Читать интересную книгу Демонология Древнего Китая - Ян де Гроот

Таким образом, можно утверждать, что зловещий образ восставшего из мертвых преследует многих и многих китайцев с давних пор. Однако первые упоминания о таких призраках мы находим лишь в текстах, относящихся приблизительно к седьмому веку. Так, в своих «Домашних наставлениях» Янь Чжи-туй пишет: «В книгах, не могущих сравниться (с каноническими), говорится о ша, возвращающихся в дом после смерти. И тогда сыновья и внуки бегут прочь и прячутся, отказываясь оставаться в доме; они украшают черепицы заклинаниями и амулетами и совершают разные церемонии, чтобы побороть зло. В день, когда выступает траурная процессия, они разжигают перед воротами огонь и разбрасывают вокруг дома тлеющие угли, дабы изгнать и отвратить домашнего демона» («Янь-ши цзя сюнь», разд. 6).

Иероглиф ша, которым обозначается данный класс демонов, имеет значение «смертоносный, кровожадный», и сам по себе достаточен для того, чтобы понять, какой опасной и огромной силой наделяли таких демонов китайцы. В сочинении девятого столетия утверждается, что они имеют форму птицы. «В народе говорят, что через несколько дней после смерти человека из гроба его появляется птица, которую зовут ша. В годы под девизом правления Юаньхэ (806–820) человек по фамилии Чжэн вместе с уездными чиновниками ловил зверей в полях Сичжоу (пров. Шаньси) и поймал в сеть большую птицу голубого цвета, ростом свыше пяти чи. Не успел он отдать приказ вынуть птицу из сети и показать ему, как она пропала из виду. Весьма удивленный этим, он опросил жителей ближайшей деревушки, и они сказали ему следующее: "Несколько дней назад в нашей деревне умер человек, и гадатель сказал, что сегодня его ша покинет тело; семья его стала наблюдать и увидела, как из гроба вылетела большая голубая птица; может быть, именно она попалась к вам в сети?" В годы под девизом правления Тяньбао (742–756) столичный губернатор Цуй Гуан-юань во время охоты столкнулся с птицей-призраком, и все произошло точно так же, как в описанном выше случае» («Сюань ши чжи»).

«Цзиньши из Чжэнчжоу (пров. Хэнань) по имени Цуй Сы-фу проводил ночь в Зале Дхармы буддийского монастыря; он уже засыпал, как вдруг услышал чей-то крик. Он вскочил на ноги и увидел, что кричит птица, похожая на журавля, темно-синей окраски; глаза ее горели, словно светильники, она хлопала крыльями и громко кричала пронзительным, душераздирающим голосом. Сы-фу так перепугался, что бросился к боковой галерее, и тогда крик прекратился. На следующий день он рассказал о случившемся монахам, и вот что они ответили: "Прежде здесь никогда не появлялись призраки, но десять дней назад в зал положили несколько гробов с телами умерших; может быть, она оттуда". Добравшись до столицы, Сы-фу поведал обо всем священнику по имени Кай-бао. "Об этом говорится в сутрах Трипитаки, — сказал он. — Птица эта есть превращенное дыхание трупа только что умершего. Мы зовем ее "призраком Мары инь"» («Цин цзунь лу»).

В книге, предисловие к которой датируется 1250 годом, мы находим следующие весьма примечательные строки, показывающие, что во времена сунской династии боязнь возвращения души мертвеца в дом, где случилась смерть, была связана с суеверными представлениями и обычаями. «Согласно Чжао Дун-шаню из Юэ (пров. Чжэцзян), в год гэнсюй периода под девизом правления Чунью (1250) Си Фэнь потерял своего отца, губернатора области Хуэйцзи. Во время похорон произошли три примечательных события: во-первых, никто не бросился бежать при виде ша; во-вторых, не приглашали ни буддийских, ни даосских священников; и в-третьих, не совершали поклонений инь-ян. Мне неизвестно, когда впервые было упомянуто о бегстве от ша. На сотый день после кончины Люй Цая, придворного знатока ритуальных жервоприношений, а также в конце того года, его ша сеяла зло. Обычно ша делают это так: если человек умирает в день сы, то, если это ша мужчины, она возвращается на сорок седьмой день, чтобы убить девочку тринадцати-четырнадцати лет; а если это ша женщины, она появляется с юга и убивает бледного мальчика в третьем доме. В семьях Чжэн, Пань, Сунь и Чэнь ша дважды, на двадцать четвертый и двадцать девятый день, возвращается в дом, который посетила смерть; поэтому, члены семей предупреждают друг друга и убегают загодя. Из придорожных кабачков тела умерших выносят в тот же день; куда же тогда приходят их ша? В столичных домах тоже все переворачивается вверх дном, и обитатели бегут из него прочь. Чжао Дан-шань говорит: «Но как же возможно такое, чтобы люди, которые совершают погребальные ритуалы в память родителей, в это же самое время беспокоятся о том, чтобы сохранить в целости свои тела, и по этой причине оставляют гроб запертым в пустом доме? И разве может отец повредить своим детям, ведь если они спят в одиночестве и траурном одеянии на соломе и кладут под голову вместо подушки ком земли, никто не потревожит их ночью и никакое зло не падет на них?»[91] Не обошел своим вниманием эту тему и Чжао Юй. В своем ценном собрании исторических заметок по самым разным вопросам он пишет: «Хун Жун-чжай[92] сообщает в "И цзянь чжи", что, когда Тун Чэн, вельможа ранга эр-лан, умер и тело его было положено в гроб, члены его семьи, в соответствии с народными обычаями, посыпали землю перед очагом золой, чтобы узнать, кем в следующем перерождении будет умерший; на золе они обнаружили два отпечатка лап гуся и предположили, что умерший возродится в облике какого-нибудь животного». Хоу Дянь в «Си цяо е цзи»[93] описывает такой случай: «Когда мой односельчанин Гу Ган умер, его ша вернулась в дом. Случилось это ночью. Жена поднесла душе умершего ладан, бумажные деньги, мясо и лакомства; зал украсили занавесками с вышитым орнаментом, плотно закрыли дверь, после чего все спрятались в соседнем доме, кроме одной старой женщины, которую оставили стеречь жилище. Женщина увидела, как какой-то зверь, размерами с собаку, но похожий на обезьяну, склонился над столом, на котором стояли подношения умершему, и стал пожирать мясо. Заметив женщину, зверь накинулся на нее и стал наносить удар за ударом, пока на ее крики о помощи не прибежали члены семьи, которые, однако, никого не увидели».

В трактате о живых ша мужского и женского пола Чу Юн, живший при Сун, говорит: «Когда в один из дней умирает человек, в другой день он подвергается влиянию ша. Школа инь-ян утверждает, что существуют ша — мужчины и женщины, которые либо покидают тело, либо не покидают; но разговоры эти не заслуживают доверия. Если женщина — ша не покидает тела, правая нога поворачивается по направлению к левой; если же мужчина — ша не покидает тело, левая нога поворачивается по направлению к правой; если обе ша остаются в теле мертвеца, обе ноги поворачиваются друг к другу; а если обе ша оставляют тело, ноги не сгибаются, но раздвигаются в стороны» («Гай юн пун као», гл. 22).

Веру в то, что души мертвецов — ша являются в свои прежние жилища и нападают на их обитателей, довольно-таки трудно примирить с представлениями иного рода, тоже глубоко проникшими в сознание китайцев, а именно, что души эти не могут быть врагами бывших родственников, напротив, они выступают в качестве их естественных покровителей, своего рода домашних божеств-защитников очага. Недоумение по поводу такой непоследовательности высказывал, как мы помним, и один их китайских авторов. Однако боязнь ша, очевидно, насчитывает долгую историю, ибо, быть может, именно она лежит в основе древнего ритуала, когда правителей обязательно сопровождал эскорт заклинателей духов, вооруженных самыми разнообразными инструментами, «отгоняющими зло». Несомненно, тот же страх до сих заставляет жителей Амоя пребывать в твердом убеждении, что посещение домов, в которых побывала смерть, или даже встреча с погребальной процессией очень опасны для человека и что в таких случаях он обязательно должен совершить некие очистительные церемонии.

Опасности, которые таят в себе души мертвецов, усугубляются еще и тем обстоятельством, что они часто появляются вместе с могущественными демонами, под чьей властью они находятся. Говоря в свое время об обычаях и ритуалах, связанных со уходом человека в мир иной, мы упоминали о распространенном среди китайцев веровании в то, что покидающий бренный мир человек попадает в объятия злобных демонов. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, ибо как может человек, которого при жизни потусторонние существа окружали со всех сторон, избегнуть их коварных козней после того, как он расстался со своей материальной оболочкой, а значит, и со своей физической силой?

«В области Хуайань человек по фамилии Ли жил со своей женой в гармонии даже более совершенной, чем гармония лютни и арфы. Но в возрасте тридцати с небольшим лет Ли заболел и умер. Тело положили в гроб, но супруга его никак не могла найти в себе силы для того, чтобы заколотить крышку гроба гвоздями; дни и ночи напролет она горько плакала, время от времени поднимая крышку, чтобы еще раз взглянуть на лицо мужа. В старину всегда бывало так, что на седьмой день после смерти человека появлялась его ша. Накануне этого дня все, даже ближайшие родственники, убежали из дома, жена же не захотела этого делать: спрятав детей в другой комнате, она села за занавесками кровати, на которой когда-то спал ее муж, и стала ждать.