– Если кто-то думает, что мастер Гриф лжет, невозмутимо повторил сухожил, – он глубоко заблуждается. Клянусь богами Капаблаки, что все, им сказанное, – чистая правда!
– Мы не верим тебе, степняк, – помедлив, ответил голос. – Ваши клятвы – пустой звук!
Рохан что есть силы сжал кулаки. Я, понимая, что сейчас может начаться потасовка, в которой у меня не будет даже малейшего шанса спасти Лин, плюнул на задуманную речь и сказал:
– Короче, двинетесь – глотку ему перережу! Такую «речь» Ловкачи поняли намного быстрее. Они замолкли и напряженно уставились на эшафот, словно желая испепелить меня осуждающими взглядами и спасти тем самым горячо любимого Разгильдяя. Но просто так подойти они не могли, поэтому самые умные стали решать, отдавать мне подругу или нет.
Кедрик на балконе стоял ни жив ни мертв: происходящее внизу представление доставляло ему не самое большое удовольствие. Он растерялся, когда ловкий воришка завалил Фетиша навзничь; упустил и момент, когда нож сопляка оказался у глотки бывшего учителя. Теперь метаться поздно, хотя что стоит жизнь какого-то Разгильдяя в сравнении с самим королем? Да и всего руку протянуть – и не будет ни Ловкачей, ни горожан, ни стражей. Вот только кто тогда подтвердит его власть? Кем он будет править, если его заклятье убьет всех? И поэтому советник ждал, не решаясь одним резким движением перевернуть весь Орагар с ног на голову, опасаясь в одиночку разрушать привычный уклад жизни.
– Ну, давай же, Кедрик, чего ты ждешь? – неожиданно холодно сказал Штиф.
Советник вздрогнул: у юного короля был необычайно спокойный, даже несколько скучный голос. И это несмотря на то, что понимает – прорваться невозможно, слишком большой силой он, священник, располагает.
– Я доверял тебе, а ты… Ты променял меня на шайку разбойников! Из-за тебя погибли Выселки, на волоске висит жизнь честного наемника Хромого и его родных… Но тебе все мало – ты жаждешь еще больше власти! Ты хочешь корону, ведь так?..
– Заткнись, сопляк, – прошипел Кедрик, словно змея под рогатиной. Лоб его покрылся мелкими бисеринками пота, а руки чуть задрожали. Тебе ли знать, сколько лет я ждал этого дня? Твой отец умер не от старости, нет. Это я, я подсыпал ему яда в вино!
Штиф молчал.
– И твой братец. Я приказал паре бродяжек увезти его в самый Забугр! Заплатил золота, дал поесть… Много ли им надо для счастья?
Король низко опустил голову: значит, у него все-таки был брат!
– А теперь пришла твоя очередь, щенок. Твоя смерть состоится на глазах всех этих людей и утвердит над ними мою власть!!!
– Это глупо, Кедрик. Уйду я – тебя просто раздерут бароны в борьбе за власть над Орагаром.
– Посмотрим, – хмыкнул священник и… получил каблуком королевского сапога по коленке.
Согнулся было, однако тут же распрямил спину и, неожиданно резво прыгнув на отскочившего в сторону Штифа, полоснул его кинжалом по ребрам.
Король охнул и, ухватившись за быстро краснеющий камзол, осел на пол. Кедрик в ужасе отпрянул от раненого. Лицо его побледнело: похоже, советник только сейчас понял, что натворил.
Убить последнего из королевских кровей…
– Как глупо! – цокнул языком кто-то за спиной.
Кедрик обернулся. В темном коридоре был отчетливо виден чей-то силуэт.
– Кто ты? – Советник метнул руку в проход, однако пока не решался спустить «болт» заклятья с «крючка».
– Не время для вопросов, – покачал головой силуэт.
Тонко скрипнула тетива.
Советник вцепился в стрелу, вошедшую в грудь почти до середины древка. Попытался выдернуть, но не смог: силы оставили его слишком быстро. И хоть дар Паладина должен был выдержать стрелу, он медленно гас. Может, потому что стрела не совсем обычная попалась?
Кедрик упал на плиты пола рядом с полуживым Штифом, не отнимая рук от кровоточащей раны на груди. Как глупо оставлять здесь все, что так долго приближалось и почти было в руках! Какой дурацкий конец! Он из последних сил попытался удержать в себе хоть самые мелкие крохи жизни.
Но не смог.
– Мастак! Мастак ведь тебя! Ага… Освободи мэра! Негоже дворянину на коленках пред всем городским людом! – Я раздавал команды направо и налево, не забывая периодически стукать тихо скулящего от побоев Фетиша.
Ловкачи протяжно скрипели зубами, люди же испуганно смотрели то на меня, то на стоящих поблизости мошенников, и молили Паладина (или там Одина с Тюром) о спасении. Впрочем, в перерыве между молитвами зеваки находили время обсудить и погоду, и цены на рынке, и даже новое платье уродливой толстушки-соседки.
Я придирчиво оглядел стоящих на эшафоте собратьев по оружию. Рохан, Мастак, Булин, Хромой и… Лин. Я едва подавил жгучее желание задушить ее в объятьях – настолько аппетитно и привлекательно она выглядела. Однако, как говорится, «первым разом, первым разом – все проблемы, а вторым мы всех девчонок отгребем!».
А «проблем» на главной площади 3рега хватало: за избиение вожака бывшие друзья могли просто-напросто разорвать меня на куски, которые не смогла бы собрать вся дворовая знать, реши она вдруг заняться мозаикой.
Что им мешает разорвать меня сейчас? Или хотя бы проткнуть стрелой? Может, ожидают команды Фетиша? Или боятся, что, если снимут кого-то из моих приятелей, я тут же перережу глотку Разгильдяю?
Видя злые лица моих собратьев-ловкачей, мысли в голове решили объединиться и ударить со всей силы в темя:
«Думай давай, как выбираться!»
– Он здесь, – прошипел морлок затравленно. Я вздрогнул: только Безликого сейчас не хватало! Остановить его даже вся наша компашка не сможет. Да что там компашка? И Королевская Гвардия, объедини она силы с Лицеем, не смогла бы что-то противопоставить голему! Хотя… Что «хотя…», знал только Локи, В последнее время норовивший заменить мои мысли своими.
Никто не понял, почему мирно воркующая у кузни парочка Ловкачей замолчала. Похоже, этого не поняли и сами мошенники, даже медленно оседая на землю.
Я, словно завороженный, наблюдал, как Безликий прорубается к эшафоту: вот упал один человек, вот второй, охнув, осел третий… Крови не было: голем работал сломанной где-то дубиной, словно умелый лесоруб – топором. Люди же, как деревья, валились в обе стороны, и просека неумолимо росла. Еще двое убитых…
…и я увидел своего убийцу. Опустил голову Фетиша на доски эшафота, разрезал веревки на ногах, поднялся.
Безликий тоже видел меня, хотя зрачков у него все так же не наблюдалось – лишь два красных угля в глазницах. Я думал, он одним прыжком окажется рядом и снесет мою тупую голову, решившую затеять все это, но…
Голем остановился и, уперев дубину в землю, оперся на нее, словно дровосек после тяжелой работы на любимый топор. Оставшиеся в живых люди жались к стенам, пытаясь спрятаться от смерти в скудной полуденной тени. Я с недоумением смотрел на Безликого: почему не атакует? Чего ждет?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});