остальное шелуха. Так почему у нас не выходило жить в мире и согласии?
— Иди ко мне, лягушонок, — хрипло пробормотал Гера, а я не могла поверить свалившемуся неожиданному счастью.
Неужели нас ещё можно починить? Будто остался последний жалкий шанс возродить семью. Вдруг мы до сих пор способны противостоять свалившимся на нас невзгодам?
Я поднялась из кресла, разминая онемевшие ноги. Поставила бокал с недопитым вином на сервант и скользнула в раскрытые объятия. Гера опустил коньячный фужер рядом с креслом на пол и моментально обхватил меня руками, заключая в крепкий капкан. Тут же засопел в макушку, стоило мне уложить голову на его плече.
— Почему мы не можем проводить вечера также как сегодня? — задала самый болезненный вопрос, вскрывая воспалившийся нарыв тут же.
— Не знаю, — отговорился муж, по-прежнему оставаясь за стеной ледяного недоверия, по другую сторону от меня.
— Я скучаю.
— Я тоже, лягушонок.
— Не называй меня так, — встрепенулась и развернулась навстречу синим глазам, потемневшим до шторма. Обхватила его лицо ладонями, поглаживая подушечками пальцев, и пристально всматривалась в неудержимую, рвущуюся ко мне бурю в надежде увидеть проблеск маяка. Пусть за тучами, пусть за вздымающимися неукротимыми волнами, мне бы только заполучить самую мелкую искорку, самый тусклый лучик, самую крохотную надежду, что ещё не всё потеряно. Что есть ради чего бороться.
Жадные губы накрыли мои властным поцелуем, утягивая в шторм, в полночный мрак без малейшего проблеска. Гера ласкал уверенно, не торопясь, он давно знал, насколько велико влияние, оказываемое им на меня. Как сильно я нуждалась в муже, как от его прикосновений плавилось моё тело и добровольно покорялось его воле и желаниям. Я сильнее развернулась, вжимаясь грудью, зарываясь пальцами в короткие тёмно-русые волосы. Оказывается, я успела подзабыть, что значило заниматься любовью, а не терпеливо сносить грубые прикосновения лишённые нежности и чувств. Мы сплетались языками, обменивались дыханием, жадно шарили руками по телам друг друга. Но хотелось получить несоизмеримо большего. Вернуться в прошлое и получить всё то, что мы творили раньше. Чтобы чувствовать не то, как ставшей восприимчивой грудь сплющивалась о каменный торс, а ощущать как две души, раскрываясь навстречу друг другу, сливались в одно целое, чтобы подняться высоко за облака и в обоюдной эйфории рассыпаться на атомы, опадая обратно. Возвращаясь в тело каждого, но переживая единый экстаз на двоих. Гера разорвал поцелуй, давая нам обоим отдышаться.
— Малышка, хочу тебя, сил нет.
— Пойдём в спальню?
— Повернись.
Пока я раздумывала, что же от меня требовалось, муж сам перевернул моё тело, чтобы я оказалась спиной к нему. Пуловер пополз вверх, вынуждая поднять руки. Прохладный воздух омыл кожу, покрывая пупырышками. Я поёжилась. Но горячие ладони обняли полушария груди, делясь своим жаром. Он недолго поиграл с потяжелевшей плотью, качая в ладонях, будто взвешивая. После чего расстёгнутый и снятый лифчик опустился на пол возле кресла. Настойчивые пальцы тут же вернулись обратно, безошибочно отыскивая вершинки. Жалящие укусы плеч отвлекали, не давали мне нырнуть в блаженство.
— Что же ты со мной делаешь, Мира?
Я откинулась спиной на мужа, подставляясь под жадные и нетерпеливые ласки. Его требовательные руки мяли, поглаживали, щипали чувствительную грудь. Моё дыхание потяжелело, я выгибала спину и ёрзала попой под влиянием возбуждённой дрожи.
— Не вертись, иначе я долго не продержусь, — сердитый голос резанул, но взбудораженное состояние не позволило страху взять вверх. Его пальцы потянули за окаменевшие соски и мой стон разрезал тишину, прежде прерываемую нашим шумным дыханием.
— Хочу посмотреть, насколько сильно ты соскучилась. — Гера ловко расстегнул пояс юбки, и приподнял мою попу, чтобы стянуть ткань вниз. Одна ладонь огладила открывшиеся взору кружевные стринги. Секунда от него на раздумье и трусики слетели вслед за юбкой. Кожей ягодиц я почувствовала жёсткую ткань джинсов подо мной. Контраст обнажённой меня и полностью одетого мужа заставлял трепетать.
— Не крутись, Мира, кому говорю, — резкий оклик приструнил. Я снова откинулась на спину, позволяя мужу развести мои бёдра шире. — Упрись пятками в подлокотники кресла.
Я не торопилась, однако невзирая на охватившее смущение развела сначала одну ногу, а после другую. Хорошо, что Гера оставался у меня за спиной, я оказалась настолько раскрытой, что справляться с робостью становилось непросто. Я не монашка и не ханжа, но в последнее время внутренней уверенности не хватало, отсутствие доверия к любимому мужчине, тоже вносило свою лепту. Он не торопил, но, когда я устроилась окончательно, горячие пальцы моментально нырнули вниз, перебирая лепестки, проверяя мою готовность.
— Чёрт, Мира, ты сильно соскучилась. — Пальцы размазали влагу и наконец прижались к маленькому бутону, который уже давно пульсировал, требуя внимания.
— О-ох, Ге-ра…, мм, как хо-ро-шо, — постанывала, пока он выводил круги в самом сладком месте.
Вторая рука резко сжалась на соске. Я заметалась между ощущениями, но Гера следующими нежными касаниями усилил чувство возбуждения, заставляя забывать о боли. Я давно отринула смущение из-за развратной позы, и сама подавалась навстречу его движениям, желая поскорее получить разрядку.
— Не так быстро, жена, — он порочно хмыкнул на ухо, доведя меня почти до самой крайней точки кипения, — приподнимись.
Как только я спустила ноги на пол и невысоко приподняла попу, то вначале услышала вжик его молнии, а после сильные руки потянули меня за бёдра, возвращая обратно.
— Только медленно, малышка.
Я опускалась на крепкий член, опираясь руками на подлокотники кресла.
— Ох, Ге-ра! — стон вышел особенно громким, ибо внутренние мышцы изголодавшись по удовольствию сжимались слишком сильно. Мне казалось, что я кончу сию же секунду, не успев насадиться до конца.
— Чшш, не торопись, Мирочка, — мужские руки оглаживали бёдра, спину, переходили через рёбра на живот. Я опустилась ещё чуть ниже, пока его пальцы теребили мои соски, посылая возбуждение точно в то место, которое сейчас растягивалось от вторжения. Не выдержав напряжения, я одним махом рухнула вниз, вжимаясь в мужа как можно сильнее. И мы громко застонали одновременно.
— Мира! Это ни черта не медленно, — его возмущение искреннее, но главное, что не злое. А мне было всё равно, секундная боль мгновенно сменилась восхитительным удовольствием. Я зажмурила глаза, грудь вздымалась от частого дыхания, а пальцы сжимали подлокотники кресла. Гера, придерживая меня за бёдра, задал ритм, повинуясь которому, я задвигалась.
— Малыш-ка, — срывался его хриплый голос, — какая же ты узкая… Я растягиваю тебя каждый день, но ты… как вчерашняя девственница… Мир-ра. Не торопись. Прошу.
Он тормозил мой темп, впиваясь пальцами в бёдра. Моё дыхание натужное, поверхностное, грудь подпрыгивала при каждом движении вверх-вниз. Паховые мышцы звенели от напряжения, под закрытыми веками бликовали вспышки. А я,