пробормотал я, и весь сон как рукой сняло. Сердце тут же подпрыгнуло в испуганном предчувствии и тревоге. Всё внутри защемило от волнения, а мой взгляд сам по себе вцепился в дверь в камеру. Через несколько секунд послышался звук поворачивающегося ключа, и она отворилась.
Не знаю, как выглядел я в этот момент, но вот Пань Кто-то там совсем не изменился с нашей прошлой встречи, разве что сменил ханьфу. Ну да, не он же сидит на этом стуле.
Когда он вошёл, его взгляд тут же защёлкнулся на мне, будто больше в комнате ничего не существовало. Дверь за ним закрыли на ключ, словно боялись, что я отсюда могу убежать. Или кто-нибудь услышит наш разговор.
— У меня такое впечатление, что ты ждал меня. — заметил он.
— Не сказать, чтобы ждал…
— Я чувствую ложь, Юнксу. Чувствую её так же хорошо, как ты чувствуешь запах пота от себя, просидев здесь три недели.
Не две с половиной разве? Хотя поймёшь здесь? Ни окон, ни бойниц, чтобы понять, день на улице или ночь. Я уже скучаю по небу, если честно, и ощущение такое, что я провёл здесь уже целую вечность.
Я промолчал. Чем меньше говоришь, тем меньше палишься, но он, как казалось, и не ждал особо ответа от меня.
— Знаешь, ты удивительно проблемная личность.
— Я стараюсь, — сказал я со всей искренностью.
— Вижу.
Он повернулся к стене, сложив руки за спиной, будто находился не в темнице, а в собственной гостиной, наблюдая за огнём.
— Раньше всё было бы иначе. Ещё лет триста-четыреста назад, когда кланы и секты неустанно боролись между собой, ты бы не прожил и месяца после убийства членов секты Великого Изумрудного Ока. Никто бы не оставил убийства члена секты или клана, будь уверен. Всё было отлажено настолько, что никто не мог уйти от возмездия. Но сейчас всё иначе…
— И что же именно иначе? — спросил я.
— Раньше все стремились стать сильнейшими и готовы были проливать кровь, чтобы доказать своё право на это. Мы не боялись ни войны, ни смерти. А теперь, когда мир стал спокойнее и безопаснее, когда пропала нужда бороться, а любой спор можно решить словами, наш нюх ослаб, выпали клыки и зубы, охотничьи инстинкты притупились. И даже обычный мальчишка смог принести смуту, а его так и не смогли поймать. Мы настолько привыкли к ленивой спокойной жизни, что потеряли все свои способности противостоять опасности, и даже поимка одного-единственного мальчишки оказалась не по зубам.
— Я старался.
— Не сомневаюсь. Но будь это триста лет назад, далеко бы ты не ушёл.
— Я рад, что не жил триста лет назад.
— Мы стали мягче, мы перестали бороться. И сейчас война между сектой и кланом… это будет кровавая резня, где нам придётся вспомнить старое ценой жизни сотен людей, — да как-то по твоей жене не видно. — И я бы хотел избежать этого и избавиться от тебя, признаюсь честно. Но, к сожалению, моя жена против, и это единственный человек, к которому я готов прислушаться.
Его голос был твёрдым, источал такую силу, что пробирало до костей. Это было не какое-то направленное воздействие, которое я мог игнорировать в силу своего начала, а именно аура человека. Аура того, кто уже не одно десятилетие правит железной рукой кланом, что сохраняет лидирующие позиции в империи.
Уверен, что многие дрожали перед ним, боясь навлечь на себя его неудовольствие, а другие признавали в нём лидера, занимая роль последователя.
А я… а мне было плевать — когда ты наполовину мёртв, когда твоя жизнь висит на волоске, и ты видел такую дичь, что кошмары мучают даже по прошествии нескольких месяцев, не страшен уже никакой человек. Разве что я готов признать в нём силу.
— Если вы не собираетесь меня сдавать, то может отпустите?
— Вчера пришли представители секты Великого Изумрудного Ока с нотой протеста… с нотой протеста… — хмыкнул он. — В былые времена, когда был жив мой прадед, они бы закидали наш двор десятками отрубленных голов наших людей… В любом случае, они знают, что это устроила моя жена, и требуют её выдать на честный суд.
— И?
— Я не выдам свою жену, — посмотрел он на меня взглядом, от которого становилось жутко.
— Тогда вы можете меня отправить подальше и сказать, что я убежал там в какое-нибудь неизвестное направление.
— Если тебя не смогли поймать, это не значит, что все разучились думать.
— Тогда зачем вы здесь? Поделиться своими планами на будущее со мной?
— Назови мне хоть один повод не отдать тебя. Весомый, который заставил бы меня задуматься, чтобы оставить тебя у себя.
Вымогает мои знания или ещё какие-либо артефакты. Нет, его логика понятна: если у меня есть меч, то, возможно, я припрятал ещё что-нибудь удивительное, что поможет их клану стать сильнее. То есть, если бы речь шла прямо-таки о жгучей необходимости меня сдать, то он бы это уже сделал. А здесь скорее попытка меня запугать, чтобы что-нибудь выторговать.
И у меня действительно были знания, которые могли бы им пригодиться. Но только делиться с ними я исцелением как-то не хотел. Не хотел раскрывать им тайны, так как сильные мира сего ищут силу лишь ради того, чтобы стать сильнее и подчинить остальных. Техника, которая должна дарить людям надежду, по сути, станет инструментом манипулирования.
Это уже не говоря о любви у сильных личностей быть единственными носителями редких техник, так что я или останусь в клане, или от меня и вовсе избавятся.
Поэтому причина, по которой ему стоило меня оставить, была…
— Ваша жена.
— Уверен, что я справлюсь с её горем, — ответил он невозмутимо.
Ну, про честь я и вспоминать не буду, она вашему клану не присуща…
— Тогда отдавайте, — пожал я плечами.
А вот здесь мне удалось его удивить, пусть он упорно и не показывал этого.
— Думаешь, я этого не сделаю?
— Думаю, что расскажу им всё про город: кто это сделал, кто в этом виноват и так далее. Вы хотите избежать войны, а я сделаю всё, чтобы она наступила, едва окажусь в их плену. Я буду очень красноречив, я напомню им о Бао, который вдруг так много знал обо мне, но при этом не забыл заглянуть и к вам, хотя зачем? Вы ведь никак не связаны с происходящим. И поверьте, после этого они сами будут гореть желанием сразиться с вами.
В этот момент моё тело будто сдавило под прессом. Рёбра захрустели, вдохнуть стало невозможно, и я почувствовал, как меня буквально сдавливает со всех