- Иди к нам, belleza, нечего там смотреть. Никто уже оттуда не приедет. Furioso Диксон постарался.
- Так, я не понял, - Мерл наконец-то решил возмутиться, - ты недоволен чем-то, блядь? Все получилось очень даже круто. Нам даже делать ничего не пришлось, этот дегенерат сам все сделал.
- Да, конечно, - хмыкнул Мартинез, - сам… Вы, Диксоны, сalamidad, рядом с вами выживают только совершенно отмороженные…
- Че?
- Он говорит, что мы - как это… - Дерил пощелкал пальцами, - стихийное бедствие, блин, ураган.
- Аааа, ну че, так и есть… - с этим Мерл был согласен, - это Брауни прав, нехер становиться у нас на пути. Тебя это тоже, кстати, касается, Цезарито… Еще раз тебя возле нашей девочки пронаблюдаю, то, че мы с этим говнюком сделали, покажется легкой разминкой тебе…
Мартинез , осторожно и опасливо покосившись на все так же стоявшую поодаль Мишонн, недовольно пробормотал, скривив губы:
- Это все уже давно в прошлом, чего вспоминать… Да и не было ничего…
- Нихера себе, давно, да месяц прошел только с тех пор, как ты к конфетке яйца подкатывал, - громко возмутился Мерл, но потом, перехватив тревожный взгляд Мартинеза, озадаченно замолчал.
Задумался.
Сопоставил факты.
И выдал.
- Так вон ты чего за нами увязался -то? К шоколадке в теплую постельку метишь? Это ты молодец, - продолжил он громко разглагольствовать, с удовольствием делая вид, что не замечает страшных глаз Мартинеза, - Мишонн - девка смачная, одна жопа чего стоит. Только, Марти, слышь? Она ведь так просто не даст. Не боишься, что отрежет тебе все к херам своим ножиком?
Мартинез только открывал рот, как рыба, страшно смутившись изучающего взгляда все прекрасно слышавшей Мишонн. Он проклинал про себя гадского Диксона, так не вовремя раскрывшего свой рот, и свою, внезапно непонятно откуда взявшуюся робость.
Он всегда гордился тем, что с женщинами умеет обращаться виртуозно. Ни одна не устояла. И ни одна потом не пожаловалась. А тут как отморозило все. Он едва мог говорить в присутствии такой шикарной женщины. И никак не решался перейти к следующей фазе ухаживаний, предполагающей какой-никакой, а все же физический контакт. Справедливо опасался быстроты реакции женщины и остроты ее катаны. И заводился тут же от этой опасности неимоверно. Уложить эту кошку в постель стало практически навязчивой идеей. Жаль только, что Мишонн вообще никак не реагировала на него. Скорее всего, была даже не в курсе его намерений. Ну вот, теперь благодаря неимоверно длинному и грязному языку придурка-Диксона, узнала. Не так он хотел ей признаться, не так…
Во всей этой ситуации обрадовало только то, что Мишонн, с как всегда, невозмутимым видом, сделала вид, что ничего не услышала, продолжая смотреть на последствия их пребывания в Вудберри. Да уж, тут он прав, где Диксоны - там разруха, ужас и боль.
Дерил с усмешкой наблюдал за перепалкой брата и Марти, потом с удовольствием за вытянувшимся лицом латиноса. Так и надо придурку. Увязался за ними, надо же. Не его это война, нехер было лезть. Пусть обтекает теперь. Хотя, надо сказать, он помог.
Когда они , наконец, добрались до этой твари, что было, кстати, на удивление просто, ведь тайный ход, разведанный Мишонн, эти идиоты так и не нашли, Мерл собирался залить весь дом кровью. Дерил и сам с трудом сдержался, когда говнюк сначала проявил гонор, предлагая работу даже. Вот кретин. Потом, когда ему сказали, кто они,Губернатор сник, но все равно храбрился, все отрицая. Потом он увидел Мишонн. Дерил охренел тогда от превращения вполне себе вменяемого подонка в совершенно отбитого скота, с налитыми кровью глазами и пеной изо рта. Он так рванулся к ней с кресла, что Дерил даже засомневался в крепости своих фирменных узлов. Он, оказывается, все это время искал именно ее, она его кровница. Прикольно, че.
Тут -то он и заговорил. Так заговорил, что не остановить было. Мерл , чуть послушав, превратился в неуправляемого маньяка, готового рвать тварь голыми руками, Дерил недалеко от него ушел, Мишонн при всем желании удержать бы их не смогла. И быть тогда охренительной кровавой бане, после которой существовать-то можно, но вот жить по-прежнему( хотя, где она, эта прежняя жизнь? да и зачем она нужна, если сейчас с ними нет их девочки?) не получилось бы, это точно. Братья Диксоны и раньше не отличались ангельским поведением, всякое бывало, но такого, что они собирались утворить… Грань была тонка, очень тонка. И Марти , любопытный , как хорек, уже успевший облазить весь дом, комнату с аквариумами, где прекрасно себя чувствовали отрубленные головы ходячих, нашел прямо очень вовремя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Братья отвлеклись немного, осмотрелись, охренели от запущенности ситуации и болезни Губернатора. И выход был найден. Оригинальный. О прекрасном увлечении аквариумами и головами неугодных Губернатору персонажей ( среди которых, кстати, были и женщины) узнали не только его ближайшие, запуганные или отмороженные соратники, но и весь гребанный Вудберри.
Диксоны с удовлетворением понаблюдали за грандиозными разборками и последовавшим за этим судом Линча (хорошо все-таки, что они на юге штата, живы традиции, живы!), оценили уровень децибелов в бешеных криках бывшего главы города, которого буквально рвали на части, и свалили. Пожар в доме Губернатора, который занялся, уже когда они выезжали из города, стал приятной вишенкой на торте.
Можно было возвращаться.
Глава 34
- Диксоны? - рассеянно переспросила Андреа, занятая наблюдениями за Шейном, дежурившим сегодня на вышке и выглядящим до невозможности мужественно с обрезом, картинно закинутым на плечо. - Так они же уехали в Вуд… Ойййй…
- Куда? - внезапно севшим голосом уточнила Мишель.
- Да на охоту, наверно… - голос Андреа стал невыносимо равнодушным, а взгляд - стеклянным.
- Андреа! - Мишель резко развернула женщину к себе за локоть, требовательно глядя в глаза.
Андреа тяжело вздохнула, отвела взгляд.
- Они… Они что, знают? - последнее слово Мишель произнесла практически шепотом. Дрожащим шепотом.
- Мишель…
- Откуда? Ты? Андреа! Как ты… Андреа!
Мишель отвернулась, закрывшись руками, в ужасе переживая свалившуюся на нее информацию.
- Мишель, - Андреа осторожно приблизилась, обняла. - Я не говорила ничего, дорогая. Они сами…
Мишель только всхлипнула, не отводя рук от пылающего лица.
- Ты была без сознания, металась в бреду, и синяки на теле, очень характерные… Тут несложно было догадаться… Они тогда как с ума сошли. Хотели кинуться сразу искать виновного. Мы с Шейном еле уговорили их отложить на потом, ты очень плоха была, и Мишонн тоже без сознания валялась… Ну что мне было делать? Я не отрицала, какой смысл…
- Значит все это время, - Мишель отняла руки от лица, взглянула мокрыми красными глазами на подругу, - все это время…
- Они знали, Мишель.
- И… все остальные? - вопрос дался с трудом.
- Нет. Не думаю, что они говорили кому-то, ну а Мишонн, сама знаешь...Слова лишнего не скажет…
- Хорошо.
Мишель кивнула и пошла в тюрьму. Андреа посмотрела еще раз на привлекательную фигуру Шейна на вышке, вздохнула и побежала следом за подругой, пытаясь отвлечь ее разговором от ужасной новости.
В тюрьме почему-то было очень шумно.Люди сновали туда-сюда, словно произошло что-то необычное. Мимо с бешеными глазами пролетела Бет, с тазиком горячей воды. Сквозь всеобщий гвалт прорвалось одно: “Лори! Рожает!”
- О боже! - Андреа сорвалась с места, забыв ненадолго про подругу, - а Хершелл? Где Хершелл? И Рик? Как это, на огороде? Ему что, никто не сказал?
Возбужденный голос женщины уже стихал вдалеке, Мишель молча смотрела ей вслед.
Потом развернулась на второй этаж, в свою камеру. Сумка собрана была уже давно, оставалось только на кухне взять немного еды, на первое время. Про нее явно никто в ближайшие несколько часов не вспомнит. Она успеет уйти далеко.