class="p">– Девчонки, а вы ведь москвички. А почему тогда в общежитии живете? – недоумевая спросила я.
– Я с родителями не хочу жить, мне лучше так, в общежитии, – ответила Света.
– А у меня комната на самой окраине. Неудобно добираться до завода, я ее студентам сельхоза сдаю, а сама вот со Светкой вечера коротаю за килограммами печенек, – передразнила Лена свою подругу.
– Все, забудь про такие вечера, – прищурила глаза Света в ответ на эту реплику. – Теперь будем коротать вечера за стаканом кефира и не более.
– Ну кто за кефиром, а кто и за печеньками, потому что кому-то они совсем не во вред, – засмеялась Лена.
– А у меня бабушка всегда на вечер пирожки печет с повидлом яблочным. Они пахнут на весь дом. Папа очень их любил. Когда он погиб, бабушка так и не перестала печь эти пирожки. Они так и остались как дань его памяти. Неизменные душистые пирожки с яблочным повидлом, – почти шепотом закончила я фразу и почувствовала, как слезы предательски набежали мне на глаза.
– Сонь, не плач, – приобняв меня за плечи проговорила Лена и поцеловала в щеку. – Я тоже родителей вспоминаю каждый день. Хоть и время столько прошло, а я все никак не могу спокойно о них думать. Даже вот, – она достала из сумочки небольшую открытку и раскрыв ее передо мной проговорила, – фотографию каждый день рассматриваю. Так больно от осознания того, что они могли бы еще так долго со мной быть, если бы не та авария.
Я взяла в руки открытку, внутри которой была бережно вклеена черно-белая фотография еще молодых родителей девушки.
– А ты на маму очень похожа, прям вылитая она, – проговорила я, отдавая Лене ее сокровище.
– Я знаю, все так говорят, – улыбнулась гордо девушка.
– А я на папу похожа больше, – сказала я. – Даже иногда вижу, как бабушка мельком на меня долго смотрит, а потом идет и слезы быстро вытирает, чтобы я не видела. Жаль ее так, – задумчиво проговорила я, чувствуя, как беспокойство о бабушке начинает подтачивать меня изнутри.
– Так, давай не будет о грустном хотя бы сегодня, – тряхнув головой строго сказала Лена. – А то выбрались отдохнуть и развеяться, а получается, что в расстройство себя вгоняем. Вон, наша остановка, пойдемте, – девушка схватила нас со Светой под руки и уже менее чем через четверть часа мы стояли подле красивой дубовой двери в квартиру Елизаветы.
– Да, в хорошем доме она живет, – окинув взглядом коридор проговорила Лена. – Тут, скорее всего, только начальство и живет.
– Да тише ты, – одернула ее Света, услышав звук открываемого замка.
– Красавицы мои, – радостно проговорила Елизавета, показавшись за открытой дверью. – Проходите, пожалуйста! Я так боялась, что вы отвергнете наше с папой предложение и не приедете.
Пройдя в квартиру, мы оказались в огромной прихожей, которая была частью столь же огромной квартиры. Я едва сдержала свои эмоции от увиденного, поскольку, живя в деревне, такой роскоши, как мне казалось, не видела никогда. Пестрые ковры насыщенного красного цвета, сверкающие люстры, дорогая мебель из красного дерева и еще бесчисленное количество диковинок были наполнением этой богатой квартиры, в которой проживали бедные люди. Бедные потому, что я понимала, будь им подвластно, то они всю эту мишуру отдали бы, не задумываясь за то, чтобы вернуть своих дорогих людей. Словно поняв, о чем я думаю, Елизавета пожала мое плечо и сказала:
– Не в этом счастье, Соня. Никогда не думай, что в этом счастье.
– Я так и не думаю, – пожала плечами я. – Просто очень красиво, правда.
– Это все мама моя. Она обустраивала эту квартиру. Здесь все творение ее замыслов, – ответила Елизавета, проводя нас в большую гостиную, в которой был накрыт стол. – Вы извините, папа немного задерживается. Он сейчас подъедет с минуты на минуту.
– Ничего, мы никуда не спешим, – ответила Лена, разглядывая фотографии на стене.
– Это все вы? – спросила у Елизаветы Света, подойдя к фотографиям.
– Да, это я, – ответила женщина. – Это на стрельбищах. Первое место. Это с моей командой на Волге. А это мы с отцом на военном полигоне.
Я тоже заинтересовалась фотографиями и окинув их взглядом спросила удивленно:
– Вы снайпер?
– Да. Капитан Елизавета Дмитриевна Волоконовская, – не без гордости проговорила женщина.
– Надо же, – проговорила я, проведя рукой по изображению, на котором молодая девушка была сфотографирована в обнимку с винтовкой в компании молодого мужчины. – А это? Ваш муж?
– Да, это Женя, – грустно улыбнулась Елизавета, снимая фотографию со стены. – Мы с ним учились вместе в институте. На соревнования вместе ездили. Везде вместе…были. А теперь вот, одна.
– Красивый он, – проговорила я, беря в руки фотографию.
– Он самый лучший, – прошептала Елизавета, бережно проведя рукой по фотографии. – Папа сколько женихов мне приводил, все хотел, чтобы я заново семью создала. Но я больше никогда ни с кем не буду. Таких, как Женя, больше нет. Это моя единственная любовь на всю жизнь, – проглотив комок в горле женщина повесила фотографию на стену.
– Что-то у нас день такой сегодня, все вспоминаем родных, – задумчиво глядя в большое окно проговорила Лена.
– Я уже к этому спокойно стараюсь относиться. Такова жизнь наша, девочки. Где-то находим, где-то теряем. И дальше живем, – улыбнулась Елизавета.
В этот момент дверь в прихожей открылась и в квартиру вошел Дмитрий Тарасович в сопровождении троих молодых мужчин в офицерской форме.
– Ну папа, – прошептала мне Елизавета. – Он почему-то уверен, что всем должен устроить личную жизнь. Сколько и помню, всегда всех знакомил. Если бы ты знала, Соня, сколько людей благодаря ему жизнь свою устроили. Вот и сейчас, так и думала, что приведет кого-то, зная, что у нас в гостях будут молодые девушки. Ой, я не могу!
– Что ты не можешь? – смеясь спросил мужчина у своей дочери, заходя в гостиную.
– Папа, ну ты как всегда! – целуя в щеку его тихо проговорила Елизавета.
– А чего!? Смотри каких красавцев привел, как на подбор, – ответил Дмитрий Тарасович. – Это старший лейтенант, Егор Алексеевич, летчик, – представил мужчина нам высокого блондина с насмешливым взглядом. – А это Олег Сергеевич, капитан Главного разведывательного управления, – представил он брюнета невысокого роста с теплым взглядом карих глаз, который время не терял и уже что-то шепотом говорил краснеющей Свете. – Ну а это моя гордость, капитан НКВД, мой лучший воспитанник, Ян Георгиевич – проговорил Дмитрий Тарасович потрепав по плечу высокого статного молодого мужчину с темно-русыми волосами и голубыми, как небо, глазами.
– Ну, скажем так, не такой уже и лучший воспитанник, – бархатным баритоном ответил Ян, едва улыбнувшись. – Это вы так сейчас говорите,