можно просто переустановить.
— А когда у тебя есть друзья в «Кибертронике», которые всю жизнь занимались нейронными связями? Не думала об этом?
Она закрыла лицо руками. Было видно, что она усиленно размышляет. Правда, мне было непонятно, о чем именно.
— Определись, какого именно сотрудничества ты хочешь, — сказал я. — Если просто хочешь раскрутить меня на признание, то уж извини, нет. Если что-то другое… Только учти, времени у тебя будет немного, часа через два пиджаки узнают, что я попался к вам, и мое дело передадут кому-то другому. Какому-нибудь из их верных псов. Как только проснутся, так все и поменяется.
— Зависит от того, что ты мне можешь предложить, — ответила она.
Я только поморщился. Дежурный ответ, домашняя заготовка. Нет, девочка, тебе придется искренне подумать обо всем этом.
— Я тебе ничего предлагать не хочу, — ответил я. — Мне вообще наплевать. Я уже живой труп. Так что думай сама. А пока думаешь, я бы хотел вернуться в камеру.
— Хорошо, — ответила она, встала, подошла к двери и открыла ее. — Забирайте его.
В комнату тут же ввалились двое дюжих парней в полицейской форме. Меня отстегнули от стола, вывели наружу и потащили по коридору. Я на секунду обернулся и поймал задумчивый взгляд девушки-майора. Интересно, куда заведут ее размышления?
Глава 3
Хорошо, что я успел спрятать одноразовую электронку в кулаке, иначе наверняка отобрали бы. А так привели меня в камеру, сняли наручники, заперли металлическую дверь за спиной.
Помещение было тесным, я едва мог выпрямиться во весь рост, большую его часть занимали четыре полки для сна: две верхние, и две нижние. Обе верхние, естественно, оказались заняты, на одной едва слышно похрапывал молодой парень, который наверняка едва переступил рубеж совершеннолетия, а со второй на меня с любопытством посмотрел мужик лет тридцати с длинными сальными волосами.
Обе нижние оказались свободны. Я подошел и уселся на одну из них, затянулся, выпустил изо рта струю пара. Да уж. Это уже изолятор предварительного содержания, а не спецприемник, где мне приходилось бывать раньше.
Впрочем, наверное, стоит привыкать. Все равно выйду я отсюда еще не скоро, да и если выйду, то только чтобы меня перевезли в следственный изолятор. А там… Да глупо думать, что там, скорее всего меня попросту удавят во сне или еще что-нибудь сделают подобное. Чем все и закончится.
Перед тем, как отправить человека в СИЗО, ему проводят операцию и меняют все боевые импланты на самые обыкновенные протезы. То же, что вытащить нельзя, попросту блокируют, перепрошивают. У меня в общем-то менять нечего, только руки, ну и ускоритель рефлексов перепрошьют.
Впрочем, терять присутствие духа все равно нельзя. Пал духом — считай, что умер.
Мужик с верхней полки схватился за край, спустился вниз и уселся на нижнюю, снова уставился на меня. Сейчас заговорит. И зачем ему это надо, лежал бы там себе, а ко мне не лез.
— Тебя за что сюда, парень? — спросил он.
Я покосился на него. Подсадной что ли? Вообще это в духе полиции, сейчас ведь даже диктофонов никаких не надо, чтобы что-то записать, достаточно оптики и слухового импланта. Правда я сомневаюсь, чтобы кто-то стал ловиться на подобные простые разводки.
Уж скорее, как мне и угрожала Настя, проще засунуть человека в камеру к отморозкам. Чтобы сломали его, чтобы он был готов рассказать все, лишь бы его туда не возвращали. Хотя, мне-то кого бояться, самый страшный отморозок в этом здании это, скорее всего, я.
— А хрен знает, — пожал я плечами. — По ошибке. Отпустят скоро, наверное.
— Отпустят, — протянул мужик и вдруг коротко и визгливо хохотнул. — Не, отсюда уже не отпускают. Им лишь бы человека сюда загнать, а за что его посадить уже найдется.
— Не пизди, — ответил я. — В тюрьмах и так только стоячие места остались, сколько бы их там не настроили бы. Чего тебе надо вообще?
— Да ничего, я так, просто поговорить, — он улегся на полку, продолжая смотреть на меня.
Я снова затянулся. Окон тут не было, единственный источник освещения — светодиодная лампа на потолке. А вентиляция херовенькая, потому что пар уже начинал скапливаться в помещении.
— Дай затянуться, а? — сказал он.
— Нет, — ответил я.
— Почему? — возмущенно посмотрел на меня мужик.
— Не хочу, — ответил я. — Это моя сигарета. Если хочешь — договорись с кем-то из легавых, чтобы тебе купили, заплати им. Нет денег — привяжи к жопе веник. Или терпи.
— Зря ты так, — каким-то странным тоном протянул он. — Зря. Мы ведь надолго тут, нам дружить лучше. Тут люди неделями сидят. Мало ли, что может с человеком за неделю случиться.
— У тебя оптика некалиброванная? — спросил я. — Посмотри на меня внимательнее. Руки видишь? Я тебя пополам сломаю, причем, сделаю это прямо сейчас, превентивно. А то знаешь ли…
— Все-все, парень! — выставил он перед собой ладони, в одной из которых я заметил разъем для оружейного смартлинка. — Я же пошутил.
Нет, непростой мужик. Ухо точно нужно держать востро. А то пытается строить из себя сидельца, а сам… А хрен его знает, кто он сам. Может быть, подсадной. А возможно, что бандит, убийца, наемник… Да кто угодно.
— Зовут тебя как? — спросил он.
— А меня не зовут, я сам прихожу, — ответил я. — А прозвали Молодым. Слышал, может?
Он вдруг встал и отодвинулся подальше, к самому краю полки. Эта реакция позабавила меня.
— Значит, слышал, — я улыбнулся. — Ну что, хочешь еще поговорить?
— Да не очень, — ответил он.
— Вот и хорошо.
Блядь.
Я завалился на полку, не снимая ботинок, уставился в верхнюю, покачал головой. Время раннее, после моих художеств в Новой Москве-сити прошло два часа. Еще два часа и за мной придут, причем, скорее всего, это будут пиджаки. А дальше…
Я уже видел, как они решают вопросы. Скорее всего, я просто исчезну, а данные обо мне каким-то чудесным образом испарятся из баз. Самого же… Ну тут есть варианты. Могут отдать «РосИнКому», чтобы те порезали меня на органы и, наконец-то разобрались, что во мне такого. Но это вряд ли.
Скорее всего, сделают это сами.
По-хорошему я сейчас должен усиленно размышлять о том, как