побежал по коридору в спальню.
Я следовала за ним на расстоянии. Мне хотелось попробовать остановить его, но чувство самосохранения помешало мне.
Он разгромил свою комнату на части, бросая вещи на пол. Он хватал пустые пакетики и рвал их на части.
— Где они? — с отчаянием крикнул он. Склонившись над тумбой, он упал на колени, и начал перебирать вещи, которые вывалились из нее. Он поднял пузырек и встряхнул его. В ней что-то загремело, и я застыла, заметив, как отчаяние в его взгляде сменилось восторгом. Я сразу же поняла, что он искал.
— Нет, Макс! Они тебе не нужны, — крикнула я, опускаясь на колени рядом с ним, и пытаясь вырвать баночку из его рук. Макс отдернул руку в сторону и на коленях отполз в сторону. Он открутил крышку и прежде, чем я успела что-то сделать, забросил белую таблетку в рот.
Макс разгрыз ее зубами. Уголки его губ опустились, и он прислонился к стене.
— Макс, — позвала я измученно. Он посмотрел на меня. Его всегда такие красивые губы растянулись в ленивой улыбке, которая слишком мне знакома. Я думала, что эта улыбка сексуальна и таинственна. Сейчас она показалась мне грустной и жалкой. Теперь я точно знала, почему он так улыбается.
Я ненавижу эту улыбку.
Ненавижу каким счастливым он сейчас выглядит.
Ненавижу то, как легко он сдался, даже не пытаясь сражаться.
Вот как он проживает свою жизнь — от одного кайфа до другого, один неправильный выбор за другим, со всеми вытекающими катастрофическими последствиями, которые сейчас его ни в коей мере не заботят.
Может быть утром, когда действие наркоты спадет и он сможет думать более разумно, его будет это волновать.
Я прижала колени к груди и прижалась к ним щекой, истощенная и злая. Но я так же настроена решительно.
Макс облизнул губы и закрыл глаза. Он провел рукой по своим светлых кудрям и затем его рука безвольно упала. Он качал головой из стороны в сторону, словно проверяя в состоянии ли еще двигаться.
Наблюдая за тем, как поднимается и опадает его грудь, я поняла, что боюсь того, что если я перестану наблюдать за ним, хотя бы на секунду, она перестанет двигаться и он тихо ускользнет от меня, а я даже не пойму этого. Прежде, чем у меня появится шанс бороться за него. Потому что, очевидно, у него самого нет воли бороться за себя.
Этот парень не просто случайно принял наркотики. Они съедают его заживо. Я словно наблюдаю, как машина на полной скорости несется к кирпичной стене. От удушающего чувства беспомощности я на мгновение застыла.
Я подведу его.
Потеряю его, как потеряла Джейми.
С моей стороны глупо было думать, что я смогу что-то изменить для кого-то.
Я осмотрела разгромленную комнату и вздохнула. Я должна оставить его жить его убогой жизнью. Мне не следует вмешиваться во все это. Брукс был прав. Мне не место здесь. Я, итак, перешла все допустимые границы.
И что вообще мое пребывание здесь изменит?
Макс протянул руку и схватил мою ладонь.
— Останься, — прошептал он. Я покачала головой. Мне не следует оставаться. Не после всего, что видела. В его мире нет места для меня.
— Пожалуйста, Обри. Останься со мной, — умолял он. Я повернулась к нему. Его зрачки так расширены, что я не была уверена, наркотики это или у него сотрясение мозга. Я должна отвезти его в больницу. У него могут быть переломы. Но я позволила своему желанию позаботиться о нем, подавить хорошие чувства.
Как будто я что-то доказывала, по-своему, делая все правильно.
Мне страшно оставить его в таком состоянии. Но в то же время я боюсь остаться, зная, что если сделаю это, то это конец. Я переступлю невидимую черту и, как только я это сделаю, возврата не будет. Будет слишком поздно.
Я посмотрела на Макса — он выглядит таким молодым и уязвимым, сейчас его лицо лишено характерной расчетливости и соблазнительной привлекательности. Он кажется… невинным.
Я не оставлю его. Не смогу выйти за его дверь и притвориться, что этот мальчик не волнует меня.
Он уже стал для меня кем-то особенным. Кем-то, кем я не должна была позволять ему стать. Но это не отменяет того факта, что это уже произошло.
Я открыла рот, чтобы выразить согласие остаться, но его глаза были закрыты, а рот приоткрыт. Я нашла одеяло и укрыла его им.
Затем легла на кровать, закуталась в свое пальто и наблюдала за ним, пока он спал. Каждый подъем и опадание его груди привязывали меня к нему так, что это пугало меня своей неизбежностью.
Я не могу бросить его — приняла я решение.
Я просто надеюсь, что он правильное.
Глава 18
Макс
Грудь сдавило, а голова раскалывается от адской боли. Все суставы и конечности болят и словно горят. Больно шевелиться. Даже дышать больно. В желудке поднялась буря и я чувствую, как по задней стенке горла поднимается желчь.
Меня сейчас вырвет.
Я пытаюсь поднять голову, но даже это слабое движение вызывает очередную волну тошноты, которая только ускоряет поднятие содержимого желудка.
Я переворачиваюсь на бок и меня рвет. И рвет. И для закрепления результата меня выворачивает наизнанку еще раз.
Простонав, я переворачиваюсь на бок. У меня складывается ощущение, что я лежу на полу своей спальни, но для меня загадка, как я оказался здесь. В памяти не осталось ничего о том, что произошло вчера вечером после того, как я приехал в «Манию».
Остались только проблески воспоминаний о том, что я бы предпочел забыть.
Я попытался забраться на кровать, но меня только сильнее затошнило. Шея и лицо стали скользкими от пота. В нос мне ударил едкий запах блевотины и меня снова начали сотрясать рвотные позывы.
— Боже, — пробормотал кто-то, а потом пара прохладных рук коснулась моих предплечий и помогла мне вернуться в кровать. Я знаю этот голос, но в голове такой туман, что не могу сообразить кто это.
Я попытался открыть глаза, но обнаружил, что слушается только один. Блядь, почему я не могу открыть свой чертов глаз?
Я запаниковал. Медленно ощупав лицо, зашипел от боли, когда пальцы соприкоснулись с сильно поврежденной кожей.
Боже,