Жизнь в Испании делалась все труднее, а для завоевателей-французов все опаснее. Сопротивление народа разрасталось.
Жестокой зимой 1811/12 года в Мадриде был голод, порции воспитанникам с каждым днем уменьшали.
Госпожа Гюго начала готовиться к отъезду. Она решила вырвать мальчиков из казармы, куда заточил их отец, и увезти в Париж. Семейная жизнь супругов Гюго окончательно разладилась. Все вызывало раздоры: и непримиримая рознь в политических воззрениях, и различие взглядов на воспитание сыновей, и, наконец, взаимные супружеские обиды. Генерал перестал скрывать свою связь с корсиканкой Катрин Тома и начал дело о разводе с женой. Он не хотел отдавать ей сыновей и только под давлением Жозефа Бонапарта, который заступился за Софи, согласился отпустить с ней младших мальчиков. Абэля решено было оставить в Мадриде при особе короля.
* * *
И снова вереница карет под охраной конвоя. Те же выжженные равнины и головокружительные горные дороги. Только теперь они стали еще опаснее. Каждый утес глядит на пришельцев враждебно, в каждой расселине таится угроза. Кажется, будто ненависть всей испанской земли вот-вот соберется в громадную черную тучу и разразится грозой над головами чужеземцев. И чужеземцы бегут.
Братьям Гюго уже совсем не так весело, как было год назад по дороге в Мадрид. Они повзрослели и поняли, что такое война. Ее следы, как страшные ожоги, как безобразные раны, зияют на испанской земле.
В Бургосе Эжен и Виктор решили побродить по улицам. На площади вокруг высокого деревянного помоста собралась толпа. На помосте столб.
Сейчас состоится смертная казнь. К этому столбу привяжут веревками человека. И потом… Виктор и Эжен бегут. Хочется закрыть глаза, заткнуть уши. Навстречу мальчикам движутся какие-то серые призраки в длинных хламидах. В руке у каждого посох с зажженной свечой наверху. Среди призраков человек верхом на осле. Привязан веревками. Монахи тычут ему в лицо костяные распятия (совсем такие, как были в дортуаре у изголовий кроватей!). А лицо у этого человека… Нет. Лучше не смотреть! Бегом! Дальше отсюда! Забыть! Не думать!
Дорога. Скрип колес. Усталые глаза матери в глубине колымаги. Скорее бы домой!
У въезда в один из поселков высится огромный деревянный крест. Виктор жмется к стенке кареты. На кресте прибиты гвоздями куски человеческого мяса. Кто-то старательно соединил их… Когда же конец всему этому?
В Виттории приходится ждать смены конвоя. Гулять мальчикам больше не хочется. Ожидание кажется бесконечным. Последние километры по Испании — бешеная скачка под конвоем. Скоро граница!
* * *
Старый фейльянтинский сад как будто стал не таким огромным, как раньше. Все дорожки расчищены. Это мамаша Ларивьер готовилась к их приезду.
— Теперь сами будете следить за садом, — говорит госпожа Гюго сыновьям.
В школу они больше не ходят. Папаша Ларивьер дает им уроки на дому. Тацит, Вергилий, Гораций — их старые, испытанные друзья! И у братьев Гюго появляется еще много таких же добрых друзей — книг, толстых и тонких, замусоленных и совсем новеньких, даже не разрезанных.
Мать, любительница чтения, хочет читать только самые интересные книги и, доверяя вкусу сыновей, поручает им выбор. Они читают запоем, подряд все, что есть в библиотеке старого Руайоля: Мольер, Руссо, Вольтер, Дидро, Вальтер Скотт. Драмы, романы, стихи, книги о путешествиях и приключениях. Виктору очень нравится «Путешествие капитана Кука».
В нижнем этаже библиотеки все книги уже прочитаны. Мальчики просят Руайоля, чтоб он пустил их в верхний, где хранятся книги по философии, праву, истории. Там можно читать часами, лежа на животе среди книжных груд, и никто тебя не тронет. Иногда заглянет старый библиотекарь. Он как будто сам вышел из какой-то книги времен Людовика XIV. Напудренный парик. Фрак с длинными фалдами. Атласные панталоны в обтяжку.
Руайоль очень уважает госпожу Гюго, одну из самых своих усердных и просвещенных читательниц. Но старику представляется странным, что она позволяет сыновьям читать книги, вовсе не предназначенные для их возраста.
— Мадам, не кажется ли вам опасным для мальчиков такое чтение без разбору? — осторожно осведомляется он.
Госпожа Гюго удивленно поднимает брови.
— Книги никогда не приносят вреда, — говорит она Руайолю, — пусть читают.
Виктору хочется и самому что-нибудь написать. Он пробует переводить латинские стихи. Как добиться, чтобы по-французски они зазвучали так же стройно, как по-латыни? Он не знает никаких правил стихосложения и пытается самостоятельно открыть их. Эжен, глядя на младшего брата, тоже принимается за стихи.
У изголовья госпожи Гюго на столике свеча и раскрытая книга. Книги всегда помогали ей в трудные и горькие минуты. Но сейчас не до чтения. И сон не приходит. В висках стучит, на сердце невыносимая тяжесть.
Завтра в полдень будет казнен Лагори, ее лучший друг, крестный Виктора.
После ареста Лагори долго находился в заключении, но и в тюрьме он нашел способ снестись с единомышленниками и стал участником заговора Мале и Гидаля против Наполеона, который воевал в это время в России. Заговорщики попытались захватить ключевые позиции в Париже, занять главные государственные учреждения. Первые часы удача улыбалась им. Но в стычке с войсками коменданта Парижа заговорщики потерпели поражение. Вожаки были схвачены, обезоружены и брошены в тюрьму.
И тут начались страшные для госпожи Гюго дни. Она сделала все, что в ее силах, для спасения Лагори от казни. Вся ее энергия, все знакомства, все связи были мобилизованы. Но приговор изменить не удалось. Завтра он будет приведен в исполнение. Надежды нет.
Может ли она заснуть в эту ночь?
Казнь Лагори состоялась 29 октября 1812 года. По всему Парижу расклеены листки — извещения о приговоре военного суда по делу заговорщиков.
На следующий день госпожа Гюго, проходя по улице вместе с Виктором, остановилась перед одним из этих листков.
— Читай, — сказала она сыну.
А когда он прочел, она указала на имя Лагори.
— Запомни. Это твой крестный.
* * *
Мальчикам пришлось расстаться со своим любимым садом. Семья переселилась в более скромную квартиру на улице Шершмиди. Надо было экономить, отец присылал все меньше денег. Он уже не губернатор. Французская армия разгромлена в России. Поражение при Виттории положило конец французскому владычеству в Испании. Король Жозеф еле спасся. Его паж Абэль Гюго был при нем в дни бегства. Теперь живописный костюм пажа сложен вместе с ненужным старьем, Абэль опять с матерью и братьями.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});