— Снова не то место, — со вздохом сказал он.
— Просто это не твой день, правда?
— Он еще будет моим, — пообещал Фалон. — Ты здесь, компьютер? — спросил он.
— Естественно, я на этом корабле, — ответил Брок, даже не спросив, что нужно. — Вернись к последнему лифту, поднимись на один этаж и двигайся вправо.
Шанель вздохнула, когда Фалон поднял ее на руки и устремился вперед. Ее вновь охватил страх, но теперь по крайней мере она пыталась его побороть.
— Я все еще боюсь, — прошептала Шанель, обняв Фалона за шею.
Его руки крепче прижали ее к себе.
— Я знаю. Я хотел бы забрать сейчас у тебя весь твой страх, керима, хотя уверен, что он пройдет после того, как мы соединимся.
— А ты не можешь повторить свою последнюю попытку, позволив мне контролировать темп?
— Не могу. Я слишком хочу тебя, женщина. Я должен тебя касаться. Но теперь ты моя, и я обязан защищать тебя даже от самого себя. Клянусь тебе, ты не почувствуешь боли, когда мы соединимся. — Он остановился и нежно посмотрел на нее. — Верь мне, Шанель. Положись на меня.
Это был единственный выход.
— Хорошо, — прошептала она. От его улыбки у нее вновь перехватило дыхание и сжалось сердце.
Его кровать была большой и старомодной — она не двигалась. Помещение также было довольно большим для космического корабля. Фалон осторожно опустил ее на кровать и принялся снимать перевязь и браки, Шанель не могла отвести от него взгляда, впрочем, она и не пыталась.
Он был так замечательно сложен, этот воин с мощной грудью и широкими плечами. Глядя на него, трудно было не думать о его силе. Она старалась напомнить себе о нежности, которую он проявлял к ней в последнее время, и о его обещании, что на этот раз больно не будет.
Взгляд Шанель скользнул по его телу и задержался на той части, куда она стеснялась смотреть. Возможно, ей и не стоило этого делать, поскольку от увиденного ее буквально пробрала дрожь. Однако, когда он пришел к ней в постель, его глаза сияли, а не бешено сверкали, как в тот первый раз.
— Там больше нет ничего такого, я имею в виду необузданных эмоций, что были тогда и так напугали меня? — Она положила ему руку на грудь.
— Не думай об этом, керима, думай о другом.
И чтобы окончательно успокоить, Фалон нежно поцеловал ее. Фалон уже видел раньше, как она раздевается. Теперь он сам раздевал ее. Он легко снимал с нее одежду, не скрывая при этом своего удовольствия.
Когда рука Фалона легла на ее грудь, у Шанель перехватило дыхание, а по его телу пробежала дрожь. Наконец она стала его женщиной, и ему хотелось кричать от радости. Но делать этого было нельзя. Он не должен показывать своих чувств, хотя было очень нелегко скрывать их. Стоило ему только прикоснуться к ней, как страсть овладевала им. Ее золотистая кожа казалась неправдоподобно гладкой и завораживала взгляд. Красота Шанель гипнотизировала его. Фалон постарался представить себе, что настанет время, когда он сможет просто смотреть на нее без всепоглощающего желания ощутить каждую клеточку ее тела. Но сейчас эта потребность жила в нем, и Фалон дал ей волю.
Поначалу Шанель была робкой, но ее нерешительность быстро уступила место дикой страсти, завладевшей ею. Чтобы не утратить над собой контроль, Фалон вынужден был держать ее за руки. Шанель вертелась, изгибалась дугой, и Фалон почувствовал, что и сам вот-вот выйдет из себя…
Их тела слились в единое целое. Возможно, Фалон проделал это слишком быстро, но все существо Шанель звало его, обещая невообразимое удовольствие, и он не сдержался. Однако дальше не пошел, и это было самым трудным для него. Каждый мускул его тела дрожал от усилия, но Фалон все же удержался от желания двигаться в ней. Ее бы это испугало.
Шанель не слышала, как он повторял ее имя. Она кружилась в вихре удовольствия и страстного желания. В этот момент даже если бы корабль разбился, она бы ни о чем и не догадалась. Только болезненное разочарование, угадывающееся в неподвижности Фалона, и зовущий ее срывающийся голос вывели Шанель из этого состояния.
Она открыла глаза и увидела, что он склонился над ней. Мышцы Фалона дрожали, а во взгляде бушевали столь сильные чувства, что Шанель затрепетала.
— Не надо, — словно предвосхищая ее вопрос, мягко сказал он, прижавшись щекой к ее лицу. — Я сделал тебе больно?
Она медленно покачала головой.
— И никогда не сделаю.
— Тогда почему…
— Ты знаешь почему. — Он вновь взглянул ей в глаза. У Шанель перехватило дыхание, когда она услышала то, что ожидала услышать. — Словом твоего отца твоя жизнь отдана мне, чтобы я защищал ее. Теперь я отдаю тебе взамен свою, чтобы ты хранила ее до самой моей смерти. — Фалон поцеловал ее так нежно и трепетно, что слезы навернулись у нее на глазах. — Теперь ты моя, Шанель Ван Иер, — резко сказал он. — Ты против?
— Нет! — само собой вырвалось у нее.
— Моя жизнь вся в моем сердце, которое ты можешь по своей воле лелеять или разбить. Я надеюсь, что ты будешь хранить и мое сердце, и мою жизнь.
Очень осторожно Фалон привлек ее к себе, чтобы дать то, чего она так страшилась. Боли не было. Было лишь ощущение его силы, проникающей вглубь ее, порождающей все новые и новые волны блаженства, растворяющей ее в безостановочном вихре горячих пульсаций. Шанель вся отдалась страсти, она кричала и хваталась за Фалона, и, когда наконец на самой высокой волне наслаждения почувствовала всю мощь его облегчения, все сразу же кончилось и для нее.
Прошло немало времени, прежде чем Шанель смогла открыть глаза. Никогда еще она не ощущала такой приятной расслабленности и опустошенности, такой восхитительной пресыщенности. Ее воин действительно превзошел самого себя, честно сдержав свои обещания. Шанель подумала, что следует сказать ему что-нибудь. Нет, ничего не надо. Наверно, он настолько переполнен чувством удовлетворения, что того и гляди лопнет.
Она улыбнулась про себя столь странной мысли. Он фантастический любовник, пока может управлять всем этим… Нет, прочь сомнения!
Шанель почувствовала, как Фалон зашевелился и внезапно положил ее к себе на грудь. Открыв глаза, Шанель увидела, как он улыбается ей, устраивая ее поудобнее. Захватив прядь ее волос, он осторожно подтянул Шанель к себе и нежно поцеловал.
Шанель положила голову на руку и смотрела на Фалона. У него был настолько самодовольный вид, что он едва не мурлыкал.
— Та, которая так нуждалась в моем самообладании, сама собою не владеет.
— Разве? — Шанель усмехнулась.
— Ты не находишь это странным, женщина?
— Не особенно. Разве тебе нужно мое самообладание?
— Оно в самом деле могло бы оказаться полезным.
— Ах, бедный ребенок! Думаю, что тебе придется мужественно переносить боль — или мы можем воздержаться…