Дафна хмыкнула.
– Я так рада, что ты женишься на ней, Колин.
Колин кивнул, не собираясь комментировать это замечание, но неожиданно для себя произнес:
– Дафна?
– Да?
– Неважно.
– Нет уж, говори, раз начал, – сказала Дафна. – Ты возбудил мое любопытство.
Он постучал пальцами по подлокотнику дивана.
– Как ты думаешь, еду скоро принесут?
– Ты действительно голодный или всего лишь пытаешься сменить тему?
– Я всегда голодный.
Дафна помолчала, глядя на него.
– Колин, – осторожно спросила она, – что ты хотел сказать?
Он вскочил на ноги, слишком взбудораженный, чтобы усидеть на месте, и принялся расхаживать по комнате. Затем остановился и повернулся к сестре, глядя на ее обеспокоенное лицо.
– Да так, пустяки… – начал он и осекся. – Как узнать?.. – выпалил он, даже не сознавая, что не закончил вопроса.
– Что узнать? – спросила Дафна.
Колин остановился у окна. Похоже, собирается дождь. Придется одолжить у Дафны экипаж, если он не хочет вымокнуть до нитки по пути домой. Странно, что он думает о таких прозаических вещах, когда единственное, что его интересует…
– Что узнать, Колин? – повторила Дафна.
Колин обернулся.
– Как узнать, что это любовь? – произнес он на одном дыхании.
С минуту она молча смотрела на него, округлив карие глаза и слегка приоткрыв рот.
– Ладно, забудь, – пробормотал Колин. – Считай, что я ничего не спрашивал.
– Нет! – воскликнула Дафна, вскочив на ноги. – Я так рада, что ты спросил. Очень рада. Просто… я удивилась.
Колин закрыл глаза, испытывая отвращение к себе.
– Не могу поверить, что я задал подобный вопрос.
– Не говори глупостей. Это так… мило. Ты даже не представляешь, как я тронута и польщена, что ты пришел с этим вопросом ко мне…
– Дафна, – предостерегающе произнес Колин. Его сестра имела привычку отклоняться от темы, а он был не в том настроении, чтобы следовать за ее беспорядочными мыслями.
Она порывисто потянулась к нему и сжала в коротком объятии. Затем, все еще держась за его плечи, сказала:
– Я не знаю.
– Извини, но я…
Дафна покачала головой:
– Я не знаю, как узнать, что это любовь. Думаю, у всех это происходит по-разному.
– А ты как узнала?
Она задумчиво пожевала нижнюю губу, прежде чем ответить:
– Не знаю.
– Что?
Дафна беспомощно пожала плечами.
– Я не помню. Это было так давно. Просто… я знала.
– То есть, по-твоему, – сказал Колин, прислонившись к подоконнику и скрестив руки на груди, – если человек не знает, что он влюблен, то скорее всего он не влюблен.
– Да, – твердо сказала она. – Нет! Я вовсе не это имела и виду.
– А что?
– Не знаю, – слабо отозвалась она.
Колин прищурился.
– Сколько лет ты замужем? – поинтересовался он.
– Колин, не издевайся. Я стараюсь быть полезной.
– Я ценю твои усилия, Дафна, но, честное слово, ты…
– Знаю, знаю, – перебила она. – Бесполезна. Но послушай. Тебе нравится Пенелопа? – Она ахнула в ужасе. – Мы ведь говорим о Пенелопе, не так ли?
– Конечно, – отрубил Колин.
Дафна испустила облегченный вздох.
– Слава Богу. Будь это не так, я вообще не решилась бы давать тебе советы.
– Ладно, я пошел, – резко сказал он.
– Нет, Колин, – взмолилась она, положив руку ему на локоть. – Прошу тебя, останься.
Он посмотрел на нее и вздохнул, признавая поражение.
– Я чувствую себя ослом.
– Колин, – сказала Дафна, подведя его к дивану и заставив сесть, – послушай меня. Любовь меняется с каждым днем. Она не похожа на удар молнии, мгновенно превращающий тебя в другого человека. Конечно, Бенедикт утверждает, что с ним все случилось именно так. Наверное, это чудесно, но, ты же знаешь, Бенедикт – необычный человек.
Колину очень хотелось согласиться, но он был не настолько доверчив.
– Со мной было иначе, – продолжила Дафна. – И думаю, с Саймоном тоже, хотя, честно говоря, я его никогда не спрашивала.
– Очень жаль.
Она помедлила, склонив голову набок, как удивленная птичка.
– Почему?
Колин пожал плечами.
– Тогда ты могла бы рассказать мне.
– По-твоему, мужчины в этом смысле отличаются от женщин?
– Как и во всем остальном. Она скорчила гримаску.
– Я начинаю сочувствовать Пенелопе.
– И правильно, – согласился он. – Из меня получится ужасный муж.
– Вовсе нет, – возразила Дафна, шлепнув его по руке. – С чего ты взял? Ты же не собираешься изменять ей?
– Нет, – сказал Колин. Он помолчал, затем задумчиво добавил: – Но возможно, я не люблю ее так, как она того заслуживает.
– Но почему? – Она в отчаянии всплеснула, руками. – Ради Бога, Колин, сам факт, что ты сидишь здесь и рассуждаешь о любви, скорее всего, означает, что ты на полпути к ней.
– Ты действительно так думаешь?
– Если бы я так не думала, – сказала Дафна, – то не стала бы говорить. – Она вздохнула. – Перестань изводить себя, Колин. Пусть все идет своим чередом, и ты убедишься, что супружеская жизнь значительно проще, чем кажется.
Он подозрительно уставился на нее.
– Когда это ты успела стать философом?
– Когда ты явился сюда и задал свой вопрос, – ответила она, улыбнувшись. – Ты женишься на подходящей тебе женщине, Колин. Перестань тревожиться.
– Я не тревожусь, – машинально отозвался Колин, однако не стал протестовать, когда она одарила его саркастическим взглядом. Если он и тревожится, то не потому, что сомневается в своем выборе.
Нет, его тревожат самые нелепые вещи. Например, любит он Пенелопу или нет. И не потому, что наступит конец света, если он ее любит (или, наоборот, не любит), а потому, что крайне неприятно не знать, что же ты чувствуешь на самом деле.
– Колин?
Колин посмотрел на сестру, не сводившую с него озадаченного взгляда. Пора уходить, пока он не опозорился окончательно. Он встал и, нагнувшись, поцеловал ее в щеку.
– Спасибо, – сказал он.
Дафна подозрительно прищурилась.
– Не понимаю, ты это серьезно или издеваешься надо мной за то, что я оказалась бесполезной.
– Ты оказалась совершенно бесполезной, – сказал он, – и тем не менее я искренне тебе благодарен.
– За старания?
– И за это тоже.
– Ты не собираешься зайти в Бриджертон-Хаус? – спросила Дафна.
– Зачем, чтобы опозориться еще и перед Энтони?
– Или Бенедиктом, – сказала она. – Он тоже там.
Видимо, такова особенность больших семей, что всегда есть возможность выставить себя дураком одновременно перед всеми братьями и сестрами.
– Нет, – сказал Колин, криво улыбнувшись, – думаю, мне лучше пойти домой.
– Пойти? – ахнула она.
Он покосился в сторону окна.