Читать интересную книгу Демонология Древнего Китая - Ян де Гроот

Описанные выше представления китайцев о призраках-мертвецах записаны представителями интеллектуальной среды, но они, безусловно, разделяются и массой простого народа. Авторы показывают собственную веру в то, о чем они пишут, обильно подкрепляя демонологию положениями философии инь-ян, ведь призраки, как и все прочее в космосе, создаются взаимодействием этих двух начал. Согласно автору «Цзы бу юй», призраков-мертвецов следует отличать от трех других видов трупов. «В земле есть блуждающие трупы, спрятанные трупы и непревращающиеся кости — всего три вида; все они не имеют гробов и внешнего облачения. Первые меняют место под влиянием луны, в соответствии с (двадцатью четырьмя) сезонами. Спрятанные трупы лежат сокрытые в земле в течение тысячелетий, не разлагаясь. А непревращающиеся кости — это кости той части тела, которая прежде обладала особой жизненностью; когда кости погребены, гроб и одежда разлагаются, тело вместе со скелетом превращается в глину, и только кости этой части тела не изменяются. Цвет у них, как у черного янтаря; долго пребывая под влиянием луны и солнца, они тоже приобретают способность творить зло. У носильщиков риса в последнюю очередь сгниют плечевые кости, а у рикш — бедренные кости, ибо благодаря их труду именно в этих костях накапливалась вся жизненная сила, поэтому-то эти кости так долго гниют в земле. Так же обстоит дело и со "спрятанными трупами"; "спрятанный труп", который спустя долгое время получает жизненную силу, превращается в блуждающий, а по прошествии еще более длительного периода — в летящую якша» («Цзы бу юй», доп., гл. 7).

«Цзян ши по прошествии значительного времени обретают способность летать и более не скрываются в гробах. Тогда они покрываются белыми волосами длиной в целый чи и даже больше, которые растут беспорядочно; когда они выходят из могилы или водворяются обратно, они излучают свет. Еще через более длительное время они становятся парящими якша и не умирают до тех пор, пока их не поразит гром. Единственное оружие, из которого их можно убить, — это ружье. Жители гор в Фуцзяни постоянно сталкиваются с ними, и в таком случае зовут охотников, чтобы те, спрятавшись на ветвях деревьев, напали на них. Существа эти очень сильны, настолько, что могут сравниться с медведями. Они появляются ночью, хватают людей и губят посевы» (Там же). «Господин Юй Цан-ши говорит: "Цзян ши, являющийся по ночам, чтобы похищать людей, внешне выглядит упитанным и не столь уж отличается от живого человека, но если днем вскрыть его гроб, он будет иссохшим и худым, словно мумия. Некоторые, когда их сжигают, издают писк"» («Цзы бу юй», гл. 24).

«Цзян Мин-фу из Чанчжоу говорит: "Львы и слоны, на которых ездят будды, хорошо известны человеку, а волки, которыми, сидя верхом, правят будды, — неизвестны. Такие волки — это видоизмененные цзян ши. Предположим, что какой-то человек, проходя ночью мимо могилы, видит, как мертвец открывает гроб и выходит наружу. Полагая, что он имеет дело с цзян ши, человек ждет, пока мертвец не оставит гроб, потом наполняет гроб черепками и камнями и забирается на чердак ближайшего крестьянского дома, чтобы наблюдать за происходящим. К четвертой страже труп возвращается быстрыми шагами назад, явно неся что-то в руках. Приблизившись к гробу и обнаружив, что забраться в него не удастся, мертвец бросает по сторонам яростные взгляды, глаза его широко открыты и сверкают огнем. Наконец, он замечает на чердаке человека, бежит к нему, чтобы поймать его, но ноги его не гнутся, подобно мертвому дереву; взобраться по лестнице он не может и в бессильной злобе отбрасывает лестницу в сторону. Испуганный человек, видя, что лестницы нет и вниз ему не спуститься, хватается за ветки дерева и соскальзывает вниз; но цзян ши видит его и бросается в погоню. Объятый ужасом человек что есть силы бежит прочь. К счастью, он умеет плавать. У него мелькает мысль, что мертвец, скорее всего, не сможет войти в воду; он переплывает на другой берег, а мертвец бегает в растерянности по берегу туда и сюда, кричит голосом призрака и страшно воет. Потом, трижды высоко подпрыгнув, призрак превращается в животное и убегает прочь. Он оставляет что-то на земле; оказывается, это тело ребенка, наполовину изглоданное и высосанное полностью. Некоторые говорят, что при своем первом превращении трупы становятся демонами засухи, а при втором становятся волками. Звери эти обладают разумом, они изрыгают огонь и пламя и могут сражаться с драконами; вот почему будды ездят на них, чтобы держать их в покорности"» («Цзы бу юй», доп., гл. 3).

Таким образом, в Китае вампиризм тоже связывается с ликантропией. Если мы вспомним, что, по некоторым поверьям, мертвецы могут становиться демонами засухи, о чем мы говорили выше, значит, последние могут принимать троякую форму, либо же существует три их вида. «Есть три вида ба, насылающих засуху. Первые похожи на зверей, вторые — видоизменившиеся цзян ши;, оба этих вида способны порождать засуху и останавливать ветер и дождь. Но главные, высшие демоны засухи, называемые гэ, приносят еще больший вред; они похожи на людей, но выше их ростом, и у них один глаз на макушке головы. Они пожирают драконов, и все Властелины дождя боятся их, ибо как только они увидят, что собираются тучи, они запрокидывают головы и начинают дуть, разгоняя облака во все стороны; солнце палит еще ярче. Человек не в силах совладать с ними. Некоторые говорят, что, когда Небу угодно, чтобы началась засуха, испарения горных ручьев сгущаются и превращаются в таких демонов. Когда демоны исчезают, льет дождь» («Цзы бу юй», гл. 3).

Поскольку и телесно, и психически животные близки людям, их тела, если они не успели разложиться, могут стать опасными мертвецами-призраками. Об этом, в частности, говорил Суй Юань.

Глава одиннадцатая

Призраки — антропофаги

Китайцы издавна верили в демонов-людоедов, и в сознании простого народа вера эта укоренилась довольно прочно. В Китае в периоды повального голода употребление в пищу человеческого мяса было явлением достаточно обыденным, так что едва ли можно было бы ожидать, что антропофагия окажется несвойственной для свирепых и кровожадных призраков.

В первую очередь среди демонов-каннибалов мы должны назвать призраков-мертвецов, о которых шла речь в предыдущей главе; их также отличает постоянное стремление к человеческой крови. Во-вторых, это тигры-людоеды и волки-оборотни, о которых мы говорили в главе V. Одно из древнейших упоминаний о призраках-антропофагах мы находим у Вэй Чжао; на основании его указаний мы можем сделать вывод, что уже в его времена ван-сян считались каннибалами. Помним мы и о «небесных собаках», охотниках за человеческой печенью и кровью. А у Дуань Чэн-ши мы читаем: «В годы Дали (766 — 780) в деревне в Вэйнани (пров. Шэньси) жил служилый человек; находясь в столице, он заболел и умер. Жена его, родом из семьи Лю, осталась жить в деревне вместе с сыном одиннадцати-двенадцати лет. Как-то летней ночью на ребенка вдруг напали бессонница и страх. Когда пробили третью стражу, мать его увидела старика в белом одеянии, изо рта его торчали два клыка. Старик пристально посмотрел на женщину, потом медленно подошел к ее кровати, рядом с которой крепко спала служанка, и схватил служанку за горло. Раздалось громкое чавканье; старик сорвал с женщины одежду, схватил ее и в мгновение ока обглодал до самых костей, а потом поднял ее скелет, чтобы высосать все внутренности. Мать увидела, что рот у старика был огромный, размером с целое сито. Тут заплакал ребенок, и видение сразу же исчезло, но от служанки остались одни лишь кости. Несколько месяцев после этого случая прошли без всяких происшествий» («Но гао цзи», I).

Следующая история взята из сочинения того же автора. «В годы Чжэньюань (785 — 805) к западу от почтовой станции Ванъюань жил некто Ван Шэнь. Своими собственными руками он посадил вязовую рощу и поставил в ней хижину из соломы, чтобы в летние месяцы потчевать путешественников рисовой водой. У него был сын лет тринадцати, который помогал ему обслуживать посетителей.

Однажды сын сообщил ему, что на дороге стоит молодая женщина и просит воды. Отец наказал сыну позвать ее. Девушка в одежде из голубоватой ткани и белой косынке была еще совсем юна. Она сказала, что дом ее находится в десяти ли к югу, что муж ее умер, не успев оставить детей, что траур ее вот-вот закончится и что теперь она направляется в Мавэй, чтобы узнать, любит ли семья ее по-прежнему и может ли она обратиться к ним с просьбой о пище и одежде. Она говорила так ясно и так разумно и вообще была столь восхитительна, что Ван Шэнь оставил ее в своем доме и накормил; жена его тоже привязывалась к девушке все больше и больше.

Потом супруги сказали ей: "Сестра, у тебя поблизости нет родственников, не хочешь ли ты стать невестой нашего сына?" Девушка с улыбкой ответила: "Мне не на кого положиться, поэтому позвольте мне выполнять самую грубую работу, ходить к колодцу и стряпать на кухне". Ван Шэнь достал свадебное платье и подарки, и девушка стала женой их сына.