Читать интересную книгу Золотое дерево - Розалинда Лейкер

Габриэль хотела повидаться с Николя, прежде чем Эмиль приедет в Лион. Ей необходимо было поговорить с ним до того, как она встретится с мужем. Она писала ему записку, сидя за столом в своем кабинете в зданий ткацкой фабрики, назначая ему свидание в кафе на площади Селестен, как вдруг дверь распахнулась, и Николя появился на пороге собственной персоной. Но радость, вспыхнувшая было в душе Габриэль при виде его, сразу же потухла, как только она заметила выражение беспокойства на суровом лице Николя.

— Что случилось? — спросила она, чувствуя, как земля уходит из-под ее ног. Охваченная дрожью, она медленно встала со своего места.

Вместо ответа он закрыл дверь и подошел к ней. Покачав головой, как будто давая понять, что не может ничего сказать ей без подготовки, он, обняв ее, прижал к груди с такой силой, что Габриэль едва могла вздохнуть. Они застыли так в полном молчании на несколько мгновений. Затем Николя приник к ее губам, страстно целуя, а Габриэль с каким-то невыразимым отчаяньем вцепилась в него руками, чувствуя, как со дна души поднимается страх. Прервав, наконец, свой долгий поцелуй, но не выпуская ее из объятий, Николя взглянул в лицо Габриэль и тихо, стараясь не испугать ее своей новостью, сообщил:

— Я должен уехать, Габриэль. Я должен покинуть Лион.

— Но почему?!

— Произошло то, чего я не ожидал. Я вновь призван в армию.

— Нет, только не это! — в ужасе воскликнула она.

— Я получил предписание вернуться в свей прежний конноегерский полк, в котором служил в течение нескольких лет.

Колени Габриэль подкосились, и, чтобы не рухнуть на пол, она крепче обхватила шею Николя.

— Но, может быть, это ошибка!

— Здесь не может быть никакой ошибки. Час назад я получил письменный приказ и сразу же поспешил к тебе.

— И когда ты должен уехать? — спросила Габриэль, чувствуя, что губы не слушаются ее.

— Я отправляюсь завтра утром в военный лагерь, расположенный на Пиренейском полуострове.

Припав к плечу Николя, Габриэль разрыдалась. Он прижался щекой к ее пушистым волосам.

— Мне необходимо было срочно видеть тебя. Если бы ты согласилась поехать вместе со мной, нам не пришлось бы жалеть о том, что меня направляют в Испанию.

Она подняла голову и изумленно взглянула на него.

— Поехать вместе с тобой? — повторила она неуверенным голосом.

— В этом нет ничего невозможного. Вместе с пополнением в Испанию отправляются полдюжины жен офицеров. Ты могла бы поехать вместе с ними! Их устроят вдали от линии фронта, но все же так, чтобы их мужья в передышках между боями могли посещать их.

— Но ведь я — не твоя жена.

— Это всего лишь вопрос времени, ты обязательно станешь ею. Разве ты этого не понимаешь? Эмиль не будет делать попыток вернуть тебя, зная, что ты уехала со мной, — он поцеловал ее в щеку и ободряюще улыбнулся, видя ее искаженное мукой лицо и пытаясь утешить ее. — Как только ты получишь развод, мы поженимся там же, в Испании. А после победоносного завершения войны мы снова вернемся в Лион и заживем в свое удовольствие, наверстывая все потерянные нами годы, проведенные в разлуке.

Габриэль отстранилась от него и, отвернувшись, прижала ладони к пылающим щекам.

— Я не могу поехать с тобой, — произнесла она сдавленным голосом.

— Из-за мужа? У нас еще есть время отправиться в усадьбу и поговорить с ним. Я понимаю, что ты не можешь уехать, не сказав ему ни слова.

— Это не только из-за Эмиля.

— Так неужели тебя удерживает в Лионе ткацкая фабрика, Дом Рошей? Я знаю, что тебе нелегко решиться на такой шаг и оставить вместо себя брата, но ведь и я с тяжелым сердцем перекладываю всю ответственность за ведение дел в ткацкой мастерской на своего управляющего. Слава Богу, я могу полностью доверять Мишелю Пиа, иначе я не знал бы, что делать. Ты же, по крайней мере, можешь успокаивать себя тем, что твой брат, имеющий большой опыт работы, управляет фабрикой пусть и по старинке, но со знанием дела.

— Я никогда не позволю Анри распоряжаться производством! — твердо заявила Габриэль. — Даже на короткое время. Дом Рошей был оставлен мне отцом в опеку, и сейчас как никогда я ощущаю ответственность за состояние дел в фирме.

— Ты хочешь сказать, что Дом Рошей дороже тебе, чем я? — воскликнул Николя, не веря своим ушам.

— Конечно, нет. Ничто не остановило бы меня, если бы только я могла отправиться с тобой. Но я не могу.

Николя схватил ее за руку и повернул лицом к себе.

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Это должно было произойти несколько лет назад, поэтому у меня есть больше прав называть тебя своей, чем у любого другого мужчины. Я люблю тебя всем сердцем. Я знаю, что должен живым и невредимым вернуться с этой войны только из-за любви к тебе, потому что нас ждут долгие годы семейного счастья. Я люблю тебя так, как никто никогда не любил ни одну женщину на свете. Так неужели мы не можем, отбросив все, уехать вместе и провести остаток жизни вдвоем?

В лице Габриэль не было ни кровинки. На ее глазах блестели еле сдерживаемые слезы, губы дрожали.

— Поздно, слишком поздно, любовь моя… Моя единственная любовь, — с трудом проговорила она.

— Я должна остаться здесь. Я обречена навсегда оставаться женой Эмиля, — она глухо зарыдала, а затем еле слышно промолвила: — У меня должен родиться ребенок.

Руки Николя, которыми он держал ее за плечи, безвольно упали. Ошеломленный услышанным, он отступил на шаг, пристально глядя на нее. В мертвой тишине, словно нависшей в комнате, слышался только немолчный шум работающих станков.

— Ты уверена? — спросил он прерывающимся голосом.

Габриэль кивнула.

— Беременность дала о себе знать еще накануне пашей встречи в ратуше, но я не придала этому значения, не заметив ее явных признаков. Но теперь я думаю, что именно врожденный инстинкт, присущий многим женщинам, заставил меня отказаться от мысли пойти с тобой в укромное место, где мы могли бы остаться наедине. Я так хотела близости с тобой, я мечтала провести всю ночь в твоих объятиях. Меня в тот миг ничто не волновало, кроме тебя, и все же я не смогла преодолеть какой-то внутренний запрет и пойти с тобой. И вот только когда я поняла, что беременна, я догадалась, почему в тот вечер не сделала того, о чем горячо мечтала долгое время.

— С того памятного вечера мы не раз писали друг другу. Почему же ты не сообщила мне в одном из писем о том, что случилось?

— Я хотела сказать тебе об этом при встрече, — и она указала на лежащую на столе недописанную записку. — Когда ты вошел, я как раз писала вот это, назначая свидание в кафе на площади Селестен.

Николя схватил руку Габриэль и прижал ее к своей груди.

— И все же, несмотря на это обстоятельство, ты можешь отправиться со мной в Испанию, — настойчиво промолвил он, заключая ее в объятия и пристально глядя в глаза. — Я постараюсь обеспечить тебе надлежащий уход. Ничто не должно помешать нам соединить свои судьбы. Я люблю тебя и полюблю ребенка, который родится у тебя, потому что он будет твоей частью.

Габриэль спрятала от него лицо, не в силах вынести его взгляд, в котором светилась надежда. Подобное признание мужчины свидетельствовало о безоговорочной преданности. Сердце Габриэль заныло от тоски. Такова была ее участь — ее безумно любили два человека, к одному из которых она всем сердцем стремилась, а другого не могла в данных обстоятельствах покинуть. Ей трудно было решиться уйти от Эмиля и нанести ему тем самым незаживающую рану еще до того, как она узнала, что ждет ребенка, но теперь Габриэль была лишена права выбора.

— Я не могу поехать с тобой, — повторила она.

— Речь идет не о моем здоровье и безопасности, я последовала бы за тобой на край света, если бы была свободна, но в нынешнем моем положении я не могу предпринять подобного рода путешествие, я советовалась с доктором, и он запретил мне даже мои обычные еженедельные переезды из Лиона в усадьбу и обратно. У меня может произойти выкидыш, если я буду вести себя неосторожно. Беременность, как утверждает доктор, протекает с осложнениями.

Николя приподнял ее подбородок, пытаясь встретиться с ней взглядом. В его глазах читалось выражение тревоги, он был явно обеспокоен состоянием здоровья Габриэль.

— Твоя жизнь в опасности?

— Нет, все будет хорошо, если я останусь.

Николя облегченно вздохнул.

— Значит, после того как родится ребенок…

— Нет! — в отчаяньи воскликнула она и отпрянула от него. В ее возгласе слышались боль, как будто она сейчас прощалась со всем, что было ей так дорого в жизни. — Неужели ты не понимаешь? Мы уже никогда не сможем быть вместе, эта счастливая возможность для нас навсегда потеряна!

Но Николя продолжал настаивать на своем, не желая смириться с поражением.

— Я не могу согласиться с тобой. Возможно, ты не отдаешь себе отчета в том, что война в Пиренеях может затянуться. Ты ведь знаешь из сообщений газет, что дела на фронте часто идут не так, как бы нам этого хотелось. Далеко не так. Поэтому мое отсутствие может растянуться на годы. Ты слышишь меня? Годы! Поэтому ты должна приехать ко мне, как только сможешь сделать это, восстановив свои силы после родов.