- Их царя давно расстреляли где-то в Сибири.
- Нет, у них снова есть царь: Кирилл... Я позвала Мелани для вас.
- Очень признателен за услугу, - иронически проговорил Монти, - но Мелани едва ли может заинтересовать Уэллса.
- Большой день все равно отложен на следующую субботу: к нам прилетит Гесс.
- Наци с мордой хорька и с тройною порцией бровей? Что ему нужно?
- Они с Беном поедут в Шотландию ловить форелей.
- Не поехать ли и мне с ними?
Вошел Бенджамен. Жена посмотрела на его раскрасневшееся лицо.
- Успели освежиться?
- Этот немец - вполне порядочный малый: пьет неразбавленное виски.
- Почему вы не позвали меня? Я бы тоже охотно выпила перед обедом.
- Вот как? - неопределенно протянул Бенджамен.
Попыхивая трубкой, он не спеша пошел к лестнице.
Постоянный заместитель министра лорд Крейфильд никогда не спешил. Несмотря на свои шестьдесят семь лет, он каждое утро совершал перед завтраком прогулку верхом, а между первым и вторым завтраками играл партию крикета или занимался рыбною ловлей. Если не было более достойного партнера, он вполне удовлетворялся мальчиком, который ездил с ним в качестве грума и носил удочки.
Лорд Крейфильд искренно полагал, что лишен каких бы то ни было страстей, так как не считал страстью любовь к старой малаге и свиньям, разведению которых отдавал много времени.
Подобно всякому политическому деятелю, лорд Крейфильд имел своего биографа. Этот биограф писал: "...он утверждает, будто обладает даром конструктивного мышления, но можно уверенно сказать, что дар этот проявляется исключительно негативным образом. Лорд Крейфильд всю жизнь что-нибудь предотвращает и от чего-либо предостерегает. Он блестящий образец политического деятеля оборонительного характера, стремящегося задержать центробежный процесс внутри нашей мировой империи". Правительство, с участием послушных национал-лейбористов, являлось, на взгляд Бена, наиболее верным лоцманом для британского корабля, в трюме которого находится такой ценный груз, как угольные акции Крейфильдов и лучшее в Англии, а значит, и в мире свиноводство.
Умение леди Маргрет рассадить гостей делало обеды Крейфильдов приятными для всех. Здесь, между первым и вторым, намечался состав кабинетов, выдвигались депутаты и губернаторы колоний.
Сегодня разговор за обедом почти сразу стал общим. У Монтегю не было случая сцепиться с Недом. Хозяйка умело перевела разговор на обсуждение предстоящей поездки Уэллса в Москву.
- Поезжайте, поезжайте, - иронически сказал Бенджамен. - Вам будет полезно убедиться в разрушительности этой системы. Я не стану говорить, кем они мне представляются, эти господа в Москве! - Он фыркнул, оттопырив нижнюю губу. - Вы-то, наверное, мягко называете их фантастами?
- Камешек в мой огород! - рассмеялся Уэллс.
- Советские фантасты молоды. В этом залог здравости их фантазирования, - послышалось с дальнего конца стола, где сидел Нед.
- По-вашему, я вышел из того возраста, когда допустимо здраво фантазировать? - с добродушной усмешкой спросил писатель.
- Англия слишком старая страна, чтобы иметь какую-либо фантазию, глубокомысленно вставил молчавший до того Бельц.
- Нам часто стали повторять: вы умираете, - сказал Бенджамен. - Хорошо, мы умираем. Но клянусь вам: мы будем умирать еще тысячу лет.
- Не знаю, - доставит ли нам удовольствие тысячу лет быть полутрупом. Уэллс в сомнении покачал головой. - Рузвельт, например, предпочел иной путь. Я не побоялся бы сказать: он стоит на пути к большим социальным реформам.
Нед громко рассмеялся. Все взоры обратились на дальний конец стола.
- Неужели вы думаете, - запальчиво воскликнул Нед, - что можно серьезно говорить о том, будто Морган и прочие сдадут свои позиции без боя?!
- Но бой не означает поражения Рузвельта, - заметил Уэллс.
- Если Рузвельт примет действенные меры к тому, чтобы связать руки капиталистам, Морган и Рокфеллер объединятся и пошлют его ко всем чертям!
- Они, конечно, будут сопротивляться, - проговорил Уэллс. - Но президент, кажется, твердо стоит на своем. Он задумал всеобъемлющий государственный контроль над банками, над транспортом, над промышленностью. Там происходит важнейший принципиальный спор о путях к плановому хозяйству.
- Плановое хозяйство в Америке с ее безработицей и ускоряющимся конвейером?! - воскликнул Нед. - Это же очевидный блеф.
- А может быть, он добьется популярности ценою ликвидации конвейера как принципа организации производства, - сказал Уэллс.
- Луддиты тоже думали, будто в бедствиях рабочих виноваты станки, но нынешние рабочие думают иначе.
- Я очень хорошо помню, - проворчал Бенджамен, - как Ллойд Джордж сказал: "Большевики думают, что паровозы можно топить идеями Маркса", или что-то в этом роде.
Уэллс рассмеялся:
- Если бы он знал, как был прав. Ведь паровозы-то ходят!
- Мне больше нравилось бы, если бы они стояли, - сказала Маргрет.
- Можно их остановить, - с неожиданной решительностью заявил Маранья.
Бенджамен наморщил лоб, чтобы понять его, так же как делал это, слушая Бельца. Испанец еще хуже немца говорил по-английски.
- Напротив, - сказал Леганье. - Мы заинтересованы в том, чтобы русские паровозы ходили. Во всяком случае до тех пор, пока мы не поймем окончательно, что происходит в Германии.
- Мы одобряем то, что делается в Германии! - сердито крикнул ему испанец. - Да, да! Мы одобряем господина Гитлера!
Он хотел выкрикнуть еще что-то, но, по едва уловимому знаку Маргрет, лакей отвлек его, предложив вина.
Уэллс получил возможность сказать:
- Мне кажется, руководители Советов осуществляют план, превосходящий по своему объему и историческому значению все, что знало человечество. Это великолепно по своей смелости. На мой взгляд, Россия сейчас выигрывает время. А время работает на нее. Мне кажется, вторая ее пятилетка будет критической. Россия сорвется - тогда Болдуин может праздновать победу, или она выдержит - и тогда она создаст крепкий фундамент для своей экономики, добьется излишков продовольствия и товаров для рабочих и крестьян, сможет улучшить их жизнь и увеличить закупки за границей. Во всяком случае, Россия делает историю в большом масштабе. Если она победит, то докажет осуществимость коммунизма на практике. Это перестанет быть утопией романистов. И это будет иметь очень серьезное значение для всех нас.
- Благодарю вас! - иронически сказал Монтегю.
- А если Россия провалится? - спросил Бенджамен.
Некоторое время Уэллс молча смотрел себе в тарелку. Потом менее громко, чем до сих пор, проговорил:
- Тогда на столетие вперед идея коммунистического общества останется литературной темой...
- "Когда спящий проснется"? - насмешливо спросил Нэд.
- Нет, это устарело. Теперь я иначе представляю себе все это.
- Еще неприглядней, то-есть еще менее верно?..
Приезд Гевелингов помешал развитию спора. Маргрет встала из-за стола, чтобы встретить гостей.
С тех пор как Монтегю стал практическим человеком, общество интересовало его лишь в той степени, в какой он благодаря ему получал возможность осуществлять свои планы. Сегодня ему хотелось повидаться с Роу и с Леганье. Но, узнав о приезде Гевелингов, он не знал, на чем остановиться: бросить дела и заняться Мелани или пренебречь подобными пустяками и воспользоваться ее присутствием для дела? Эта бывшая русская шансонетка, став нефтяной королевой, не перестала быть сотрудницей нескольких разведок. Она работала в них по очереди, в зависимости от того, какие дела нужно было устроить ей самой.
Леди Маргрет увела сэра Генри Гевелинга и генерала Маранью, маленького, неуклюжего толстяка в дурно сидящем смокинге. За ними не спеша проследовал Бенджамен, прислушиваясь к происходящему между ними торгу. Нефтяной король соглашался кредитовать темные махинации каких-то испанцев в обмен на монополию торговли нефтепродуктами на всем Пиренейском полуострове.
Маргрет, как всегда, предоставила гостям полную свободу. Каждый мог делать, что хотел. Монтегю ничего не стоило образовать свой кружок, состоявший из Роу, Леганье и Мелани.
Кроме того, Монтегю удалось переговорить с каждым из первых двух в отдельности. От Роу он получил интересующие его данные о затруднительном финансовом положении немецкого предпринимателя Винера, стремящегося к расширению своего завода.
Генерал Леганье намекнул ему, что есть возможность купить документы, компрометирующие Гитлера. Они сданы на хранение в иностранный банк вдовой убитого генерала фон Бредова, Леганье брался их достать. Нужны были деньги. Однако сумма, которую назвал Леганье, показалась Монтегю вздорно большой. Он тут же, по секрету от Леганье, рассказал о документах своему другу Роу. Оказалось, что тот уже знал о бумагах и в свое время, так же как Леганье, рассчитывал их достать, но они ускользнули от него.