Мария чуть нахмурилась, пристально смотрит, даже глаза потемнели.
— Я тебе — священник, запомни! Я тебе и ХРАМ, и ВЕРА твоя, и ОТПУЩЕНИЕ ГРЕХОВ. Сегодня свадьба и венчание! Все.
И пошла.
Стас, разинув рот, вслед смотрит, как загребают ее «тапочки» несуразные листву пожухлую, как гордо и независимо несет она голову, вокруг вспыхивает неистовым огнем ее рыжая, пышная грива…
— РЫЖАЯ-А-А! — заорал он, приложив к губам рупором ладони.
— Чего тебе? — обернулась недовольная, исподлобья смотрит. Взяла и высунула язык, еще и кончиками пальцев по ушам похлопала, словно отряхивая что-то.
— Ну и дура! — изумился Стас, качая головой.
— Что?! — одна бровь дугой, губы поджала. Подумала и гордо: — Встань на колени! Немедленно! Проси прощения за ВСЕ МАТЕРИНСТВО НА СВЕТЕ! ИЛИ БУДЕТ ТЕБЕ РАССТРЕЛ НА МЕСТЕ.
При слове «материнство» он вздрогнул, всмотрелся в лицо ее, подумал самую малость, подбежал и упал, и голову низко склонил.
— То-то! Иди на охоту. Праздничный стол будет. Венчание, как стемнеет. Жрать потом. А ночью… Ночью будет тебе, миленькийлюбимыйненаглядныйжеланный-ро-о-одненький, как говорили древние, «и аз и ферт».
Он самодовольно ухмыльнулся, и тут же из глаз его искры посыпались. Маленький кулак, а крепкий.
— Совсем дурак! — пальцем по его лбу постучала. — Не родился еще тот мужчина на этом свете, что сможет женщину, когда она сама того желает, до конца выпить! Вы от нас происходите, а не наоборот.
— Из Адамова ребра Бог сотворил… — робко начал он.
Она презрительно оглядела его, коленопреклоненного, фыркнула.
— «Ребра»! А из чего Адаму эти ребра сделаны были?
Стас озадаченно молчал, смотрел снизу вверх.
— Из верхних зубов гигантской рыбы. А рыба женского рода.
— Мужского тоже, — робко вставил он, — есть икра, есть молока!
— Что ли «РЫБ»?
Она презрительно скривила губы, отвернулась и пошла.
А он, потрясенный железной женской логикой, смотрел ей вслед. И проводил взглядом до самой избы. Только когда открылась и закрылась за ней дверь, встал, взял прислоненный к дереву лук, стрелы, пошел по тропе. Нужно было готовить «праздничный свадебный стол». Стас был абсолютно уверен, что она не шутила с венчанием.
В ХРАМЕ леса было призрачно и зябко. Скрипели и маялись на ветру голые, облепленные прошлогодним мхом, редкие стволы деревьев.
К вечеру пошел дождь. Моросящий, нудный и тоскливый дождь декабря. Оставалось два дня до Нового 2120-го года.
Они находились в четырехстах километрах от ЦЕНТРА. И это после почти пяти часов лета. Вертолет с Иерархами сразу, как только они оказались за пределами города, был тут же прижат к земле неизвестно откуда свалившимся «перехватчиком» и после десятиминутной радиоругани расстрелян в упор. Командир машины Президента, синюшно-бледный, с трясущимися руками, едва-едва ушел, набрав предельную скорость и нырнув в низкое клочкастое облако, тянувшееся на километры вдоль какой-то реки.
Приборы вертолета, куда бы они ни пытались ткнуться, постоянно регистрировали в воздухе то пару «перехватчиков», на бреющем проносящихся в стороне, то группу вертолетов Армии, разлетающихся врассыпную и собирающихся по команде.
Их искали.
В конце концов им пришлось сесть в глухом уголке Силемских болот, недалеко от кромки редкого мрачноватого леса, прямо в овраг.
В этом месте овраг был широк, делал изгиб и уже от изгиба быстро сужался в черную, бездонную щель. Как высмотрел пилот эту округлую каменистую площадку в широком месте оврага, оставалось загадкой.
Еще продолжал вращаться винт и вздрагивало тело машины, а не отрывавшийся от кругляка иллюминатора за все время блужданий Атис Кагайнис уже открывал дверцу-люк. Спрыгнув на землю, первым делом смерил на глаз расстояние от конца лопасти винта до края оврага, восхищенно присвистнул. Долго стоял, задрав голову, осматривал местность, задумчиво раскачивался с носка на пятку и обратно.
По откидному трапу быстро спустился телохранитель Президента, встал рядом.
— Гроб дело?
— Местечко… В аду не такие «красоты»?
Телохранитель хмыкнул, поддернул автомат на плече, искоса глянул на Исполнителя. В машине три ящика с продовольствием — концентраты, сгущенное молоко, спирт. В герметическом кофре шоколад, ореховая масса, мед, там же коробка с медикаментами. Все в небьющихся флаксовых баллонах, гиленовых мешках, все упаковано, переложено поролоном. Три индивидуальных микрорации, мощный передатчик-ретранслятор. Два охотничьих ружья, ящик с патронами, автомат «РУРС»— радио-управляемый ракетный снаряд, цилиндрическая установка с пятью отверстиями, из которых по команде вылетают пять «дьяволов», способных разнести в щепки легкий танк. Вертолет можно забросать всяким «дерьмом», его тут наверняка полно, продержаться на том, что есть, можно хоть два месяца, но… Телохранитель четко знал, что запаса продовольствия было на троих. Он сам таскал все это в вертолет. Все приготовила Джу, она же два месяца назад тайно просила его сопровождать за город в военную часть. Там Джу Найдис брала уроки вождения вертолета…
Президент медленно спустился по трапу, остановился, придерживаясь за легкий поручень. Он постарел за время болезни. Морщинки глубже избороздили его неподвижное, волевое лицо. Запали глаза… Но так же отсвечивали глянцем его большая лысая голова, высокий лоб. И движение, с каким он поворачивал свою крупную голову, было таким же мощным, немного замедленным и властным. «Поворот льва…» Так называл это движение старый Исполнитель.
— Ну что, ребята? — Президент устало улыбнулся. — Гонят нас отовсюду?
Атис Кагайнис ничего не ответил. Он со странным чувством удовлетворения думал о том, как, наверное, визжали и заходились криком Иерархи, когда «перехватчик» стал прижимать их вертолет к земле. И что должны были чувствовать те, другие, в машине № 2, когда кружились осенним листом над Старой Площадью?! Еще его удивило, что Джу Найдис за всю дорогу до этого невзрачного оврага, за время этих смен маршрутов, снижений и стремительных взлетов, скольжений то выше облака, то ниже НИ РАЗУ НЕ ОБЕСПОКОИЛАСЬ! НИ РАЗУ НЕ ПОКОСИЛАСЬ В СТОРОНУ ИЛЛЮМИНАТОРА. Уж он-то это бы заметил! Делая вид, что не отводит глаз от окна, он часто незаметно наблюдал за ней. Неужели она предчувствовала или ЗНАЛА, что им не суждено ни быть сбитыми, ни захваченными в плен, ни потерпеть аварию?! Как сидела с отрешенным, бледным лицом, изредка и ненадолго прикрывая веки красных от бессонницы глаз, так и не шелохнулась ни разу.
— Атис, малыш! — Президент провел пальцем от лба к подбородку, минуя прикрытый правый глаз. — Ты возьми, что необходимо, ну, запасов дней на пять… И идите, сынок! Ты, пилот и штурман — вас трое. Дойдете куда-нибудь. Нечего вам здесь киснуть со стариком! Дело проиграно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});