Я смотрю на своего спутника жизни, на монстра, которого я выбрала вместо своего народа, и ни о чем не жалею.
Мы вместе справимся со всем, что нам предстоит.
⁓
Катон не позволяет мне сразу вернуться к работе, несмотря на мои протесты. Он лишь разрешает мне отложить исследования, а затем заставляет отдохнуть, говоря, что это необходимо моему организму. Очевидно, он прав, так как через несколько секунд я проваливаюсь в глубокий сон, что не должно удивлять, ведь мы отпраздновали наше благополучное возвращение. Все танцевали и пили, и это была, честно говоря, одна из лучших ночей в моей жизни.
Когда я просыпаюсь, то лежу у него на груди. Моя рука под щекой, ноги между его ногами, а его хвост обвился вокруг бедра, прижимая меня к нему. Под ухом медленное, ровное биение его сердца, и я знаю, что должна двигаться, но вместо этого просто слушаю и расслабляюсь под его ритм.
Я закрываю глаза, слушая его биение. Слышала, как другие говорили, что шум прибоя приносит им покой, что волны зовут их домой, но слыша сердце Катона мне спокойно. Здесь, под мехом со своим большим красным монстром в забытом городе, я чувствую себя как дома.
Жизнь здесь не будет легкой, но, черт возьми, она того стоит, и окружение монстров вернуло меня к жизни. Теперь я никогда не буду одинока, и я не буду перетруждаться или просто спать, есть, работать и снова работать. Катон показал мне, каково это — снова быть живой, и я проведу остаток жизни счастливой женщиной, если мы будем так жить, даже если еда будет странной и мне придется в конце концов носить мех.
Я должна улыбнуться, потому что он говорит, его голос хриплый и сонный.
— Надеюсь, эта улыбка для меня.
Подняв голову, я прижимаюсь подбородком к его груди.
— Всегда только для тебя. До тебя я не улыбалась, — признаюсь я.
Его глаза тлеют, наблюдая за мной, а руками Катон гладит меня по спине, прежде чем добраться до попки.
Импульс желания пронзает меня, и прежде чем он успевает отреагировать, я скольжу вверх по его телу, по пути покусывая подбородок Катона, прежде чем прижаться губами к его губам.
— Спасибо.
— За что, Талли? — шепчет он.
— За то, что пришел за мной, за то, что спас всеми возможным способами. За то, что любил меня, даже когда я не любила себя.
— Всегда, моя пара, — обещает Катон, нежно целуя меня.
— А теперь позволь мне показать тебе, что такое заниматься любовью, любимый, а не просто трахаться, — шепчу в губы Катона, он сжимает руками мои бедра, когда я выпрямляюсь. Он не сводит с меня пылающих красных глаз, пока я снимаю с себя одежду. Его одежда была выброшена прошлой ночью, но я настояла, чтобы спать в рубашке.
Он опускает взгляд на мою грудь, облизывает языком клык чертовски сексуальным движением. Я опускаюсь, вбирая его всего в себя нежным движением, пока мы оба не стонем, когда я опускаюсь вниз.
— Я твой послушный ученик, — мурлычет Катон.
— Хороший ответ. — Я ухмыляюсь, поглаживая его по длине, его глаза закрыты от удовольствия. Опустившись на колени, я провожу членом по своей киске и стону, когда его кончик задевает мой клитор. Я мокрая, я всегда мокрая рядом с ним, но он массивный, поэтому я работаю над его длиной, пока не чувствую себя достаточно комфортно, чтобы прижать его к своему входу.
Катон молча берет меня за бедра и помогает приподняться над его длиной. Я опускаюсь вниз, принимая его целиком в мягких толчках, пока мы оба не застонали, когда я опустилась вниз.
— Идеально, — простонал он, сверкнув клыками.
— Дальше будет лучше, — обещаю я, кладя руку ему на грудь и начиная медленно насаживаться на его огромный член. Он следит за каждым моим движением, позволяя мне получать удовольствие.
Хватая его руки, я провожу ими вверх по телу до грудей
— Талли. — Он стонет. — Моя идеальная пара.
Катон накрывает и пощипывает мои соски, доставляя мне удовольствие, и я стону. Я ускоряюсь, поднимаясь, опускаясь и извиваясь, ударяя по клитору, пока не перестаю сдерживаться. Удовольствие берет верх, и с криком я кончаю.
Он закрывает мне рот, проглатывая мое удовольствие, и переворачивает нас, не давая мне опомниться. Ухмыляясь, Катон кладет руки по обе стороны от моей головы.
— Кажется, я уловил суть урока, — мурлычет он, обхватывая хвостом одну лодыжку и отводя ее в сторону, целует меня и начинает двигаться.
Я наклоняю бедра, и он попадает в ту точку, которая заставляет меня стонать ему в рот. От одурманивающих поцелуев моей пары у меня перехватывает дыхание, когда наши тела соединяются, и мы теряемся друг в друге. Это не быстрый, жесткий трах с последующей разрядкой, а медленное нарастание удовольствия.
— Я так люблю тебя, Талли, — шепчет он мне в губы, выгибая бедра. Я скольжу руками по его спине, обхватываю задницу Катона и прижимаюсь к нему крепче. — Моя идеальная, прекрасная спутница.
— Я тоже тебя люблю, — прохрипела я, стараясь держать глаза открытыми, но уверенное скольжение его члена в сочетании с его нежными, любящими прикосновениями заставляет меня тянуться к новой разрядке. Это происходит медленно, как набегающая волна, омывающая меня, а затем уносящая в наслаждение, когда выкрикиваю его имя.
Катон заглатывает крик, стонет мне в рот, замирая и находя свое собственное освобождение. Когда все стихает и мы задыхаемся, я ласково улыбаюсь ему, и он улыбается мне в ответ.
— Ты быстро учишься, — поддразниваю я.
— И я уверен, что тебе есть, что мне показать, Талли, — мурлычет Катон, снова целуя меня, без слов говоря, как сильно он меня любит.
⁓
Когда Катон наконец разрешает мне покинуть наше гнездышко, я иду в душ, вздыхая, когда вода льется на мои грязные, уставшие мышцы. Я откидываю голову и подставляю под струи воды, а затем меня хватают руки и прижимают к огромному, твердому телу.
— Катон! — Я смеюсь, шлепая по его шаловливым рукам.
— Что? Я просто экономлю воду. — Он ухмыляется, поворачивая меня к себе, чтобы я увидела его сверкающие глаза. — А теперь будь умницей и позволь своей паре позаботиться о тебе.
Катон моет меня начиная с пальцев ног и заканчивая лицом, пока я не задыхаюсь от его умелых рук, тем более что он потратил пять минут, омывая мои соски языком.
Когда Катон опускается на колени и ухмыляется, я не могу удержаться от фырканья.
— Экономишь воду? — поддразниваю я.
— Именно, и как ты можешь просить меня не заботиться о моей паре, когда я чувствую запах ее красивой киски, требующей моего внимания? — Вцепившись в мою задницу острыми ногтями, он подтягивает меня ближе, прижимает лицо к моей киске и со стоном вдыхает. — Ты всегда так вкусно пахнешь. Думаю, мне нужно, оставить на тебе свой запах, чтобы все знали, что ты моя.
— Катон, — протестую я, чувствуя, как пылают щеки, хотя от этой мысли я облизываю губы.
— Прекрасная малышка Талли, скажи мне, может, проведем эксперимент? — От его ухмылки мои бедра сжимаются.
— Эксперимент? — тупо повторяю я.
— Чтобы узнать, сколько времени понадобится моей паре, кончить мне на язык, — мурлычет он.
О, черт.
ГЛАВА 47
![]()
ТАЛИЯ
Когда Катон наконец выпускает меня из душа, я довольно улыбаюсь. Он помогает мне одеться в обтягивающие джинсы и топ, а затем ведет за руку вниз, где мы вместе со всеми ужинаем.
Раньше я бы чувствовала себя неловко, но не теперь. Если я им не нравлюсь, то это их проблема. Я их не виню и не держу на них зла, но никуда не уйду, и это придает мне уверенности, когда вхожу в старый лекционный зал, превращенный в кафетерий.
С потолка свисает скелет динозавра, по всему помещению расставлены несочетаемые столы, вдоль задней стенки стоят столы с едой, а вокруг собралось множество монстров. Почти все оборачиваются на меня, когда мы входим, но я лишь улыбаюсь и машу рукой, пока Катон приветствует людей, успокаивая их беспокойство уверенной улыбкой. Он ни разу не отпустил мою руку.
