нежное платье. Даже сказал бы, что похорошела и появился вкус после сброшенной всей ярко-пестрящей шелухи, но все равно на фоне моей Кати была и будет серой мышкой.
– Отлично, – запоздало отвечаю, игнорируя пододвинутый ко мне бокал. – А ты как?
– Нормально, – пожимает плечами девушка. Киваю и, не дождавшись ответа от Кати, сбрасываю вызов. Время шесть, возможно, едет домой с работы и не слышит. От мысли «домой» просыпается дикое желание сорваться и помчаться обратно в город. Но влитые сто граммов и усталость такая, что валюсь с ног, удерживают от опрометчивого поступка.
– Ладно, Крис. Я пойду, – поднимаюсь с места, тогда меня хватают за рукав цепкие пальчики Кристины. Удивленно смотрю на девушку, а в груди колет неприязнь. – Руки.
– Подожди Макс, я хотела поговорить, – выпускает мой пиджак из захвата девушка. – Я много времени у тебя не отниму, правда, – хмурит брови бывшая помощница Кати, изображая невинную овцу. Господи, как это противно! Кати у меня хоть если и психует, злится или обижается, то делает это честно и открыто, а не строит из себя непонятно что. Здесь же…
– О чем нам с тобой разговаривать? – рычу в ответ. – Разве у нас остались общие темы после твоих выходок в адрес моей женщины, Кристина?
– Твоей женщины? – удивленно выгибает бровь рыжеволосая бестия. – Вы что, с Екатериной…
– Да. Вместе, – отрезаю всякие дальнейшие расспросы. – А теперь извини, меня ждут.
– Значит, я была права, – слышу тихое за спиной, что заставляет обернуться.
– Что?
– Я же сказала, стоит ее поганцу Ромке поманить ее обратно, она побежит и глазом моргнуть не успеешь, – язвительная и мерзкая усмешка кривит губы девушки. Она делает тягуче медленный глоток вина и отводит взгляд. Поймала, стерва, на крючок.
– На что ты намекаешь?
– Да так… – пожимает плечами бывшая, – просто обидно.
– За себя? – усмехаюсь, – ты ничуть не изменилась.
– За тебя. Вертит влюбленным мужиком, как хочет, а ты ей и веришь.
– Рот советую закрыть, Кристина. Ты ни черта не знаешь и не имеешь права оскорблять Кати, поняла? – как и всегда, стоит только услышать гадость в сторону девушки, как внутри просыпается зверь, который готов за нее порвать. Однако бывшую это, кажется, совсем не проняло. Иначе я не могу объяснить эту довольную улыбку и ехидный прищур.
– Ах, не знаю, значит? – усмехается девушка, вскакивая с места, да так дергано и резко, что стул падает с оглушительным грохотом в полупустом зале ресторана. – Вечно ты ее обеляешь, ангел непорочный просто! На вот, любуйся! – выплевывает в лицо и всовывает мне в руки свой мобильный, который в первое мгновение хочется отшвырнуть к чертям собачьим, но когда взгляд цепляется за знакомую фигурку, я теряю дар речи. Пальцы на мобильном сами собой сжимаются до хруста.
– Какого…
На экране, мило беседуя за столиком в кафе, сидят моя Кати и ее мудак бывший. Звука нет, но видео явно сделано недавно, потому что это самое платье, что на ней, мы вместе покупали на прошлой неделе. Запершись в примерочной и нервируя продавцов-консультантов своей совместной примеркой.
– Что за на хер?! – рычу, поднимая взгляд на Кристину.
– А я тебе говорила…
Внутри просыпается дикая ярость, которая перекрывает к черту все другие эмоции в моей голове!
Глава 42 (Кати)
В кафе прихожу раньше Ромки и усаживаюсь за дальний столик. Народу немного, все предпочитают сидеть на летней веранде, тогда как мне хочется забиться в дальний уголок и чтобы никто не видел мою встречу с бывшим. Постыдную отчего-то в моей голове. И вроде я просто пришла поговорить с другим мужчиной, но чувствую себя лгуньей и предательницей.
Кручу в руках мобильный, не зная, набрать Максу и признаться или все же промолчать. Как поступить правильней? И как только принимаю решение все же набрать, чтобы не было недоразумений, стул рядом со мной отодвигается и меня окутывает аромат знакомого лосьона после бритья.
– Привет, малышка, – не успеваю сообразить, как целует в щеку Рома, устраивая свою руку на спинке стула позади меня.
– Привет, – выходит запредельно сухо, и я даже чуть отодвигаюсь, стремясь оказаться как можно дальше от бывшего парня.
– Как твои дела, малышка? – улыбается, словно ничего не замечая, парень. – Я тут проезжал мимо нашей квартирки, хотел в гости заехать, но подумал, что ты не так воспримешь… – начинает тараторить без умолку.
– Стоп, стоп, – обхватываю неожиданно озябшими руками кружку с кофе. – Нашего? Ром, ты ничего не путаешь? Мы расстались почти четыре месяца назад. Это моя квартира, я ее снимаю… да и к тому ж ненадолго.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Не знаю, в курсе ли ты, но я сейчас вместе с Максом.
– Гаевским? – морщится, как будто лимон, проглотил Ромка, а меня это забавляет, и я неосознанно даже задираю выше нос.
– Именно. Макс предлагает мне переехать к нему, и я намерена согласиться.
– Ты его любишь?
– А какое ты имеешь право задавать мне такие вопросы? – удивленно вскидываю брови от такой наглости. – Если ты забыл, ты сам меня бросил, Ромочка.
– Я уже тысячи раз об этом пожалел, – тут же меняется выражение лица парня, что заставляет меня вздрогнуть. – Я не могу без тебя, детка….
Детка. От такого обращения устами Макса я млею и таю, а вот слышать от это от Ромки мерзко и противно.
– Не называй меня так, Ром. И я не вижу смысла разговаривать об этом. Хватит. Я правда больше… – замираю, и сердце неожиданно подскакивает от мысли, что уже вертелась на языке. – Ничего к тебе не чувствую… – улыбка, словно издевка для парня, появляется сама собой. – Пусто, понимаешь? – произнесла, и с плеч словно свалился огромный камень, что все это время адски давил. Прижимал “крылья”, не давая взлететь по-настоящему.
Такие слова – это страшно, но ведь это правда. Больше при виде этих ямочек на щеках не щемит в груди. При виде губ не хочется, как изголодавшимся по воде в знойной пустыне, насладиться ими. А запах, что когда-то вводил в экстаз и от которого я, как наркоманка ловила кайф, чужд. Не люблю. Да и, откровенно говоря, никогда не любила. Сколько прошло времени, сколько прошло дней, прежде чем я осознала это в полной мере.
То, что было у нас – это не любовь. Это привычка. Быть вместе, потому что так комфортно и удобно, терять себя, прощая унижения раз за разом. Это не чувства – это болезнь.
– Я люблю его, Ром, – поднимаю глаза от плещущегося в кружке кофе и встречаюсь с растерянным черным