Гоблин яростно скалил крупные острые зубы; он то и дело что-то выкрикивал на чужом, но слышанном уже где-то Сотником языке. То была отборная ругань – бородач хотел оскорбить противника, вывести его из себя, заставить совершить какой-нибудь опрометчивый шаг! А может, он подбадривал криками самого себя, кто знает.
Глаза гоблина были внимательными, взгляд цепким, движения точными и расчетливыми, как у дикого зверя.
Временами, чтобы затруднить задачу защищающемуся – и безоружному фактически – противнику, он перебрасывал огромный тесак из правой руки в левую. Он также менял направление, скорость и интенсивность своих атак; он то делал колющие выпады, то, после отвлекающих маневров, норовил достать соперника секущими ударами. Его приятель – рыжеволосый детина – к счастью, все еще пребывал в полной отключке. Будь иначе, Сотнику в схватке уже не с одним, а с двумя неслабыми габаритными мужиками пришлось бы совсем туго.
Бородач, надо отдать должное, прекрасно владеет клинком… Почему гоблин не пытается обнажить ствол? Почему он не пытается воспользоваться «стечкиным», чтобы прикончить этого уже второй раз кряду вставшего на его пути человечка? Сотник этого не знал. Ему и думать об этом сейчас недосуг, поскольку все внимание сосредоточено на перемещениях бородача, на том, чтобы предугадать начало нового выпада, чтобы среагировать, чтобы уклониться на мгновение раньше, чем острие войдет в податливую человеческую плоть или рубанет по кости…
Гоблин допустил ошибку примерно на пятой минуте этой их яростной схватки. Он, казалось бы, только что совершил удачный маневр; зверь выбрал прекрасную позицию для нападения, для финальной атаки.
Сотник был прижат к «стене»; он уже и сам ощущал, как близко, как опасно близко находится к этой проходящей вдоль переулка заградительной черте.
Наэлектризованный до предела воздух готов был, кажется, в любое мгновение взорваться мощным разрядом. Способным если и не испепелить, то оглушить, отбросить, парализовать ту неосторожную особь, что дерзнула оказаться так близко от «ограды»…
Сотник успел-таки сделать отвлекающий маневр; он выбросил вперед свое единственное оружие – намокший плащ – а сам сместился, скользнул в сторону. Тесак – или меч – бородача, уже торжествующего победу, вошел в пустоту.
В следующее мгновение зеленоватые сумерки вокруг них осветились яркой вспышкой разряда; по ушам Сотника ударил звериный вой…
Гоблина отбросило на добрый десяток шагов от «стены». Он шмякнулся спиной на бурлящую дождевыми потоками проезжую часть – у самого передка джипа! Тесак, который он дотоле сжимал в мощной руке, попросту исчез; оплавился или дематериализовался, распался на атомы!.. Валерий присел возле него на корточки. Коснулся пальцами сонной артерии. Надо же, живой… Правая рука гоблина почернела до локтя. Вся правая сторона лица, включая бороду, которой тот наверняка дорожил, тоже обгорела…
Сотник открыл багажник джипа. Он искал веревку или тросик, чтобы связать этих двух; но увидел кое-что другое.
В кормовом отделении «патфайндера» обнаружился целый арсенал оружия, включая два РПГ-7.
Он не стал разбираться с этим арсеналом. Нашел то, что искал; захлопнул багажник. Обошел машину. Держа в руке моток веревки, присел на корточки возле гоблина.
И вот здесь уже он, сотрудник Спецотдела Валерий Сотник, в недавнем еще прошлом офицер спецподразделения «Вымпел», допустил серьезный просчет…
По всем расчетам, исходя из того, что он только что видел, исходя из обычных соображений, исходя из здравого смысла и прочих не имеющих теперь значения расчетов, этот тип после полученного им удара должен был находиться в полной отключке.
По правде говоря, – именно так думал Сотник – удара электрической дугой, полученного бородачом, хватило бы не то что человеку, но даже пятисоткилограммовому быку на бойне. Да, так он думал; и вряд ли кто-то другой, окажись он на его месте, думал бы иначе.
Неприятность случилась в тот момент, когда он перевернул гоблина со спины на бок и принялся выворачивать ему руки – чтобы связать их надежно сзади.
– Умрем оба, – хрипло сказал бородач. – Но ты умрешь навсегда!..
«Душок» – или кто он там по жизни – вдруг вырвал руку.
В следующее мгновение он выдернул кольцо у одной из «лимонок»!..
И передал его, это колечко – Сотник и сам не понял, как оно оказалось уже в его руке – своему сопернику.
– Ad corvis!..[19]
Запал (взрыватель) к гранате Ф-1 срабатывает в среднем через четыре секунды.
Затем следует взрыв.
Сотник как раз успел досчитать до четырех, когда вместо гоблина, начиненного боеприпасами, вместо бородача, вытащившего только что чеку из «лимонки», он ощутил пустоту…
Мало того.
Не только сам гоблин, но и его рыжий приятель, но также и джип, на котором они сюда примчали – исчезли, дематериализовались.
Валерий вскочил на ноги. И, как выяснилось, очень вовремя…
Металлическая стена распалась, исчезла; взметнулась полосатая рука шлагбаума.
Мимо застывшего посреди переулка спецслужбиста, в аккурат по тому самому месту на проезжей части, где он только что бодался с бородачом, выехав из-под арки, проследовал синий фургон!..
За «фольксвагеном» тут же легла, раскатилась яркая оранжевая дорожка.
Сотник, не долго думая, вскочил на нее – «оседал волну»…
На этот раз поездка была непродолжительной.
И уже не такой волнительной, как недавние стритрейсеровские гонки под ливнем и всполохами молний…
Люди в своей массе не способны долго удивляться чему-то сколь-нибудь долго. Homo sapiens существо гибкое; равных ему во всей вселенной по умению приспосабливаться, адаптироваться к самым невероятным условиям и обстоятельствам, пожалуй, не найдется.
Синий фургон, шлепая измочаленными шинами под шуршащими струями дождя, временами как-то странно дергаясь, то притормаживая, то ускоряясь, добрался наконец по кратчайшему маршруту до горловины Леонтьевского.
«Фольксваген» в эту минуту представляет из себя весьма жалкое зрелище. Его лобовое и заднее стекла сплошь покрыты трещинами; удивительно, что сами стеклопакеты выдержали, не просыпались. Люковую дверь перекосило; весь правый борт похож на гармошку.
Краска с бортов содрана, видны следы глубоких вмятин.
В каком состоянии находятся те, – или тот – кто внутри салона, можно лишь гадать. Лиц этих людей Сотник так и не увидел.
Он ступил с остановившей свое движение дорожки – она тут же исчезла – на мокрый асфальт. В иной ситуации, он непременно поинтересовался бы у водителя, не нужна ли какая-нибудь помощь, все ли там у них благополучно. Но нельзя, не положено: спецагентам запрещено общаться с теми, за кем они следят, чьи передвижения они скрупулезно фиксируют на пленку (а потом еще и записывают свои наблюдения в Журнал дежурства).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});