католической церкви. В каждом выпуске Красотки Вторник имелась колонка, обрамленная красно-синими крестиками, с тирадами против католических наркопритонов, оплачивающих политические кампании, и прочими подобными нелепостями. Тут даже язык менялся — заметки грешили опечатками и грамматическими ошибками.

На последней, четвертой, странице каждого бюллетеня Красотка Вторник публиковала статью, подписанную инициалами ААБ. Остальное писала сама Красотка Вторник. Регулярно помещаемая статья шла под рубрикой «Революционные заметки». Пролистав выпусков пятнадцать, я наткнулся на заметку с рассказом об Арчи и плате за аренду. Вот что в ней говорилось:

«Никогда ни на дюйм не уступайте букве закона, если это означает покориться лжи. Ваше слово — это ваша свобода, а не ваши узы. Если вы даете обещание или обещание дается вам, то не подлежит никакому сомнению, что вы уверены: данное слово будет сдержано, что бы ни говорил закон. Ложь — вот основа множества преступлений, совершаемых нами ежедневно. От мелкого воровства до геноцида — все это деяния лжи, а расплачивается за них истина.

Подумайте! Если бы нам удалось заставить кандидата на ответственный пост нести ответ за всякое данное им во время избирательной кампании обещание… Тогда мы увидели бы хоть какую-то демократию, которой пока что-то не заметно. Мой собственный домовладелец обещал мне выбелить стены и постелить красную ковровую дорожку, когда я согласился на его мерзкую арендную плату. Он полагал, что ложь сойдет ему легко, что он сможет выселить меня, поскольку я не подписывал контракт. Только он солгал. Пока я брал его помещения из месяца в месяц, ему нужна была плата и он уверял, что в контракте нет необходимости. Он уверил меня, что покрасит стены и положит ковер, только все это было ложью.

Прошли годы, а я все еще здесь. Он не побелил и ни цента не нажил. Я привлек его к суду и выиграл. И тогда, поскольку человек лгущий не способен осознать истину, он подослал людей, чтобы меня вышвырнули…

Никогда не лги и не принимай ложь покорно. Живи по данному тобой слову, и мир сумеет обрести равновесие».

Я был потрясен этим едва ли не невинным и идеалистическим лепетом, исходившим от столь явно разумного человека.

Мысль о домовладельце, посылающем костоломов, чтобы вышвырнуть меня из помещения, заставила бросить занимательное чтение и взяться за работу, которую мне поручили.