уверенности?
– Не знаю. С возрастом я все больше убеждаюсь, что во многих областях смыслю очень мало.
Когда они легли, Джозеф заснул в считаные мгновения. Люси ворочалась в темноте, все еще злясь на Фиону, и спрашивала себя, многие ли подруги ей по-настоящему близки и много ли таких останется, когда и Брекзит, и Джозеф канут в прошлое.
День рождения Джозефа приходился на воскресенье, а это означало, что мать захочет отметить такое событие у себя дома, вместе с ним и его сестрой. Женщины еще не были знакомы с Люси и ее сыновьями. Хотя предложения о встрече давно поступали от обеих сторон, Джозеф пальцем о палец не ударил, чтобы организовать их знакомство, а теперь его отговорки и возражения, несостоятельность которых понимал даже он сам, наталкивались на добродушные подначки со стороны Люси и нескрываемую враждебность со стороны матери.
– Ты стыдишься нас? – иронизировала Люси, не сомневаясь в его любви и гордости.
– Ты стыдишься нас? – возмущалась мать, которая после бегства сына переживала, что он стесняется ее, их дома, этого района, а может, и чего-то другого, ей непостижимого.
«Еще как», – отвечал он Люси. «Конечно нет», – твердил матери.
– Накануне, в субботу, отпразднуем где-нибудь вместе с мальчишками, – решила Люси. – А к маме съездишь день в день.
– Она будет докапываться, почему я без тебя.
– У меня дети.
– Она будет докапываться, почему они не с нами.
– Потому что им утром в школу.
– Она позовет к шести.
– Ну, давай мы придем.
– Боже упаси! – всполошился Джозеф.
– Почему это?
Действительно, почему? Они на двоих могли привести массу доводов. Люси хотела избежать неодобрения со стороны женщины своего возраста и оградить сыновей от неминуемого, как ей представлялось, осуждения. А ведь и вправду: мальчишки ни в чем не знают отказа, встревают в чужие разговоры и сыплют такими словечками, которые способны повергнуть в шок набожную мать Джозефа, усердную прихожанку. (Люси задумывалась: как влияет на верующих регулярное посещение церкви и не формируется ли у них в итоге критическое отношение к другим людям? По идее, такое влияние могло проявляться по-разному, но, судя по истово верующим из числа ее знакомых – в основном это были родители подруг, – вера не способствовала широте взглядов.)
Джозеф опасался, как бы мать не подумала, что Люси подавляет ее своей уверенностью, своей одеждой, фигурой и любознательностью. (Он задумывался: не из уверенности ли рождается эта любознательность? Люси не стеснялась расспрашивать, без оглядки стремилась дойти до сути. Ему хотелось верить, что на работе и его мать ведет себя совсем иначе. Хотелось верить, что профессионализм дает ей, как и Люси, зрение, слух и голос.)
– Итак, когда же я наконец познакомлюсь с твоей мамой?
– Без понятия.
– Но когда-нибудь это произойдет?
– Думаю, да.
– Но не на семейных торжествах.
– Подожди, пока моя сестра выйдет замуж. Ты тогда со всеми перезнакомишься.
– А что, дело идет к свадьбе?
– Нет еще.
– Может, мы просто посидим за чашкой чая?
– В смысле?
Он даже не понял, о чем речь, и Люси рассмеялась.
– За чашкой чая, – повторила она. – Я и твоя мама.
– Ну а… с какой целью? Что ты собираешься ей сказать?
– Ничего определенного, просто поболтаем.
– И что дает такая болтовня?
– Ну, в конце разговора ты уже понимаешь человека лучше, чем в начале.
– Господи! Меня уже в расчет не берут?
– А что такого? Впрочем, если будет настроение, присоединяйся.
– Давай я лучше ей своими словами передам.
– Мне нечего передавать. Я просто хочу побольше узнать о тебе.
– Не пойдет, – сказал Джозеф. – Уж извини.
– Ты серьезно?
– Давай лучше прямо сейчас разбежимся.
– Суть в том, – не отступалась Люси, – что она сама хочет со мной познакомиться, это так?
– Допустим.
– А я хочу познакомиться с ней.
– Да, ты уже говорила.
– И ты давным-давно, еще когда приходил сидеть с мальчишками, дал мне ваш домашний телефон.
– Нет, ничего не выйдет. Дело не в тебе, а во мне. Давай останемся друзьями. Я кое-кого встретил.
– Ты о чем? Нет, серьезно? Чего ты боишься?
– Это нормально. Человека бесит, когда кто-то набивается на знакомство с его матерью.
– Ерунда.
– Стоп. Ты же сама отказалась взять меня в гости к своим родителям.
– Пойми, я тебя оберегала.
– А я оберегаю тебя.
– От чего?
Он щадил всех – Люси, свою мать, себя. У него не получалось внятно объяснить, что именно бередит ему душу. Одно он знал наверняка: Господь не зря расположил столько автобусных остановок между его старым домом и новым. Но эти чувства не щадил никто: Люси сама позвонила его матери.
16
– Миссис Кэмпбелл?
– Слушаю.
– Это Люси Фэрфакс. Я… мы с Джозефом…
Почему было заранее не подобрать нужные слова? Она тщательно продумала возможное место встречи, причину, время, дату, но совсем упустила из виду наиболее щекотливую часть разговора.
– Наслышана, – сказала миссис Кэмпбелл
Это слово было произнесено нейтральным тоном, без особой теплоты, но и без холодности, однако Люси уловила только отсутствие теплоты, которое тут же обдало ее холодом.
– Я тут подумала… Скоро день рождения Джозефа, а там и Рождество, и прочее…
– Да.
Это «да» не предлагало опустить преамбулу и перейти к делу. Миссис Кэмпбелл предоставила Люси дергаться и мямлить дальше.
– Так вот, я подумала: быть может, вы захотите познакомиться.
– А, понятно.
– Без Джозефа. Я бы не хотела, чтобы он присутствовал при нашей встрече и указывал мне, что можно говорить, а чего нельзя. Но если у вас другое мнение…
– Нет-нет, на мой взгляд, это разумно. Он съехал из дома, ничего не сказав. Полагаю, он живет у вас.
– Но раз в неделю вас навещает.
– На той неделе его не было.
– На той неделе – да, но…
– Какие будут предложения? Не хотите ли заехать к нам?
– Может быть, лучше на нейтральной территории? Где-нибудь… где-нибудь в кафе, например?
– Мм…
– Но если это удобно, я с радостью к вам загляну.
– Да, конечно.
Они обговорили день и час; повесив трубку, Люси почувствовала, что слегка вспотела. За годы работы в школе у нее было бесчисленное множество встреч с родителями, но так напрягаться не пришлось ни разу. Когда ее оценивали как учителя, она не волновалась, во всяком случае теперь, с таким-то педагогическим опытом. Но нынешняя собеседница, одного с ней возраста, намеревалась оценить ее как женщину и спутницу жизни сына, которую не собиралась щадить.
Миссис Кэмпбелл жила в микрорайоне недорогой ленточной застройки годов, по прикидкам Люси, примерно шестидесятых и ранее находившемся в муниципальной собственности. Когда Пол наконец примирился с тем, что ему не светит вернуться в прежнее семейное гнездо, и задумался о покупке дома с тремя спальнями и собственным двориком, он прислал ей ссылку на дом вроде того, в каком жила миссис Кэмпбелл, и даже относительно недалеко. Тот дом выставили на продажу за четыреста тысяч фунтов. Вблизи их бывшего семейного дома стоимость взлетела бы до полутора миллионов. Конечно, в новом доме Люси был еще один этаж, но не это обусловило разницу в миллион фунтов. Разницу определяли многие другие факторы: транспортное сообщение, школа, близость к пресловутым