— Да. Говорят много чего и похуже.
— Зачем?!
— Наверное, чтобы у людей было кого ненавидеть.
— Но зачем? — никак не могла взять в толк Винка. — Зачем кого-то ненавидеть? Сама Всеблагая учит любить ближних…
— Ох, молоденькая ты еще… Любить трудно, ненавидеть легко. Рано или поздно ненависть просыпается в душе каждого. И гораздо выгоднее направить ее на кого-то непохожего. Сама посуди: и король, и благородное сословие — все людской крови. Налоги с простых людей дерут, войны затевают, ведут себя отнюдь не так, как Крылатая заповедала. Сколько причин для нелюбви, причем весьма веских! Вот и нужно дать праведному народному гневу какой-то выход, безопасный для власть имущих. Тут нелюди и пригодились. Они другие, они распутные, не ведают ни стыда, ни совести. Раны и многие болезни для них — ничто. Они не мерзнут, не голодают, ибо всегда могут обернуться покрытыми теплой шерстью зверьми и хоть мышами наесться. Все это дает им большую свободу. Слишком много поводов для зависти… А от зависти до ненависти рукой подать.
Винка кивнула. Хвощ объяснил очень понятно. Если бы она могла так же хорошо и убедительно растолковывать людям, что оборотни, по большому счету, мало чем отличаются от человеческого племени…
За обедом царило молчание. Вьюн угрюмо ковырялся в миске, Дрозд уплетал с удовольствием, но явно был поглощен какими-то мыслями. Соечка витала в облаках и даже не сразу услышала, как пес попросил добавки. Винка с тревогой наблюдала за парнями. Что они собираются делать дальше? Куда отправятся? И возьмут ли ее с собой?.. Один Хвощ ел обстоятельно, и, казалось, ни о чем постороннем не думал.
Когда трапеза была окончена, потаенный взглянул на парней.
— Куда теперь пойдете? Вы ведь не в Запечинках обретаетесь?
— Нет, — помотал головой Дрозд. — Мы бродяжничаем. Я вот думаю, где бы спрятаться. Может, на Лихой податься? В Землях Клыкастого застав нет, а на остров можно переправиться на рыбачьей лодке, никто и не узнает.
— Я б тебе другое присоветовал, раз уж ты ко мне за помощью пришел, — сказал Хвощ. — Отправляйся в Яр, теми же землями пройдешь. Через границу перебраться несложно, ежели по бездорожью.
— В Яр? — тоскливо переспросил Вьюн. — Там холодно, и ты сам волку говорил, мол, поветрие с севера идет.
— Старших-то не перебивай, котишка. Поветрия никакого там нет, мне нужно было заставить Хвата выпить снадобье, отбивающее чутье. Иначе он бы вас живо нашел. А мне не нравятся некоторые приемчики Воинов Клыка, и я не допускаю их встреч с мирными оборотнями, пришедшими за советом. — Потаенный взглянул на пса, потом вновь обратился к кошаку. — Тебя, рыжик, в Яр не отправляю, а друг твой сможет там в войско вступить. Ему больше пристало мечом махать, чем по дорогам с прохиндеем таскаться.
— В Яре нелюдям позволено быть воинами? — удивился Дрозд. — Давно? Раньше такого не было, хоть к племени Клыкастого и относились помягче.
— Я об этом года два назад услышал, — ответил Хвощ.
— Если б я знал, сразу б туда подался! — оживился пес. — Не думал, что когда-нибудь еще доведется меч в руки взять. Вот спасибо, потаенный! Ты мне действительно помог.
— Попрешься в Яр? — рыжий недовольно взглянул на друга. — Народ там недобрый. Зимой, болтают, снег лежит, и реки замерзают. Говорят по-ненашенски.
Винка поежилась. Уходить из Лада было страшно и без слов Вьюна, а тут, оказывается, и холод, и разговор чужой… Впрочем, радостный Дрозд тут же ее успокоил.
— Народ там не хуже, чем в Ладе, — заверил он. — Снег, бывает, лежит, и реки иной раз ледком схватывает. В землях Соколиного, ближе к северной границе, такое тоже случается. Настоящей суровой ярской зимы в южном приграничье не увидишь. А говорят по-ненашенски опять же только северные люди, которые на оленях ездят. У границы полно выходцев из Лада, и людей, и нелюдей, как и у нас — ярских переселенцев человеческого племени.
— Откуда ты все это знаешь? — рыжий подозрительно уставился на пса.
— Я большую часть жизни провел в северном княжестве. Неужто думаешь, все время в замке сидел?
— И в Яре бывал?
— Ну да. Даже на самом севере. Если надо, смогу и с оленеводом объясниться, и рогатого запрячь, — Дрозд определенно был в ударе.
— Уговорил, — проворчал кошак. — В конце концов, не понравится — уйду.
— Понравится, готов хвост позакладывать, — улыбнулся пес. — И у Виночки, наконец, будет дом. Ты ведь с нами? — взглянул на девушку.
Она кивнула, думая, что таким счастливым его, пожалуй, и не видела.
Они провели у Хвоща еще несколько дней. Благодарный Дрозд уговорил Вьюна выловить мышей и крыс подчистую. Кошак ворчал для вида, но работал на совесть. Его радовало хорошее настроение совсем уж отчаявшегося после событий в Надреченске приятеля. Дрозд действительно заметно воспрял духом, даже сутулиться перестал. И еще старался каждую свободную минутку проводить с Винкой, чем сильно раздражал Вьюна, привыкшего получать ласки и знаки внимания единолично.
Хвощ и Соечка щедро снарядили троицу в дорогу: и припасами не обидели, и кой-какую теплую одежду для Винки нашли, и снадобий дали. Потаенный напоследок подробно рассказал, как лучше добраться до границы. В Яре посоветовал держать путь в городок Южный Плес, что на берегу Обводного озера. В тамошнем гарнизоне служили и оборотни, а среди жителей было немало выходцев из Лада.
— И подумай еще раз, парень, не вернуться ли тебе домой, — сказал Хвощ псу. — Жизнь знаешь теперь лучше любого из благородных лордов, и сердце у тебя на месте. Не зря ж Лунь отпустил. Ты мог бы многое изменить, совсем не обязательно мечом. Кое-с-кем из Воинов Клыка нетрудно договориться. С тем же Хватом, к примеру. Для него главное не война, а справедливость. И мне известно, что он не один такой. Подумай, Кречет. Тебя ведь так зовут?
— Звали, — при звуке прежнего имени оборотень недовольно дернул углом рта. — Так звали человека. Я — нелюдь, мое имя Дрозд. И я не смогу пойти против воли отца, а он никогда не захочет мира с племенем Клыкастого.
— Ты, я вижу, совсем запутался, что не мудрено, — не отступал Хвощ. — Поживи в Яре, вспомни, как меч в руках держать, и разберись, кто ты: оборотень, которому подарил жизнь волк Лунь или сын Соколиного. Мне почему-то кажется, что уже ни тот, ни другой.
— Я подумаю над твоими словами, потаенный. И еще мне очень любопытно, неужели оборотни мудрее людей? Когда я мог безболезненно прикасаться к серебру, ни разу не встретил столь разумного собеседника, как ты или Лунь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});