К несчастью, XIX век подошел к концу – начинался век XX. Королей становилось все меньше, а лавочников – все больше. За счет этой многочисленной клиентуры жирели открытые банки. Но Ротшильды оставались верны себе – Семейство контролировало по крайней мере одно учреждение, основанное на деньги мелких вкладчиков, но никогда ни их симпатии, ни основное направление их бизнеса не сворачивало в эту сторону.
Итак, казалось, Семейство постепенно отходит на обочину деловой жизни, не теряя при этом ни грана своего великолепия. К нему в полной мере относилась поговорка «Солдат спит, а служба идет». Состояние всех ветвей Ротшильдов неуклонно автоматически возрастало – когда они спали, танцевали, упускали выгодные возможности или углублялись в научную деятельность. Ротшильды могли позволить себе все, что Ротшильды могли пожелать. Но риск им наскучил. Вскоре после своего героического восхождения на Нью-Корт Натти высказал свой взгляд на все виды биржевых операций: «Когда в течение дня я говорю «нет» на все предлагаемые мне схемы и предприятия, вечером возвращаюсь домой удовлетворенный и беззаботный».
Один великий герцог спросил однажды Натти, существует ли специальная методика, позволяющая без потерь делать деньги на бирже.
– Разумеется, существует, – ответил Ротшильд, – она состоит в умении продать достаточно рано.
В Вене Альберт часто цитировал своего деда, основателя Дома, Соломона: «Рынок – тот же холодный душ. Надо быстро входить и быстро выходить».
Время шло, и вода в душе становилась все холоднее. Следующие поколения Ротшильдов предпочитали даже не мочить ног. У них появились новые интересы. Они занялись наукой. Старший сын лорда Натти, Лайонел Уолтер, основал гигантский зоологический музей, Тринг. Коллекция музея, которая поддерживалась в прекрасном состоянии, состояла из четверти миллиона экземпляров птиц и двух миллионов насекомых, классифицированных, размещенных на стендах и снабженных подробным описанием. Многие образцы были уникальными, и встретить их можно было только в Тринге. Уолтер, выпускник Кембриджа и первоклассный ученый-натуралист, финансировал научные экспедиции, опубликовал ряд исследовательских работ и издавал научный журнал «Novitates Zoologicae» («Новости зоологии»), который высоко котировался в научной среде.
Коллекция блох, собранная в Тринге, не знала себе равных и привлекала внимание не одних только ученых. Остряки уверяли, что самые ценные образцы обошлись владельцу музея в десять тысяч фунтов, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что они сбежали из семейного банка.
Интересы жуков часто не совпадали с интересами бизнеса, о чем явно свидетельствует следующий факт. Уолтер, безусловно, выполнял свои обязанности в банке, но музей требовал всей его энергии, всего времени и, наконец, все больших расходов. Отец выделял ему щедрое содержание, но со временем оно перестало покрывать расходы на приобретение и содержание сотен тысяч экспонатов. Разумеется, Уолтер играл на бирже, но он не освоил самого главного – умения «достаточно рано продать». Результат – деньги пропали. Далее Уолтер не нашел ничего лучшего, как занять большую сумму и в качестве покрытия застраховать жизнь отца, втайне от него, на 200 000 фунтов. К несчастью, коммерческая хватка Уолтера была намного слабее его научных талантов. Он не смог предвидеть всех последствий своего проекта, поскольку не учел самого главного. Страховые компании часто разделяли крупные риски с другими фирмами. В данном случае риск был разделен с Объединенной страховой компанией, основанной Н.М. Ротшильдом, во главе которой стоял сам лорд Ротшильд.
Однажды, просматривая последние отчеты своей корпорации, он обнаружил страховой полис на себя самого, выпущенный собственным сыном. С этого момента Уолтер был освобожден от всех обязанностей в Нью-Корте. Однако впоследствии семейство могло гордиться карьерой таксидермиста Уолтера – он стал первым известным ученым в семье Ротшильд.
Несколько представителей Семейства из поколения Уолтера закончили жизнь трагически. Его брат, Натаниэль Чарльз, и венский кузен Оскар покончили с собой. Брат Оскара, Георг Ансельм, провел последние годы в психиатрической лечебнице. Соперники Семейства решили, что силы его иссякли. Старый лев одряхлел, решили они – и ошиблись. Все, кто попытался фамильярничать с ним, отскакивали окровавленные, со следами мощных когтистых лап. Лев, благодушно развалившийся на диванных подушках, мог, как и прежде, сгруппироваться и нанести смертельный удар.
Первым ощутил на своей шкуре когтистую лапу льва-Ротшильда французский депутат правого толка Банту. В 1876 году он организовал так называемый «Всеобщий союз» (Union General), некую смесь банка и антисемитской партии. В специальном заявлении сообщалось о намерении «объединиться с целью мощного рычага, на основе инвестиций католиков…». Разве не пора положить конец отжившей свое республиканской финансовой системе, к которой прочно присосались евреи? Все денежные христиане, в глубине души ненавидевшие придворных евреев Ротшильдов, с радостью восприняли предложенную концепцию. Каждый представитель реакции внес свою лепту в фонд Банту, который вскоре набрал четыре миллиона франков, свободных от каких-либо обязательств, то есть достаточно солидный начальный капитал. Затем Банту вступил в союз с Банком Лиона и Луары. Вместе они выпустили акции, цена которых мгновенно взлетела с 500 до 2000, а потом и выше. Теперь Банту был готов к полномасштабной священной войне – он распространил ее на Австрию и образовал прочные связи с Ландербанком, давним конкурентом ротшильдовского «Кредитанстальт». Таким образом Банту, сам того не подозревая, вступил на порочный путь Перейра, владельца банка «Кредит Мобилье». Как и в случае Перейра, Ротшильды предоставили врагам достаточно времени (не месяцы, как в прошлый раз, а несколько лет) для развития и расширения. Клан мрачно следил за действиями новоявленного врага.
В 1881 году клан начал действовать – как всегда, решительно и беспощадно. Ротшильды скупили пакеты акций противника, а затем сбросили их все одновременно, добившись резкого падения цены. Первый же мощный удар львиной лапы сшиб Банк Лиона. Банту воззвал о помощи. Он призвал на борьбу всех христиан (и все христианские деньги) – но напрасно. Между 5 и 20 января 1882 года акции «Всеобщего союза» упали на 2090 пунктов – 3050 до 950. И наконец, на Венской бирже грянуло черное воскресенье – Банту и большинство банков, вступивших с ним в союз, были уничтожены.
Остановить панику, охватившую финансовые рынки Европы, была способна только та сила, которая ее начала, – Ротшильды. И Ротшильды начали скупать акции – Банту больше не существовал, а Семейство и христианский мир выжили вместе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});