Читать интересную книгу Слово и мысль. Вопросы взаимодействия языка и мышления - А. Кривоносов

Значит, между знаком (дерево) и реальным предметом (дерево) стоят два идеальных понятия: идеальное от материи знака (цепочка фонем, графем дерево) и идеальное от реального предмета (понятие дерево). В процесс познания и общения с помощью языковых знаков включена, таким образом, цепочка, состоящая из двух реальных, физических, материальных предметов (слово дерево и реальное дерево) – в модели знака это уровни (1) и (4) как две крайние, чувственные формы мысли – и из двух идеальных образов (цепочки фонем дерево и понятия дерево) – в модели знака уровни (2) и (3) как две условно между собою связанные, промежуточные, абстрактные формы мысли. Четырёхуровневая структура языкового знака должна пониматься так: (1) материальные звуки, буквы как объект чувственного мышления преобразуются в их идеальный образ в голове слушающего, читающего, т.е. в фонемы как объект абстрактного мышления – » (2), ассоциативно рождающие идеальный образ реального внешнего предмета, т.е. понятие как объект абстрактного мышления – » (3), которое, как идеальное, переносится на реальный, материальный предмет как объект чувственного мышления, т.е. в виде ощущения, восприятия, представления – » (4).

В модели знака все четыре уровни взаимодействуют, и все вместе, и по отдельным парам, как (1 – » 2) и как (3 – » 4). Я эти пары выделяю не случайно, потому что они отражают основной закон диалектики о взаимодействии материального и идеального. Переход (1—«2) означает переход от чувственного мышления к абстрактному, от материального к идеальному, а переход (3 – » 4) означает обратный переход от абстрактного к чувственному, от идеального к материальному. Например, материя знака (звук, буква), если это знак понимаемого мною языка, то он обязательно имеет свой идеальный образ в моём мозгу (1 – » 2), т.е. материальное переходит в идеальное (фонема). Взаимодействие уровней (3 – » 4) означает, что идеальный образ реального предмета как абстрактное мышление (понятие) переходит в реальное ощущение, восприятие или представление об этом предмете, как уровня чувственного мышления. Взаимодействие уровней (2 – » 3) означает, что идеальный образ материального знака (фонема) условно, по общественному договору становится одновременно идеальным образом (понятием) реального предмета. Это значит, что условный знак дерево (устный или письменный) есть по названию, только по имени, но не по его сущности то же самое, что и условное идеальное понятие дерева, растущего у меня за оном.

Но хочу подчеркнуть один важный момент, который извращён, в основном, в «марксистском языкознании»: будто знак связан органически с предметом и подобен ему. Хотя условный языковой знак дерево (1) есть то же, что и название реального предмета дерево, однако это последнее, т.е. название предмета дерево, есть лишь знак дерево, его название, но не само дерево, поэтому оно не отражает сущность реального дерева, а есть лишь условный указатель на данный предмет – дерево (4). Материя языкового знака и материя реального предмета – одно и то же по названию, а не по сущности. Сущность же реального дерева изучают естественные науки, но только не языкознание.

Идеальное значение, т.е. понятие, находится не внутри материального знака, он лишь указывает своей материей на ассоциативную связь с идеальным образом в мозгу. Для того чтобы существовало идеальное, понятие, необходима его материальная, знаковая основа, носитель, а также присутствие человека, воспринимающего знак, интерпретатор знака, который интерпретирует эту идеальную ассоциацию со своим собственным пониманием этого значения. Идея, логическое понятие предмета находится в голове человека. Но и понятие материи знака, т.е. идеальный образ знака, фонемы – тоже в мозгу человека. Это одно и то же, но только по названию, а не в действительности. Далее, при переходе абстрактного, логического мышления (понятия) в чувственный образ реального предмета (дерево), мы видим его или в нашем представлении, или воочию, выглянув из окна.

Так как языковой знак имеет четыре различных функции: материя знака вне мозга; её идеальный образ в мозгу (фонема); идеальный образ реального предмета в мозгу (понятие); материя внешнего предмета вне мозга (1 – » 2 – » 3 – » 4), то модель языкового знака можно представить как её четырёхфункциональную сущность. Языковой знак и материален (вне мозга), и идеален (в мозгу). Внешний предмет, от которого ассоциативно, условно образован знак, тоже и материален (вне мозга), и идеален (в мозгу). Логическое понятие, как уровень абстрактного мышления, переходит на уровень чувственного мышления, т.е. к чувственному восприятию этого предмета, или воочию или в виде представления о нём. Обратный процесс: это переход от чувственного к абстрактному, логическому образу.

Знак – это комбинация логического образа реального предмета (понятия), т.е. понятия (3) от реального предмета (4) и акустического логического образа, фонем, графем (2) от материи знака (1), и эта связь произвольна. Следовательно, знак произволен в целом, т.е. между звуком и реальным предметом нет никакого подобия. Например, знак берёза отражен в мозгу и как цепочка фонем, и как понятие. Звуки лишь условно указывают на понятие берёза. Следовательно, и само абстрактное понятие берёза от реального предмета берёза – условно. Материя слова – это произвольный знак, так как он не связан органически с понятием об этом объекте, которое, в свою очередь, тоже есть условный знак, ибо и оно, это понятие не связано с реальным предметом ничем, кроме условной, немотивированной связи.

Итак, идеальным свойством обладает не только материя языкового знака в виде цепочки фонем, но и сам материальный предмет внешнего мира в виде понятия. То же самое обязательно и в обратном направлении: от идеального в предмете к идеальному в знаке, обозначающему этот предмет. Между языковым знаком и внешним предметом, повторяю, существует четыре функциональных отношения: материя знака (1) – » переходит в её идеальный образ (фонемы) (2), – » они переходят в идеальный образ внешнего предмета (понятие) (3), – » которое по ассоциации связано условной связью с материальным объектом (4). Идеальное в знаке (фонемы) и идеальное в предмете (понятие) – одно и то же идеальное. Но в знаке оно отражает условно выбранную материю знака, а в реальном предмете оно отражает условно выбранное имя внешнего предмета, которое есть тот же знак.

Поэтому мы можем здесь раскрыть сущность старой байки «марксистского языкознания», основной марксистский постулат которого гласит, что «язык неразрывно связан с мышлением», «слова отражают то, что они обозначают», «между логическими понятиями с самими материальными объектами существует неразрывная и органическая связь», «название вещи отражает сущность самой вещи». Однако связь эта – не необходимая, не безусловная, не органическая, а абсолютно произвольная и абсолютно условная и немотивированная.

Легко обнаружить, почему все мы так уверенно и совершенно ошибочно объясняем связь между материей знака и реальным предметом как связь непосредственную, прямую, органическую, без всяких промежуточных звеньев. Как совместить, связать физическую субстанцию знака (звук, букву) (1) с физической субстанцией реального предмета (4)? Они лишь по названию одинаковы, но совершенно различны по своей физической субстанции и, следовательно, по своей сущности и функции в знаке? Идеальное в обоих случаях – одно и то же. Но ведь материально, вещественно это разные объекты, с одной стороны, это звуки, буквы лошадь, с другой стороны – реальное животное лошадь. Этот парадокс поставил марксистское языкознание в тупик, из которого они так и не вышли, полагая, что слова отражают сущность вещей и язык, следовательно, есть орган мышления и познания.

Если идеальные образы (2) и (3) знака лошадь и предмета лошадь совпадают, то должны совпадать и реальные звуки, буквы с реальным названием животного. Если идеальное в (2) и (3) совпадает, то это значит, что идеальное от названия, т.е. знака лошадь и от названия реальной лошади – одно и то же. Да, идеальное и там, и тут – одно и то же, но материальное в них – различно. И совпадают они лишь потому, что и знак, и предмет имеют одно и то же название. Совпадают только потому, что знаки – условны, не отражают сущности реальных предметов, любой предмет может быть обозначен любым условным словом, хотя некоторые лингвисты уверены в том, что язык отражает мир. Ведь в процессе познания и коммуникации устанавливается ассоциативная связь прежде всего именно между условным знаком и выраженным этим знаком предметом, т.е. между двумя физическими, совершенно разными субстанциями. Это как бы видимая часть айсберга и в силу этого прямая и непосредственная связь между ними, как кажется, не только возможна, но и единственная. Однако существующая между ними связь не прямая, а косвенная, условная, по договору, устанавливаемая в мозгу, путём абстракции, на основе их психической взаимной ассоциации. Это промежуточное, т.е. идеальное, логическое звено между знаком лошадь (2) и предметом лошадь (3) мы не видим и не слышим, и о нём даже не подозреваем, но оно есть, и оно записано в нейронных клетках. И оно есть главное, на чём держится язык. Ведь в процессе познания и коммуникации устанавливается связь именно между материей условного знака и материей предмета, т.е. чувственными образами выраженного этим знаком предметов. А абстрактное звено в механизме связи двух материй мы только подразумеваем, так же, как и, например, траекторию полета снаряда: её не видно, но она есть. Это идеальное промежуточное звено, эта «абстрактная траектория» и есть абстракция от знака лошадь (2) и реального предмета лошадь (3).