Особой стороной бытия Ладыгиной-Котс было общение с людьми близкого ей круга, в который входили многие выдающиеся ученые, художники, писатели, режиссеры кино и театра.
Обширная переписка и личное общение с зарубежными учеными также составляют замечательные страницы жизни Н. Н. Ладыгиной-Котс и ее мужа А. Ф. Котса. Научное общение этой замечательной четы с зарубежными учеными было в первую очередь связано с основным предметом их забот — созданием и обогащением уникальных коллекций Дарвиновского музея в Москве.
Под руководством Ладыгиной-Котс вокруг Дарвиновского музея складывалась московская школа натуралистов-естествоиспытателей. Эта школа была необыкновенно жизнеспособна, несмотря на все трудности, которые в разные годы выпадали на долю музея. Главные из этих трудностей — постоянный поиск средств на пополнение коллекций, ведение экспериментальной работы и борьба за новое, просторное здание музея.
Семейство Котсов жило в помещении непосредственно при музее. Это жилище имело весьма романтический вид. Музейные экспонаты соседствовали в жилых комнатах с огромным количеством книг, рукописей, картин, скульптур, которые отчасти принадлежали музею, отчасти семейству Котсов. Трудно было отличить музейную работу от повседневного, сведенного к минимуму быта этих высокоинтеллигентных людей.
Н. Н. Ладыгина-Котс с мужем
Нельзя не отметить также живой интерес Ладыгиной-Котс к возможностям дрессировки животных. Всегда неравнодушная к театру, она с особым вниманием относилась к Театру зверей В. Л. Дурова, а впоследствии к Уголку Дурова, возглавлявшемуся его дочерью, А. В. Дуровой.
В свое время Ладыгина-Котс вместе с Бехтеревым принимала живейшее участие в обсуждении зоопсихологических исследований В. Л. Дурова — не только блистательного дрессировщика, но и ученого. Она всегда поддерживала идею основания при Уголке Дурова зоопсихологической лаборатории, которая там фактически Долгие годы и существовала. Именно в Уголке Дурова при Анне Владимировне Дуровой — талантливой акт-Рисе-дрессировщице и ученом, участнице секции зоопсихологии Всесоюзного общества психологов (этой секцией руководила Ладыгина-Котс) — получили возможность вести свои исследования ученики Ладыгиной-Котс — К. Э. Фабри и М. А. Герд. Первый известен как автор уникального учебника по зоопсихологии, знакомого всем получившим фундаментальное психологическое образование. Последняя получила признание как ученый, подготовивший к космическим полетам собак Белку и Стрелку, а также как автор множества работ по теории и практике дрессировки.
Научные изыскания Н. Н. Ладыгиной-Котс внесли значительный вклад в теорию общей, сравнительной и возрастной психологии. И сегодня для многих как девиз звучит фраза, написанная ею в связи с посвящением Р. Йерксу своей первой книги еще в 1923 г.: «Этим посвящением я хотела бы лишний раз напомнить, что лозунг интернационализма всего легче и прежде всего оправдывается в науке, в которой принципы свободы — в искании истины, равенства — в путях и формах ее выявления, братства — в единении ученых, — были и есть ее исконными принципами, отступление от которых ведет к деградации ее значения, к ее замиранию и гибели».
П. П. Блонский (1884–1941)
Многими современными психологами фигура П. П. Блонского воспринимается как второстепенная на фоне его более именитых, часто цитируемых современников. Причина, вероятно, состоит в том, что Блонский не создал собственной научной школы, не оставил плеяды верных последователей, которые бы подняли на щит его имя и его идеи (как это произошло с иными известными психологами). Однако несправедливо было бы недооценивать вклад этого замечательного ученого в отечественную науку. В свое время он выступал одним из ее лидеров, и его работы по сей день представляют немалый интерес.
Павел Петрович Блонский родился 14 (26) мая 1884 г. в Киеве, в семье мелкого чиновника. Хотя семья и не нуждалась, особого достатка в доме не было, и Блонский с ранних лет видел, как экономно тратят родители деньги, считая каждую копейку. Вспоминая впоследствии это время, он подчеркивал, что именно детский опыт привел к формированию одной странной черты: относясь равнодушно к деньгам и часто не зная, сколько рублей у него осталось, он всегда точно знал, сколько копеек у него в кармане, привыкнув считать именно копейки.
С раннего детства он полюбил книги, которые погружали его в другой мир, загадочный и манящий. Способности Блонского сделали его одним из лучших учеников второй киевской классической гимназии, несмотря на то, что он часто болел, особенно в младших классах. Интерес к учебе и желание получить более фундаментальные знания привели его в Киевский университет. В 1902 г. он поступил на историко-филологический факультет университета, который закончил в 1907 г., получив золотую медаль за свое сочинение «Проблема реальности у Беркли».
Студенческие годы Блонского совпали с революционным подъемом и первой буржуазно-демократической революцией в России. Подхваченный волной революционного подъема, молодой студент примкнул к партии социалистов-революционеров, в деятельности которой принимал активное участие в 1903–1907 гг., за что трижды подвергался аресту и тюремному заключению. Хотя в идеологии этой партии Блонский впоследствии разочаровался (или, по крайней мере, так утверждал), все же дух революционных исканий оказал существенное влияние на формирование его характера. Формально членом партии он состоял совсем недолго: вступив в партию эсеров в мае 1917 г., он уже в июне демонстративно покинул ее ряды.
К историко-философскому факультету Киевского университета была приписана кафедра философии и психологии, на которой начинал свою научную деятельность Блонский. Наибольшее влияние на него оказали лекции профессоров философии А. Н. Гилярова и Г. И. Челпанова. Под влиянием Гилярова он увлекся античной философией, особенно теорией Плотина, который стал его любимым мыслителем. Философские взгляды Плотина он избрал в качестве темы своей магистерской диссертации, видя в них основу всей современной идеалистической философии. После революции ученые степени были отменены, и диссертацию Блонский не защитил. Его книга «Философия Плотина» вышла в 1918 г. Крупнейший философ-неоплатоник А. Лосев писал, что эта работа открыла наравне с книгами отца П. Флоренского эпоху нового понимания платонизма. Плотина Блонский часто цитировал в свода лекциях вплоть до последних лет жизни.
Не меньшее значение в его судьбе сыграло и знакомство с Челпановым, работа под его руководством в психологическом семинаре. Именно Челпанов способствовал его переезду из Киева в Москву, где Блонский стал его аспирантом в Московском университете. Уже в зрелые годы Блонский писал о том, что, несмотря на то что он причинял своему учителю много хлопот и был «чем-то вроде блудного сына», тот не раз выручал его из самых затруднительных положений. За это доброе отношение и участие Блонский был ему навсегда благодарен, хотя впоследствии они окончательно разошлись, прежде всего по политическим мотивам. Блонский, настаивавший на том, что психология должна быть перестроена на основе марксизма, считал справедливым увольнение Челпанова из им же созданного Психологического института.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});