пламя, следуя за движениями ее рук. Сосредоточенные зеленые глаза то и дело поднимались к его лицу, и Матвей сообразил, что она боялась каким-то образом причинить ему боль, хотя это ему следовало быть осторожным. Ее пальцы тонули в его ладонях, и он мог почти полностью обхватить ими ее талию. Поймав его взгляд, Фаина застенчиво улыбнулась.
– Красивый, как я и думала, – сказала она и опустила голову, чтобы поцеловать кожу над его сердцем. Мат-вей резко втянул воздух сквозь зубы, не ожидав, что это будет настолько приятно, и откинулся на подушку. – И сильный.
Ее рука скользнула по его плечу и животу, очерчивая контуры мускулов. Эти легкие прикосновения стоили каждой минуты, которую он провел в спортзале.
Фаина не стала собирать волосы в пучок, и Матвей с удовольствием запустил пальцы в каштановые пряди, другой рукой прижимая ее к себе. Он не привык к таким комплиментам, не помнил, был ли кто-то из его прошлых девушек с ним так же ласков, как Фаина. Конечно, сравнивать обстоятельства их жизни было нельзя, но он не мог не восхищаться нежностью и страстью, на которые оказалась способна посланница смерти. Переполнявшие его чувства сделали весь остальной мир расплывчатым и далеким, и, пока она оставалась рядом, он не хотел думать ни о чем другом, кроме прикосновений ее губ и мягкого тепла кожи.
Он уже мог бы назвать эту ночь лучшей в своей жизни после Бала любви, даже если бы они остановились прямо сейчас. Но у Фаины, как они выяснили очень скоро, были прямо противоположные намерения, которые полностью совпадали с захватившим его желанием.
Когда Матвей вдруг замер, она тут же отпрянула, бегая взглядом по его лицу.
– Что такое? – в ее голосе звучало неподдельное беспокойство, и она положила руку ему на грудь. – Что не так?
– Я в порядке. Просто… – Он с раздраженным стоном закрыл лицо рукой и перекатился на спину. Он был одинок уже много лет и в жизни не мог предвидеть такое развитие событий, но все равно чувствовал себя дураком, потому что забыл о столь простой вещи.
– В чем дело? – печально спросила она, садясь на постели. – Ты боишься меня? Я стала тебе неприятна?
– Нет, нет! – Он приподнялся и схватил ее за руку, не дав отстраниться. – Что ты, нет. Дело совсем не в этом.
– Тогда почему ты остановился?
Она не отрывала взгляда от пола, где в итоге оказалась вся его одежда, но повернула голову, показывая, что слушает. Матвей скользнул глазами по ее телу, которое с медицинской точки зрения было ему известно лишь в определенных пределах. Тему контрацепции они в своих разговорах затронуть не успели.
– Ты говорила, я потомок Перуна. Значит, у древних богов могли быть дети. И… – Он сглотнул, прежде чем спросить: – У их посланников тоже? Я хочу знать, возможно ли, что, раз у меня дома сейчас нет…
– Нет, – мягко оборвала Фаина, поднимая на него глаза, в которых появилось понимание. – Невозможно. Так женщины после перехода в мой мир измениться не способны. Я тем более. Мы оба в полной безопасности.
– О, ясно. Я должен был спросить, – пояснил Матвей, чувствовавший огромное облегчение при виде ее улыбки.
– А я должна была догадаться, что ты и здесь проявишь ответственность, – заметила она. – Есть еще что-то, что тебя тревожит?
Он покачал головой. Вопрос исчез из ее глаз, сменившись уже знакомым ему блеском. Поразительный контраст с испуганной девушкой, которую он успокаивал в грозу на этой самой постели.
– В таком случае, – Фаина провела рукой по его груди, щекоча кожу камнями браслета, – вернемся к моему желанию.
* * *
За окном давно стемнело, и Матвей понятия не имел, сколько сейчас времени. Он точно пропустил тренировку в спортзале и не сделал по дому ничего из того, что планировал. Тем не менее, лежа рядом с Фаиной, он не мог чувствовать что-то даже отдаленно напоминающее разочарование. Свернувшись в клубок в его руках, она рассматривала его лицо с нежной, слегка удивленной улыбкой – словно до сих пор не верила, что могла чувствовать так много, невзирая на небьющееся сердце. Ее кожа и волосы оставались сухими, но эти два факта Матвей отметил машинально, потому что не мог перестать прикасаться к ней.
Он также не мог игнорировать тот факт, что с ним была далеко не обычная женщина, как и то, что не имел близости довольно долго, но за всем этим скрывалось что-то еще. Чувство, поразившее его, когда они вместе стояли у зеркала, стало еще сильнее. Но вместо того чтобы испугаться, пройдя точку невозврата к жизни до встречи с Фаиной, между ударами успокоившегося сердца он вдруг обнаружил странный, глубокий покой. Будто наконец нашел то, что так долго искал, даже не подозревая об этом.
Он поцеловал ее в шею, вызвав тихий смешок.
– Матвей.
В памяти сразу всплыла картина, когда она произнесла его имя в прошлый раз, откинув голову на подушку и прижимаясь щекой к его щеке, и последовавшая за этим волна ослепляющего удовольствия. Раньше он считал, что прекраснее всего оно звучало, когда она благодарила его за то, что позволил ей остаться у него. Тогда он только услышал ее имя и не мог представить, что однажды она позволит ему узнать гораздо, гораздо больше.
– У меня тоже есть желание, – признался он, выводя пальцами узоры на ее спине. – Останься со мной на ночь. Я могу принести твой любимый плед.
Фаина улыбнулась так широко, что на ее щеках появились ямочки, и ответила согласием.
Матвей быстро почистил зубы, выключил свет на кухне и люстру в спальне, оставив только ночник, и вернулся в постель. Накрыв Фаину пледом и тщательно разгладив все складки, он потянулся, чтобы поцеловать ее улыбку.
– Спокойной ночи. Вдруг у тебя наконец получится заснуть.
– Посмотрим. Спокойной ночи, Матвей.
Чувствуя тепло ее тела рядом со своим, он не заметил, как заснул.
* * *
Давным-давно, далеко отсюда, когда ее душа стала частью мира за рекой Смородиной, Фаина поняла, что, помимо боли от молний, сохранила крохотное воспоминание о когда-то испытанном чувстве. Воспоминание было подобно крохотной звезде в огромном ночном небе, но его сила была бесконечна, и она оберегала его от зорких желтых глаз своей хозяйки. Во время подготовки к Балу, пока шли поиски гостей, она вела свои собственные, полагаясь только на свое воспоминание и надеясь, что при встрече поймет, к кому испытывала то необыкновенное, прекрасное чувство.
Ирий не имел границ и давал оказавшимся в нем душам все, чего они желали. Пекло было огненным выжженным полем, но и там она