Читать интересную книгу Родить Минотавра - Сергей Шведов

Лица Сегии Элия не видела, но могла представить, что та сейчас испытывает, да и сама замерла в предчувствии чуда. Но ничего удивительного не произошло, если не считать того, что знатный муж Регул справился со своими обязанностями. Элии показалось, что жрец Атемис не слишком дружелюбно покосился на торжествующего Регула, но ведь у старого кастрата нет никакой реальной власти, а Регул один из самых близких к новому вождю вельмож. Жрецы потеряли влияние в Эбире с тех самых пор, как божественный Огус в последний раз сошёл к своей Огеде в образе прекрасного юноши. Но пребывал он на грешной эбирской земле недолго и вскоре покинул бренное тело. А Эбиром с тех пор стали управлять великие вожди и знать, оттеснив жрецов, огорчивших божественного Огуса.

Лицо жреца Атемиса вдруг осветилось торжествующей улыбкой, и его длинный посох обрушился сначала на плечи почтенного Псахаса, а потом на спину растерявшейся Ирии, которая продолжала стыть в позе божественной коровы, хотя барабаны за стеной Храма смолкли. Ирия всегда была немножко рассеянной, к тому же она была страшно ленивой, чем раздражала старшую жену Доху-о-доху, но когда жрецы стали бить её бичами и гнать из храма на городскую площадь, Элия едва не расплакалась.

А дальше пошло хуже и хуже, и всё чаще тяжёлый посох Атемиса опускался на согбенные спины и беззащитные плечи, и с остервенением свистели жреческие бичи.

Теперь Элия смотрела на своего избранника уже другими глазами, поскольку именно от его усилий зависела её будущая судьба. Конечно, он не знатного рода, но кое-что из наследства Доху-о-доху перепадёт и на его долю, да и сама Элия достаточно богата, чтобы прожить жизнь в относительном благополучии. Пусть она не будет божественной коровой, но не будет и рабыней, доживающей жизнь в грязи и унижениях.

Может быть, неприлично шарить в складках мужской одежды, но ведь этот человек не был знатным мужем, он был всего лишь барабанщиком, а потому Элия вправе…

Она удивилась, поскольку ничего подобного не предполагала обнаружить. Элия вдруг почувствовала волнение, оно пошло от рук к голове, а уж потом растеклось горячей волной по телу и сосредоточилось внизу живота. У Элии кружилась голова, она уже не смотрела в сторону священной плиты, то, что происходило в ней самой, было куда интереснее и захватывало её целиком. Она едва не пропустила момент, когда жрец поднял посох, приглашая её на ложе Огуса. Элию грубо подтолкнули в спину, и только тогда она опомнилась. – Идём, – сказал Элия барабанщику. – Скоре.

Ксения проснулась оттого, что в комнате стало совсем темно, поначалу ей показалось, что наступила ночь, но потом она поняла, что это всего лишь испортилась погода. Несколько минут она с интересом рассматривала спящего на спине Резанова и осталась осмотром вполне удовлетворена. В общем, она не ошиблась в выборе пять лет назад. Несмотря на интеллигентскую заумь, Серёженька мужик не из последних, а главное обладает редкой способностью удивить не только в философской дискуссии, но и в постели. И это после пяти лет знакомства. Не будь он столь легкомысленным, возможно она и стала бы строить на его счёт далеко идущие планы. К тому же он моложе её на целых три года. Рано или поздно, но это неизбежно скажется. Удивительно уже то, что их связь длится целых пять лет, и никаких признаков охлаждения она в нём пока не замечает. Скорее уж наоборот: он становится всё жаднее и жаднее до её тела, которое всё-таки не удаётся сохранить в первозданных формах, несмотря на немалые усилия к тому прилагаемые.

Ксения легко соскочила с дивана, не потревожив спящего Резанова, и отправилась в ванную. То ли душ на неё так подействовал, то ли ей вспомнилось нечто, связанное с водой, но она вдруг ощутила неясное беспокойство. Кажется, она всё-таки видела сон, и сон тот был связан с дождём. Она вдруг вспомнила чёрный провал над головой и воду, с шумом падающую оттуда. Это был самый настоящий ливень, можно сказать, потоп, хотя совершенно непонятно, почему она вдруг это вспомнила. Может быть потому, что под дождём с ней происходило что-то очень хорошее и приятное? Как жаль, что она совершенно не помнит своих снов, не исключено, что они ещё более красочны, чем у Сергея. Стоило бы соврать ему что-нибудь эротическое, дабы у него глаза на лоб полезли. Но как назло именно сейчас Ксении на ум ничего путного не приходит. В голове крутится чернуха, не имеющая к эротике никакого отношения.

Резанов проснулся и теперь нежился хорошо погулявшим котом на лежанке. Вот ведь лентяй, честное слово, а на теле не жирнки. Хотя покушать любит. И куда у него всё это уходит? А тут схватила лишнюю калорию, и вот уже юбка не сходится.

– Хозяйка, в этом доме кормят? – Резанов с любопытством разглядывал Ксению. – Во-первых, хозяин в этом доме ты, а во-вторых, что ты на меня так смотришь, словно прицениваешься?

К удивлению Ксении, Резанов слегка смутился, что с ним случалось чрезвычайно редко. – Мне на днях показалось, что ты очень хочешь родить.

– Что? – Ксения от удивления едва не выронила полотенце, которым вытирала голову. – И часто у вас бывают галлюцинации, молодой человек? Кстати, когда ты, наконец, купишь фен, Резанов, это же сплошное безобразие.

Вообще-то раздражение её относилось к неуместному замечанию Резанова, но выплеснула она его в совершенно другую форму.

– Ты извини, конечно, – гнул своё Резанов. – Возможно, я не совсем правильно выразился: родить хотело твоё тело. Прошу прощения за дурацкую рифму.

– А от кого хотело родить тело, оно тебе случайно не сказало? – Ксения возмущённо фыркнула, не в силах сдержать негодование. – Ты иногда бываешь поразительно бестактен.

– Прости, дорогая, – Резанов чмокнул её со вкусом в щёку. – Но твой гнев наводит меня на мысль, что я всё-таки прав.

За свою проницательность Резанов тут же был отправлен на кухню, чистить картошку. Нашёл чем шутить, кот мартовский! А может, это скрытое предложение руки и сердца? Неужели он к ней так привязался за пять лет? О ребёнке мужчины, подобные Резанову, ведут речь только в том случае, когда деваться некуда. Но ведь Ксения сама ещё не решила, будет рожать или нет. А если будет, то говорить ли Резанову, что ребёнок от него или лучше промолчать? Хотя этот вопрос, конечно, придётся как-то решать. Замужем Ксения уже четырнадцать лет и нельзя сказать, что в замужестве ей плохо. Правда, и Резанов очень удачно пристроился сбоку. Александр всё-таки человек другого плана, совершенно на Резанова не похожий, но, безусловно, обладающий рядом положительных свойств. Кто бы ещё с таким терпением сносил её безобразные выходки? Если Ксения сама вслух не назовёт Резанова отцом ребёнка, то Костиков, пожалуй, промолчит. Хотя сомнений в своём отцовстве у него будет более чем достаточно. А точнее, их вовсе не будет, учитывая характер их отношений в последние несколько месяцев.

Александр ею дорожит, ну пусть не столько ею, сколько налаженным бытом. Да и годами он уже не мальчик, далеко за сорок. В его годы тяжело резко менять жизнь. А потом, у них есть дочь, и расставаться с ребёнком по вине взбрыкнувшей мамаши он вряд ли захочет. Но, конечно, Резановский ребёнок в семье и сам Резанов, в качестве приходящего отца – это для Костикова будет слишком. Всё-таки приличия надо соблюдать. – Между прочим, королева, не прикажите ли обед вам постель подавать?

Вообще-то Резанов был прав в своём возмущении: манкировать обязанностями даже по причине задумчивости не очень-то красиво. – Что-то ты, по-моему, никак проснуться не можешь, – посмотрел на Ксению Резанов. – Сон, что ли, страшный видела?

– Не видела я никаких снов.

Ответ прозвучал неожиданно резко, и она сама удивилась негативному всплеску эмоций. Потому и поцеловала его в губы, чтобы как-то загладить неуместную вспышку. – Видела дождь, но никак не могу понять, к чему бы это? Как ни старалась, ничего не вспомнила, кроме мрачного зала, почти чёрного от копоти.

Ксения нахмурилась, потому что как раз в эту минуту увидела совершенно отчётливо мрачного старика, державшего в руках длинный посох, увенчанный двумя похожими на рога жалами. – Жрец ещё там был – Атемис. – Успокойся, – Резанов ласково погладил её по волосам. – Эка невидаль, сон. – Да, наверное, – Ксения уже пришла в себя и немного удивилась глупому своему страху. – Сон был эротическим? – пришёл он ей на помощь. – И поза, наверное, была та же.

В словах Резанова ей почудилась насмешка, поэтому и ответила ему почти резко: – Да, стояла в позе божественной коровы Огеды и ждала прихода божественного быка Огуса – ты это хотел знать?

Только по удивлённым глазам Резанова Ксения поняла, что в её словах было нечто новое и для него, и для неё, а потом осознала, что, собственно, сказала. И потёрла в растерянности виски. Выходит, что-то там было, в этой голове, но это что-то никак не хотело себя обозначить и прорывалась наружу странными обрывками.