с интересом взирали на меня.
– Представьтесь, пожалуйста, – проговорила скрипучим голосом пожилая худощавая женщина с высоко зачесанными волосами серебристого цвета, поглядывая на меня поверх очков с толстыми линзами.
«Для чего они ей, если все равно смотрит поверх них?» – промелькнуло у меня в голове, а вслух я сказала:
– Софья Алексеевна Лесная.
– Что будете читать, Софья Алексеевна? – спросил такой же немолодой мужчина, мельком окинув меня взглядом и снова опустив глаза в какой-то журнал, лежавший перед ним на столе.
– Отрывок из романа «Евгений Онегин», – улыбнулась я.
– Опять Онегин, у нас что, больше читать нечего? – недовольно пробурчала седоволосая женщина в очках.
– Элеонора Игоревна, да полно вам, пускай девушка читает, – оборвал ее скрипучее сетование мужчина лет сорока. – Читайте, Соня, пожалуйста, – улыбнулся он, придав мне своим заступничеством перед, как мне показалось, старой грымзой, уверенности.
Закрыв глаза, я начала читать отрывок из произведения, который, разбуди меня даже среди ночи, я могла безошибочно декламировать, начиная с любой его части. Строчки летели, словно птицы, шелестом своих звуков окутывая тишину в зале. Посмотрев на присутствующих, я обратила внимание на то, с каким интересом они на меня взирали. Даже тот немолодой мужчина оторвал свой взгляд от журнала, который, скорее всего, до этого занимал его больше, чем то, что происходило на сцене. Когда я закончила, в зале все так же царила тишина и я испуганно смотрела на пары глаз, устремленные на меня.
– Что? Так плохо? – неуверенно спросила я.
– Вы откуда, сокровище? – проскрипела дама в очках.
– Я из Смоленска. Точнее из деревни под Смоленском, – ответила я, внутренне съежившись под пытливым взглядом выцветших, некогда наверняка красивых глаз пожилой дамы.
– А Дмитрию Тарасовичу вы кем будете? – снова задал вопрос она.
– Дмитрию Тарасовичу? – удивленно переспросила я. – Я не знаю кто это.
– Эля, – одернул женщину пожилой мужчина с журналом. – Тебя же просили.
– А что просили? Он тут не главный, и кого набирать я сама буду решать, – строго отмахнулась от него женщина.
Я удивленно переводила взгляд от одного члена комиссии к другому, пока наконец молодой экзаменатор не сказал:
– Вы приняты.
– Так, не спеши, – вставая со своего места проговорила Элеонора Игоревна и поднявшись ко мне на сцену обошла вокруг и сказала, – зубы покажи.
Я испуганно раскрыла глаза.
– Ну чего глазищи округляешь? Зубы говорю покажи, – проскрипела она.
– Я вам не лошадь, – нахмурилась я.
– Лошадь, не лошадь, привыкай. Ты куда пришла поступать? Скажу зубы показывать, значит будешь показывать. Скажу кукарекать будешь, значит запоешь своим голоском как миленькая. Это театральный, милочка. Все надо уметь делать.
Я посмотрела гневно в выцветшие старческие глаза и вздернув голову улыбнулась во все тридцать два и издала три пронзительных петушиных крика.
– Так вас устроит? – прошипела я в ответ на такое отношение ко мне.
В блеклых глазах после моей выходки сразу же загорелся огонек интереса и взгляд этой женщины, видавшей бесконечную вереницу талантов на деревянной сцене, стал совсем другим. На меня смотрели искрящиеся от смеха и интереса прекрасные глаза, обладательница которых щелкнула пальцами и промолвила:
– Вот это другое дело! Вот теперь я вижу, ради чего я тебя возьму к себе. А не по просьбе Дмитрия Тарасовича. Огонь, а не девка! – довольно развернувшись от меня она спустилась со сцены и села на свое место.
– Я правда не знаю никакого Дмитрия Тарасовича, – пожав плечами извиняющимся тоном проговорила я.
– Достаточно того, что он тебя знает, – ответил молодой мужчина. – Ну да ладно, не об этом сейчас речь. Через два дня придете и получите приказ о зачислении, отправите на работу. И все интересующие вопросы сможете узнать в деканате. По поводу общежития и прочего. Поздравляю вас, Софья Алексеевна, с поступлением. Можете идти.
– И это все? – удивилась я. – А как же танец? Песня? Я все готовила, все умею.
– Натанцуетесь еще в своей жизни, – проговорил мужчина с журналом. – Идите уже.
Пребывая в какой-то прострации, я вышла из аудитории и посмотрела на стоящих возле двери девчонок.
– Ну что? – ухватила меня за руку невысокого роста девушка с пышными формами, смешными ямочками на щеках и озорными глазами оливкового цвета.
– Меня взяли, – все еще не веря в то, что произошло проговорила я.
– И что спрашивали? Что читала? Что пела? Что танцевала? – защебетали вокруг меня девушки, которым еще предстояло переступить порог заветной комнаты.
– Просто Онегина прочитала и зубы показала, – пожав плечами ответила я.
– Значит еще кому-то что-то показывала. – презрительно прошипела в ответ брюнетка. – Тут все и поют, и пляшут, и читают, а она только Онегина. Говорю же, что чья-то.
Девчонки сразу замолчали и отошли от меня, будто бы я была какой-то прокаженной.
– Я не чья-то, – огрызнулась я. – Такая же, как и вы все. И мой преподаватель, который готовил меня к поступлению, всегда говорил мне, что талант видно после первой продекламированной ним строчки. Так что если кому-то приходится и петь, и танцевать, и читать, а в нем так ничего и не разглядели, то никакого таланта значит и в помине нет!
– Ну да. Как же! – окинув меня сверху донизу снисходительным взглядом проговорила брюнетка и услышав фразу: «Алексеева», отвернулась от меня и поступью королевы пошла в зал.
– Не обращай на нее внимание, она всегда такая. Мы с ней в одном классе учились, теперь на заводе работаем. Второй год вот поступать пытаемся. Она хорошая на самом деле, просто всегда так в штыки сначала новеньких воспринимает. А потом ничего, оттает, – прощебетала хохотушка с ямочками на щеках. – Меня Светой зовут, а ее, – она махнула в сторону двери, за которой скрылась брюнетка, – Лена.
– Очень приятно, а я Соня, – улыбнулась я, пожав протянутую руку девушки.
– Может ты подождешь нас? Потом пойдем и мороженое поедим в парке вместе? Отметим твое поступление, – проговорила Света.
– Почему же только мое? Вдруг и вы поступите?
– Ай, – махнула обреченно рукой девушка. – Я только из-за Ленки сюда пришла. Ну куда меня такую кто возьмет в театральный. Это вы вон с ней длинноногие, тонкокостные. А я что? Разве что на роли кухарок сгожусь, если и поступлю. Кто же меня примет такую? Мой театр – это завод, до конца моих дней, – грустно улыбнулась девушка.
– Да ладно тебе, ты такая интересная, и не всегда длинные ноги признак таланта, – проговорила я, окинув взглядом девушку, которая, по моему мнению, была очень красивой и отчего она себя так недооценивала, я не могла понять.
Минут через пятнадцать из аудитории вышла, нет, вылетела, Лена.
– Меня вязли, – протрещала она, подлетая к Светлане.
– Ну, вот видишь, я