жизнь? — дядя Юджин слегка растерял свое самодовольство. — Но… мы только хотели…
— … пролить немного света на страшные события, потерю, столь сильно повлиявшую на нашу семью, — зачастила тетя Тэсса. — Ведь и Лара, я уверена, не откажется узнать, что именно произошло тем вечером.
— Я бы предпочла узнать об этом не из газет, — холодно проговорила Лариса, — а гораздо раньше и от близких родственников. Это, знаете ли, имеет значение, особенно в детстве и юности.
— Мы не хотели травмировать твою чувствительную натуру...
—... а то, что она чудесным образом травмировалась от постоянных съемок и липких лап любителей молоденьких девочек, вас не беспокоит?
— Ты преувеличиваешь, — прокряхтел дядя.
— Ничуть, — Лариса говорила от лица Лара Бэклер, не помня ее юности, но не сомневаясь, что девушке, как и многим другим в индустрии красоты, пришлось столкнуться с абьюзом. — Однако пусть МОЕ прошлое остается в прошлом, а вот то, что вы собираетесь поведать прессе, я бы с удовольствием послушала.
— Расскажите все и отмените интервью. Иначе ваша племянница имеет право подать на вас в суд за использование личной информации в корыстных целях. Это я говорю вам как детектив, который неоднократно помогал клиентам с аналогичными претензиями собрать необходимые улики для адвоката, — убедительно сообщил Танроу.
Дядя и тетя принялись наперебой лепетать, что совсем не собирались предавать огласке чувствительную информацию.
Слово за слово Танроу выпытал у них правду.
В тот вечер чета Бэклер, Мида и Фэнк, действительно возвращалась из приюта. Они собирались заехать к Юджину и Тэссе. Мида прожужжала все Тэссе уши. Эмер то, Эмер се. Он такой необыкновенный, они с Лара так замечательно поладили. Малышу не хватает любви и ласки, и Мида готова стать матерью и ему. И прочее бла-бла-бла.
Мальчик, которого Бэклеры взяли под опеку, действительно был незаурядным ребенком – вундеркиндом в полном смысле этого слова. В шесть лет он собирал крошечных роботов, выведя собственный алгоритм управления искусственным разумом. В семь увлекся космосом. Но больше всего Эмер поражал учителей знаниями по химии.
Спонсоры выделили для него особый грант, и мальчик несколько раз в месяц посещал занятия в столице наравне с подростками средней школы. Фэнк Бэклер, отец Лара, руководил юношеским учебным центром, поэтому мальчика охотно отдали ему под опеку.
Мида и Фэнк погибли, Лара чудом осталась жива, Эмер исчез, наверное, упал в море – вот все, что Бэклеры хотели сообщить журналистам. Не корысти ради, разумеется, а только с целью добавить к образу племянницы сентиментальных красок: мол, вон сколько всего Лара Бэклер пришлось пережить в детстве. И если и имеются у нее какие грешки вроде приема запрещенных препаратов, нужно понять, простить и принять заблудшую душу.
Однако Тейну было достаточно упомянуть, что исчез не только Эмер, но и другие дети, а свидетели аварии погибали, чтобы Юджин и Тэсса сделали свои выводы. Они все-таки были не так глупы, чтобы подставить себя под внимание криминала.
Когда прибыли журналисты, Бэклеры наотрез отказались давать интервью. Охотники за «горяченьким» уехали с пустыми руками. Тэсса так переволновалась, что прилегла на диван, жалуясь на «ужасное самочувствие». Лариса подозревала притворство, но не стала разоблачать тетку.
Тейн и Лара уезжали из дома Бэклеров со смешанными чувствами. С одной стороны, они кое-что узнали об исчезнувшем Эмере (в досье таланты мальчика описывались бегло, всего парой фраз). С другой, расследование никуда особо не продвинулось.
— И все-таки они меня приняли и воспитали, — Лариса смотрела в окно, на мелькающие за ним очаровательные коттеджи с садами. — Они ведь не знали поначалу, что я начну приносить им деньги, просто воспользовались случаем. У меня не осталось воспоминаний Лара о жизни в доме дяди и тети. Надеюсь, она порвала с ними только из-за их жадности, а не по причине каких-нибудь плохих событий в детстве. На фото в то время Лара… я… выглядела довольной.
— Расскажи мне о своем детстве в твоем мире, — попросил Тейн.
— Нет, — Лариса покачала головой. — Мне все еще больно вспоминать. Я решила, что навсегда закрою для себя эту тему.
— Как скажешь, — согласно склонил голову детектив.
… На этот раз Тейн решил не останавливаться по дороге. В машине Лариса крепко заснула. Когда Танроу разбудил ее и предложил стаканчик кофе и бутерброд, Лара только покачала головой.
Сны были странными, чарующе яркими. Ларисе снился Лонхейм с высоты птичьего полета. Она словно сама была птицей. Но в какой-то момент Лариса поняла, что ее тело куда больше и мощнее птичьего. Она приземлилась возле чудесного голубого озера, взглянула на свое отражение в воде и вскрикнула. Однако из горла вылетел звук, больше напоминающий клекот.
Из озера на Лару смотрел… синий дракон – великолепное чудовище со всеми подобающими атрибутами: чешуей цвета индиго, пастью, усеянной острыми зубами, гребнем на спине, шипами и перепончатыми крыльями.
Она резко проснулась. Автомобиль Танроу въезжал в Лонхейм.
— Ты не поверишь, — проговорила Лариса. Сон отпускал ее медленно, ненастоящим казался реальный мир: гудящие машины, ползущие в пробке, музыка из радиоприемника, звук сообщений из индифона Танроу. — Мне только что приснилось, что я драконесса. Летаю над Лонхеймом, четко вижу каждую улочку. Но город был каким-то другим. Вон там, к примеру, — Лара ткнула пальцем в здание у парка, — Дом собраний, во сне я его узнала по статуям на крыше, но рядом текла река, маленькая такая речушка. Я хотела отдохнуть на крыше, но там сидели другие дракон.
— Если ты не начиталась книг по истории, — изумленно проговорил Тейн. — то ты действительно видела Лонхейм в прошлом. Ту речку отвели в сторону, теперь она питает пруд. На крышу действительно садились драконы. Это было лет триста-четыреста назад. О Доме собраний мне рассказывал дед, он увлекался историей, и мы часто бродили по городу в поисках забытых достопримечательностей. Ты уверена, что в тебе нет драконьей крови? Мне иногда снится, что я ползаю под землей. Это генетическая память. Когда-то мои предки заключили договор с василисками. Семейные легенды гласят, что мой прапрадед еще мог превращаться в зверя. Жуть, если вдуматься! — Танроу шутливо передернул плечами. — Берешь и превращаешься в огромную рептилию. И все неугодные каменеют от твоего взгляда, не образно, а в реальности.
— Понятия не имею, какая кровь у Лара, — Лариса потерла лицо руками. — Жаль, сон не приснился мне раньше. Мы