Но это просто не сработало.
«Может, когда в нем так мало энергии, он не работает» сказала Елена в конце. Но это было слабым утешением, в любом случае.
Как только они отвели Мисао на кухню, Мэт подумал, что у китсуна был глупый план: дважды подражать (имитировать) Стефану.
Делая это во второй раз, когда люди были на страже, было бы глупо. Мисао казалось не так глупа.
У Мэтта было плохое предчувствие.
У Елены было очень плохое предчувствие поповоду того, что они делали.
Когда она взглянула на лица других, то поняла, что все думают так же.
Но никто не придумал лучшего плана. Они не могли убить Мисао.
Они не были убийцами, которые могли хладнокровно убить болезненную пассивную девушку.
Она полагала, что Шиничи должен иметь очень острый слух, и уже услышал их идущих на скрипящих кухонных половицах.
И она должна была предположить, что он знал — телепотической связью, или только логикой — что Мисао была над ним.
Ситуация была беспроигрышная, они крикнули через закрытую дверь, «Шиничи, у нас твоя сестра! Если ты хочешь видеть ее здоровой, то ты будеш тихим и не заставишь нас бросить ее вниз по лестнице.»
Из корневого подвала ничего небыло слышно.
Елена предпочла думать об этом как о покорном молчании. По крайней мере, Шиничи не выкрикивал угрозы.
«Хорошо», прошептала Елена. Она встала позади Мисао. " Когда я сосчитаю до трех, мы толкнем изо всех сил.»
«Подождите!» шепотом воскликнул Мэтт. «Ты же сказала, что мы не будем ее бросать вниз по лестнице.»
«Жизнь не справедлива», буркнула Елена. «Ты думаешь, он не готовит сюрприз для нас?»
«Но—”
«Оставь это, Мэтт», сказала Мередит спокойно. Она была готова все прекратить левой рукой и с ее согласия надо было нажать на панель, для того чтобы открыть дверь. «Все готовы?»
Все кивнули.
Елена жалела Мэтта и Стефана, которые были самые честные и чувствительные из них всех.
«Раз», прошептала она тихо, — «два, три».
На три, Мередит нажала, скрытый переключатель.
А потом вещи начали происходить в очень замедленном действии.
На «два» Елена начала толкать Мисао к двери, на «три» остальные присоединились к ней.
Но двери понадобилось целая вечность чтобы открыться.
И когда все должно было закончится навсегда, все пошло не так.
Зелень вокруг головы Мисао начала распространятся в разных направлениях.
Одна из веток ухватила Елену за запястье.
Она услышала недовольный выкрик Мэтта, зная, что другая ветка ухватила его тоже.
«Подвинься!» крикнула Мередит и Елена увидела надвигающийс на нее кол.
Мередит нанесла быстрый удар колом по растущим из Мисао ветвям.
Ветки винограда сжимавшие запястья Елены, упали на пол.
Любые оставшиеся опасение по поводу бросать ли Мисао вниз, отпали.
Елена присоединилась к толпе пытаясь столкнуть ее через проем.
Но было что–то неправильное в подвале.
Казалось, они толкали Мисао в кромешную темноту … но она двигалась.
Подвал был чем–то наполнен. Кем–то.
Взглянув вниз на свою лодыжку Елена с ужасом увидела ней гигантского червя, видимо выползшего из подвала. Веренее, определение «червь» было первым которое пришло ей в голово, а может это был слизняк без головы.
Он был полупрозрачным и черным, длиной около фута (30 см), но таким толстым, что она не смогла бы обхватить его рукой.
У них, казалось, было два способа передвижения, один хорошо знакомый метод «сгорбиться–распрямиться», и второй — просто приклеиться к другим личинкам, которые взрывались над головой Елены, отвратительным фонтаном.
Елена подняла глаза и ей захотелось не видеть того, что там было.
Над их головами раскачивалась кобра, выползавшая из подвала на кухню.
Это была кобра, сделанная из черных полупрозрачных личинок, и время от времени то одна, то другая личинка падала, приземляясь на них, и каждый раз раздавался крик.
Если бы Бонни была с ними, она кричалабы до тех пор, пока бокалы в шкафах не полопались, дико подумала Елена. Мередит пыталась атаковать кобру коломи одновременно с этим шарила по карманам джинсов, ища стикеры.
«Я их достану," задохнулась Елена и втиснула руку в карман Мередит.
Её пальцы сомкнулись на маленьком пачке бумаги и она с торжеством вдернула руку.
Именно в этот момент первый слизняк упал на ее оголенную кожу.
Ей захотелось визжать от боли, когда ножки или зубы или присоски личинки — неважно, что там у них было — стали жечь и жалить ее.
Она вытянула тонкий листочек из пачки — это были не стикеры, а обычные листочки для записей, но на них были те же самые символы — и хлопнула им по червеподобной твари.
Ничего не произошло.
Мередит тыкала палкой прямо в центр кобры
Обернувшись, Елена увидела, что на нее сейчас упадет другое существо и сумела повернуться так, чтобы оно упало на воротник, а не на ее шею. Она попробовала еще один листок из пачки, но и это не помогло — личинки скользили, но не исчезали — она закричала и двумя руками оторвала от себя того уродца, что успел к ней присосаться.
Хватка личинки ослабевала, разрывая ткань футболки на плече и оставляя на коже Елены дорожку из красных следов.
«Амулеты не работают,” она кричала Мередит.
Мередит упорно продолжала тыкать и тыкать палкой в голову кобре, пытаясь достичь центра. Ее голос прозвучал приглушенно: «Амулетов так или иначе будет недостаточно! Личинок слишком много. Вы должны бежать»
Мнгновение спустя Стефан громко закричал, «Уходите все отсюда! Там внутри что–то твердое!»
«Это — то, до чего я пытаюсь достать!» закричала ему в ответ Мередит.
В отчаинии Мэтт вопил, «Где Мисао?»
В последний раз, когда Елена видела ее, она ныряла в корчащуюся массу сегментированной темноты.
«Она исчезла," закричала Елена в ответ. «Где миссис Флауэрс?»
«На кухне», сказал голос позади нее.
Елена оглянулась и видела, что старушка разбрасывала травы обеими руками.
«Хорошо», кричал Стефан. «Все сделали пару шагов назад. Я собираюсь ударить по ним силой. Сделайте это — сейчас!»
Его голос походил на удар плетью кнута.
Все отошли, даже Мередит, которая исследовала змею палкой.
Стефан собрал руками клубок воздуха, который по мере вращения превращался в сверкающую, циркулирующую энергию. Он со всей силы бросил его в кобру, сделанную из личинок.
Был взрыв, и затем посыпались личинки.
Елена сжала зубы, чтобы не закричать.
Овальные прозрачные тела личинок растеклись на кухонном полу как перезрелые сливы,