Читать интересную книгу Belov.indd - Гомзяков Владимир

С конца 60-х в правоте выбранного направления я стал убеждаться уже непосредственно на паркете — в играх против сильнейших баскетбольных команд мира. Второй кульминацией моего баскетбольного творчества стал финал Кубка европейских чемпионов против «Реала» в сезоне 1968/69 года в Барселоне. В неистовом противостоянии, отыгрывая 10-очковые отрывы, в двух овертаймах мы одержали тогда победу над «Реалом». Я провел на площадке все 50 минут без замен, и все эти минуты были для меня одним сплошным полетом, ощущением владения собой, мячом, складывающейся ситуацией. Такие победы дорогого стоят и вселяют в тебя настоящую уверенность. Именно с этого матча я веду отсчет нового этапа в своей спортивной карьере.

В следующий раз «озарение» случилось в 1971-м, во время традиционного турне сборной по США. Игры против американских университетов всегда отличались высоким накалом и напряжением. Чаще сборная в них побеждала, но, как правило, не без труда. Игры в 71-м имели дополнительный подтекст. Американцы жаждали реванша за поражение на Универсиаде в Турине. В командах университетов Индианаполиса и Цинциннати, с которыми нам предстояло играть, были участники того несчастливого для американцев матча, и от них почему-то исходил особый ажиотаж. Какой-то защитник, не помню его имени, в газетах публично пообещал во время игры меня убить и, действительно, весь матч бегал за мной, как сумасшедший.

Состав американских команд был довольно сильным. Многие игроки, формально все еще считаясь студентами, имели на руках уже заключенные контракты с профессиональными клубами.

Однако в результате вместо ожидаемого американцами реванша получилось настоящее глумление над ними со стороны нас с Паулаускасом. В первой игре в Индианаполисе отличился Модя, во второй, когда соперник прихватил его поплотнее, — я. Выйдя на площадку с 5-й минуты игры, я до перерыва накидал штатникам. 27 очков! Это тоже был тот день, когда в корзину валилось все, в том числе совершенно сумасшедшие мячи.

Американские газеты потом писали, что русские изобрели новую технику игры в баскетбол, основанную на невероятных траекториях бросков и передач и на сумасшедшей динамике движений. Это было, мягко говоря, не совсем так, но то, что эти игры придали нам уверенности и хорошей наглости в игре против Штатов и что это нам очень пригодилось в Мюнхене, — точно.

И еще одна игра мне запомнилась. Она была весной 77-го опять против «Реала» и опять в матче розыгрыша Кубка чемпионов, хотя и на ранней его стадии. Ее результат был очень важен для нашего дальнейшего продвижения по турнирной сетке, и нам обязательно нужно было в домашнем матче не проиграть испанцам более 5 очков. Именно «-5» и с очень плохой игрой мы уступали сопернику после первой половины встречи. Игра не шла у всей команды, включая и меня — в первом тайме я набрал где-то около 5 очков.

Второй тайм того матча я запомнил навсегда. Не знаю, что произошло со мной в перерыве — никаких видимых воздействий на мою психику и тем более на мой организм не было. Но с самого начала и до конца второй 20-минутки у меня в игре стало получаться абсолютно все. Было ощущение полнейшего владения ситуацией, я чувствовал, что могу сделать на площадке с соперником все, что угодно. Это чувство укреплялось каким-то невероятным, фантасмагорическим везением — в корзину «Реала» валилось абсолютно все, что вылетало из моих рук.

За 20 минут я набрал 34 очка. Игра ЦСКА во втором тайме была настолько феерической, что после ее окончания к нам в раздевалку впервые на моей памяти зашел поздравить команду какой-то партийный руководитель, присутствовавший на матче. Некоторое время после игры я сохранял непередаваемое ощущение легкости, невесомости, опустошенности. Было ощущение, что я пуст и невесом, как воздушный шарик, который может взвиться и улететь в любое мгновение. Видимо, мое состояние действительно было необычным и при внимательном рассмотрении могло быть замечено. Во всяком случае, смотревшая игру жена, беременная сыном Сашкой, увидев меня в этом состоянии «невесомости», пристально посмотрела на меня несколько секунд и потом сказала: «Чтобы такого больше не было».

Такого у меня впоследствии, действительно, пожалуй, не случалось, если не считать концовки злополучного финала чемпионата мира в Маниле в 78-м. Но там была настоящая бойня, кость в кость, там было не до творчества. Как это ни покажется удивительным, не считаю я «игрой-озарением» — в преломлении к моей собственной игре — и знаменитый финал Олимпийских игр в Мюнхене. Там над всей командой, включая меня, слишком довлел результат. Уникальность, необычность происходящего коснулись тогда всей команды в целом, когда мы выиграли безнадежно проигранный матч совершенно невероятным образом.

Ремесло или искусство?

«Игры-озарения» несли в себе удивительное ощущение, которое тебе время от времени — достаточно редко — дарил Господь в утешение за сотни часов тренировок, пролитый пот, травмы, нервные стрессы. Дарил, чтобы вознаградить тебя за твой труд, подтвердить, что ты на правильном пути, еще раз указать на намеченные цели и воочию продемонстрировать тебе истинные, не всегда раскрываемые возможности твоего духа, твоего организма.

Через такие игры я стал постепенно приходить к осознанному пониманию, что для меня вообще значит спорт. С детских лет я занимался физическими упражнениями, соревновался исключительно искренне и увлеченно. Мне не нужно было никаких наград и привилегий, только возможность самовыражения на площадке. Я готов был отдавать игре, победе всего себя без остатка. Только поэтому, уверен, несколько таких игр, в которых я вышел за грани обычных человеческих возможностей, и случились в моей жизни. Познать Бога можно только душой, а не рассудком.

Как и во всякой деятельности, в спорте возможны халтура, крепкое мастерство и творчество. По этой черте — ремесленник ты или художник — и проходит принципиальный водораздел. Возможны варианты и вовсе низкого качества. Тысячи фанатов, 90 минут орущие на стадионе спиной к полю, — это ведь тоже что-то из области спорта, не так ли? Настоящий большой спорт, как и большое искусство, фундаментальная наука, не терпит альтернатив. Более того, он не терпит даже малейшей мысленной измены самому себе и выбранным принципам.

Мысль, как известно, вполне материальна, и я ощущал это на себе. В те нечастые моменты карьеры игрока, когда мне приходило в голову, что неплохо бы начать побольше зарабатывать на спорте, поменьше тренироваться, побольше торговать, игра сразу пропадала. Я даже не успевал снизить объем тренировок, просто вовремя не прогонял эту мысль! Помню, как-то уже после 30, по своему обыкновению тренируя бросок по окончании тренировки, я поймал внезапную и явно пришлую мысль: «Зачем?!? Зачем тебе все это надо? Чего ты добиваешься? Остановись!» К счастью, навыки борьбы с такими помыслами я уже усвоил и немедленным нырком, словно боксер, ушел от этого удара.

Спорт стал моей жизнью, и это отношение было абсолютно искренним. Это еще один водораздел: что для тебя спорт — жизнь или бизнес? Для многих он был и остался вторым. Но таким людям Бог не открывает Себя в играх-озарениях. И — за редкими исключениями — они не становятся чемпионами.

Самовыражение и соперничество

Здесь мы подошли к главному вопросу — что вообще такое спорт? Зачем он нужен — тем, кто им занимается, и тем, кто им просто увлечен? Ответ на этот вопрос может быть дан на разных уровнях сложности, но он, во всяком случае, не так прост, как может показаться на первый взгляд.

Этот вопрос тем более актуален, что сегодня спорту как образу жизни, как части культуры, как форме досуга нашлось множество альтернатив. Многие из них на первый взгляд более безопасны и более осмысленны. Действительно, зачем сжигать нервы и здоровье в спортзале или на дистанции, если тот же заряд адреналина можно выплеснуть, сидя в тепле у монитора компьютера, с азартом играя в спортивный симулятор?

Некоторые виды спорта вообще у неспециалиста вызовут изумление: зачем это? Ну ладно — состязания в беге, борьбе, плавании. Но вот это — щетками натирать лед, чтобы каменная болванка куда-то там доскользила? Демонстрировать акробатические номера, катаясь при этом по льду на коньках? Стремиться попасть мячиком в кольцо, зачем-то подвешенное на высоте 3 м 5 см от пола?

Первое, что приходит на ум в связи с этим: спорт — это самовыражение. Спортсмен демонстрирует свои навыки, то, что он умеет лучше других. Разнообразие видов спорта, их внутренняя специализация дают возможность выразиться самым разным людям, с самыми разными физическими и психологическими данными и особенностями. Благородная идея параолимпийского движения предоставляет сегодня шанс самовыражения даже людям с ограниченными физическими возможностями.

Но тех, кто хочет выразить себя в том или ином виде спорта, множество, и кто-то всегда способен — а значит, и захочет — преуспевать лучше другого. Так мы делаем следующий шаг: спорт — это соревнование, конкуренция. Успех в нем невозможен без осознания, что твой соперник где-то тоже работает, тренируется, ищет новые возможности победить тебя. И если найдет такие возможности, будет по отношению к тебе, возможно, корректен, но абсолютно безжалостен.