со своей белой подругой. «Ты что, будешь цедить белое вино и рассуждать о Брекзите? Атас!» А ведь он даже не собирался идти в гости. Он сам, если можно так выразиться, закатывал ужин. И готовился к приему гостей.
С некоторых пор Джозеф вроде как жил одной семьей с Люси и ее мальчишками. Вначале он проводил с ними четыре-пять вечеров в неделю, а теперь и вовсе не ночевал дома; мать уже принимала как данность отсутствие сына и свое одиночество. С Люси она так и не познакомилась и чем больше доставала в связи с этим Джозефа, тем меньше ему хотелось возвращаться домой и с ней видеться. С течением времени он понял, что его, так сказать, нажитое имущество составляют шмотки, которые он уже не носит, игры, в которые больше не играет, и детские книжки, которые не собирается перечитывать. Гардероб его постепенно перекочевал в дом Люси. А поскольку нынче именно там было его жилище, он решил вписаться в ее уклад, включая застолья с незнакомыми ему людьми.
Естественно, прием пищи его не страшил; страшило само мероприятие. Он уже знал, что более чем равнодушен к вину, а за столом выпьет пару бутылок пива, но не более того, чтобы не утратить ясность ума. Но никакая выдержка не поможет ему вести беседу.
– О чем вы будете говорить? – поинтересовался он у Люси, накрывая на стол.
Мальчики были отправлены к Полу с Дейзи, и Джозеф уже скучал. Он был бы не прочь посидеть с ними, а не с гостями – любителями разговоров. Хорошо бы, улучив момент, выйти из-за стола, по-быстрому сыграть с мальчишками в «Фифу», загнать их в койки, а потом курсировать между верхним и нижним этажом в роли наполовину партнера, наполовину бебиситтера. Но сегодня Люси не соглашалась на половинчатость. Или все, или ничего, вот так; хотя «ничего» могло вызвать ненужные расспросы.
– Это заранее не планируется, – ответила Люси.
– Ну, к примеру, в последнюю вашу встречу. О чем тогда шел разговор? О книгах?
– Это тебя отпугивает?
– Есть немного. И кино тоже. Вернее, те фильмы, которые вы смотрите.
– Мы с тобой еще ни разу не сходили в кино. Мне и сказать будет нечего.
– Зато ты много читаешь.
– Да, могу порекомендовать какую-нибудь книгу.
– А мне-то что в это время делать?
– Можешь посоветовать книгу на свой вкус, можешь завести разговор с кем-нибудь другим, а можешь закрыть рот и послушать. Время быстро пролетит.
– А вдруг они заговорят о политике? Мне и тут нечего сказать.
– Ты заставил меня думать о референдуме больше, чем любой из моих знакомых. Им это будет интересно.
– Я от имени других говорить не могу.
– Тебя никто и не попросит.
– Н-да, попадос.
– То есть?
– Так… легкий мандраж.
– А в твоей компании о чем говорят?
– Даже не знаю. Не помню. Что-то само собой всплывает. В «Инстаграме». Увидел – покажи другому.
– Вот и сегодня что-нибудь само всплывет.
– Н-да, попадос, – повторил он.
– Ты умный, интересный парень, – сказала Люси. – Мне всегда приятно с тобой поговорить. И остальным будет приятно.
В постели разговаривать намного легче, подумал Джозеф. Там обязательно надо что-нибудь сказать – и до, и после, иначе все пойдет насмарку. Когда есть секс, разговор сам собой льется. А гостей только ради того и зовут, чтобы пообщаться: разговор иссяк – давайте на выход. Ни тебе секса, ни телефонов, только то, что у каждого в голове.
– Все знают, что тебя зовут Джозеф, – сказала Люси. – Пожалуйста, когда начнут собираться гости, открывай дверь и представляйся, хорошо? Чтобы им было проще освоиться.
Но он, конечно, забыл. Вернее, он просто открыл дверь и сказал: «Привет, заходите». Хотел добавить, когда они окажутся в прихожей: «Кстати, меня зовут Джозеф», но опоздал. Фиона тут же затараторила: мол, сдается мне, никакой ты не Джозеф, и сама же расхохоталась, а Джозефу пришлось объяснять, что он взаправду Джозеф; тогда Фиона смутилась, пожала ему руку и, сверля его взглядом, стала приговаривать: дескать, кто бы сомневался. Пит приставил к виску два пальца, изобразил, как стреляет себе в голову, и сказал: «Здорово, дружище».
С приходом следующей пары – это были Нина и Энди – Джозеф уже не оплошал. Нина, гламурная особа, работала в разных журналах и, услышав от него «я – Джозеф», с восторгом пискнула «ВАУ!», а потом отметила, как повезло Люси, да и ему, конечно, тоже. Спутник ее, похоже, задергался. Джозеф рассчитывал, что этот чувак тоже застрелится из пальца и компания, даже не успев сесть за стол, уменьшится на двух человек.
На журнальном столике в гостиной их ждала откупоренная бутылка «просекко»; все расселись в круг – кто на диване, кто в креслах, кто на принесенных из кухни табуретах. Для Джозефа на столике стояло пиво, но бутылку тут же заграбастал Пит. Джозеф вздохнул с облегчением. Ему не хотелось показывать, что он тут наособицу, когда все будут налегать на другие напитки. Он пошел к холодильнику за второй бутылкой.
– Ты за пивом? – оживился Энди.
– Вам тоже взять?
– Да, пожалуйста.
– Хочешь сойти за мачо, – заметила Нина.
– А что, тоже достойный критерий выбора напитков, – не растерялся Энди.
Когда они пересели за обеденный стол и выпили за здоровье всех присутствующих, наступило неловкое молчание. Джозефу не давал покоя вопрос: неужели это из-за его присутствия? Мобильник жег ему ляжку. Раньше у него и в мыслях не было, что телефон для него сродни наркотику, но сейчас ему вспомнилось, как однажды высказался его отец, заядлый курильщик: «Смотрю – в руке у меня бычок, а откуда взялся, сам не знаю». Когда Джозефу становилось не по себе, он – как и все – доставал телефон. Прямо хоть курить начинай. Курильщик может выйти и подымить за домом. Ну или устроиться в такую контору, откуда субботним вечером начальство может запросто выдернуть тебя в Стамбул. Такое раз случилось в магазине. Покупатель, у которого зазвонил телефон, сказал: «Извини, Стив, не могу говорить, я тут мясо покупаю». И тут же переспросил: «В Стамбуле? Когда это случилось?» Потом тот дядька не раз приходил в магазин, и Джозеф всегда рассчитывал услышать, что же приключилось в Стамбуле.
– Ну, рассказывайте: как вы познакомились? – спросила Люси у Нины.
Это был лишний, необдуманный вопрос, который грозил тут же прилететь обратно, и ей пришлось бы рассказывать про магазин органических мясопродуктов, тогда как все присутствующие наверняка занимались интересным и хорошо оплачиваемым делом.
– Энди – фотограф. Он приехал снимать кухню, о которой мне поручили написать.
Джозеф не узрел здесь ничего интересного, но предположил, что это как-никак заработок.
– Вот именно, – сказала Нина. – Сейчас на фрилансе заказов практически нет. И доходы мои остаются на уровне конца девяностых: я тогда только-только завязала с преподаванием. Может, еще придется вернуться в школу.
– О боже. Хорошего мало.
– А у