М. А. Да. Ведь уже Харьков был взят нашими войсками, и дальше немцев поперли. Но тыловой наш отдых оказался совсем коротким. Вдруг дивизию в срочном порядке начали погружать в теплушки, очень знакомые мне. Мы думали, что нас направят под Москву, откуда мы были посланы воевать под Сталинград, а нас бросили под Белгород. Всю нашу 7-ю гвардейскую армию, бывшую 64-ю. Это было очень тяжело. Пополнить армию не успели, и дивизия наша оставалась только на треть заполненной по численному составу после Сталинграда. И вот такую неукомплектованную дивизию вдруг бросают под Белгород – спасать положение.
Оказывается, немцы Харьков себе уже вернули, Белгород вернули, переправились уже через Северский Донец – и направление было на Москву! Плацдармы уже немцами были захвачены. Наша дивизия одной из первых успела туда прийти, и первым полк Баталова вступил в бои.
Нисколько не отдохнувшие, истрепанные, кое-как заштопанные – и снова в кровавое пекло. Ценой невероятного напряжения всех сил, но с задачей справились. Стояли, что называется, насмерть.
В. К. Это на территории нынешней Белгородской области?
М. А. Где-то на расстоянии примерно тридцати километров севернее Белгорода. Немцы уже двигались на Москву. Село Прохоровка, которое станет потом знаменитым после величайшего танкового сражения, было захвачено немцами.
Так вот, я в это время был переведен – этого мне давно хотелось – в артиллерию. Стал заместителем командира штабной артиллерийской батареи. Она находилась в распоряжении командующего артиллерией всей дивизии полковника Павлова, который есть у меня и в романе «Мой Сталинград», и в «Солдатах». Я его и там, и тут назвал, как он был, – полковник Павлов. Я его очень любил, и он меня тоже. А командовал этой батареей старший лейтенант Киселев – прекрасный, уже повоевавший парень. С ним я подружился, а потом – особенно крепко – с полковыми и дивизионными разведчиками.
Дело в том, что в какое-то время меня начальник политотдела дивизии направил в дивизионную газету заместителем редактора. Для меня это был удар, я очень не хотел уходить с переднего края. Но вот тут подружился с разведчиками. И как раз командир дивизии или штаб армии потребовал от дивизионных наших разведчиков пробраться в глубокий тыл к немцам. Я таким образом оказался вместе с разведчиками. Пошел с ними. Это все довольно подробно описано в романе «Солдаты».
В. К. В том художественном описании много документального?
М. А. Много. Мы переправлялись на противоположный берег Донца, и наша разведка не боялась приходить к старикам в занятые немцами села и деревни. Фактически рискуя жизнью, рассказывали нам местные жители о количестве немецких танков, описывали их вид, указывали рощи, где танки стоят. Известно уже было, что немцы скапливают новую технику, и задача была – максимально все возможное про нее узнать. Про эти самые «тигры», «пантеры». Например, мы вымеряли ширину гусениц по следам и так далее.
В. К. Михаил Николаевич, о человеке, на которого можно твердо во всем положиться, принято говорить: с ним бы я в разведку пошел. Высшая степень оценки человеческой надежности! А что были за люди, эти ваши друзья по разведке?
М. А. Настоящие люди! Вот разведчик Забаров. Он был старший сержант, у него не было даже офицерского звания, но авторитету его среди товарищей, знаниям и умению многие офицеры могли бы позавидовать. Исключительная смекалка и редкостная отвага. Родом он был из Сибири. Мы вообще пополнение в основном получали из Иркутской, Омской и Новосибирской областей, из Северного Казахстана.
В разведку тогда со мной пошел и один мой земляк саратовский. По фамилии Пчелинцев. Да не просто саратовский – из родного моего села, из Монастырского!
В. К. Какое совпадение. Редчайшее, наверное?
М. А. Конечно. Мальчишка он был совсем, я-то гораздо старше и с опытом, он ко мне тянулся. А в разведроту попал из саперов. Нам разные специалисты требовались, чтобы все как можно лучше про новые немецкие танки разузнать. Так парнишка этот очень ценные сведения добыл. Потом он погиб. А вот Забаров, постоянно рисковавший жизнью и совершавший, казалось бы, невообразимое, чудом остался жив.
ГЕРОИ В ЖИЗНИ И В ЛИТЕРАТУРЕ
В. К. Вы называете, Михаил Николаевич, героев войны, которые стали героями ваших произведений?
М. А. Да, они вошли в мои книги. Первым моим романом, который я написал сразу после войны, были «Солдаты», посвященные именно событиям на Курской дуге. Командир одного из полков нашей дивизии Григорий Михайлович Баталов, издавший впоследствии свои воспоминания, так рассказал в них о встрече с тем моим романом:
«Уже первые страницы книги чем-то глубоко затронули. Вслед за рядовыми разведчиками появились решительный и строгий командир дивизии генерал-майор Сизов, заботливый и опытный начальник политотдела полковник Демин, беспредельно преданный своему делу начальник артиллерии полковник Павлов… Было что-то удивительно знакомое в их характерах и событиях, в которых они участвовали. Я узнавал не только людей, но и места, где сражались герои романа: река Северский Донец, село Маслова Пристань, Шебекинский лес… Рассказывалось обо всем этом с такой глубокой достоверностью, что я то и дело откладывал книгу и предавался воспоминаниям…»
В. К. Отрадно вам было читать такой отзыв?
М. А. Для каждого писателя, наверное, дороже всего оценка тех, о ком он рассказал в своих книгах и кто сам был участником описанных событий. А я уже в первом романе кое-кому из героев оставил их собственные реальные имена. Это, как упоминал выше, – начальник дивизионной артиллерии Павлов, потом разведчики Забаров и Пчелинцев. Правда, майор Баталов стал у меня там Баталиным, а, скажем, командир батареи Николай Савченко получил фамилию Гунько. Вот кто, кстати, был уж истинным героем! Представьте, про него даже при жизни говорили: легендарный Савченко.
В. К. А воинское звание у него какое было?
М. А. Всего-навсего младший лейтенант. Да не в звании дело! Позже, в романе «Мой Сталинград», я рассказал, как при подходе к станции Абганерово, когда попали мы под очередной авианалет, решил он пострелять из своих 76-миллиметровых полевых пушек по пикирующим «юнкерсам». Обратил внимание, что при выходе из пике, набирая высоту с самой нижней точки пикирования, самолет резко убавляет скорость, как бы даже зависает в воздухе. И первые же выстрелы его орудий оказались чрезвычайно удачными – на землю один за другим упали два «юнкерса»…
В. К. Это было, значит, на подступах к Сталинграду?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});