«которые не говорят или не хотят говорить».
Колонист задумался, тщетно пытаясь объяснить себе это странное происшествие. Наконец он обернулся к Истребителю Слонов, который, оставаясь безучастным, жевал свой бетель, и спросил его, намерен ли тот продолжать свою охоту.
— Тигр умер, — спокойно возразил малаец.
— Умер? Почему ты так думаешь?
Истребитель Слонов объяснил, что рев, слышанный ими ранее, перешел в жалобный стон, а потом вдруг оборвался, что указывает на внезапную смерть хищника. Хотя Пальме доверял опытности своего спутника в таких вещах, но все же с сомнением покачал головой.
— Прекрасно! Тогда мы можем быть спокойны, — сказал он. — Следовало раньше уничтожить это проклятое животное, поселившееся так близко от моего поместья. Истребитель Слонов, мы хорошо вооружены и должны убедиться, правда ли то, что тигра больше не нужно бояться… Ты, Мария, — продолжал он, обращаясь к негритянке, — скорее возвращайся с Эдуардом в дом и не давай ему прятаться. И не останавливайтесь по дороге, потому что дамы, в особенности моя бедная Елизавета, наверняка до сих пор в смертельном страхе.
Мария, обожавшая свою хозяйку, живо послушалась приказания и взяла Эдуарда за руку, собираясь увести его, но маленький своевольник энергично воспротивился.
— Нет, нет, — возразил он упрямо. — Я теперь с папой, и мне нечего бояться. Мне хочется снова посмотреть на большой цветок и увидеть мохнатого человека, который убил тигра палкой… И, может быть, я найду свой лук. Правда же, папа, мой добренький папочка, вы мне позволите идти с вами и с моим другом Истребителем Слонов?
Ричард попробовал было вразумить непослушного мальчугана, но, не преуспев в этом, согласился взять его с собой и отослать Марию в поместье одну. Ему нужен был проводник, чтобы отыскать место сражения, и Эдуард мог в этом помочь.
На одну руку он посадил маленького шалуна, а в другую взял кавалерийский пистолет. Приняв эти меры предосторожности, Ричард отпустил Марию, велев сообщить Елизавете о своем скором возвращении в колонию, и углубился в лес, сопровождаемый Истребителем Слонов.
* * *
Хотя лес в этой части не был слишком заросшим, темнота сгущалась под сводами и вокруг царила таинственная тишина. Малейший шум, хруст сухой ветки под ногами охотников, хлопанье крыльев птицы, ищущей ночлега, — любой звук вызывал тревожное, робкое и жалобное эхо.
Эдуард указал пальцем на искомое дерево. Он не болтал по своему обыкновению, как будто торжественность этой лесной глуши подействовала и на него.
Почва здесь была неровная. Путь преграждали огромные древесные корни, кактусы, гигантские папоротники. Ричард шел медленно, внимательно осматривая каждый куст, каждый пучок травы и крепко прижимая к груди сына. Истребитель Слонов понимал, что необходимо держаться настороже — он приготовил сразу и нож, и двустволку, — но, в отличие от своего хозяина, внимательно смотревшего под ноги, малаец оглядывал верхушки деревьев, как будто ожидал опасности именно оттуда.
Вскоре они очутились у подножия старого бавольника, где и произошло невероятное спасение мальчика и его служанки. Это дерево — одно из тех громадных растений, о которых не имеют представления в северных странах. Малайский бавольник — соперник знаменитого сенегальского баобаба, величайшего дерева на свете; он такой высоты, что даже стрела, пущенная из самого сильного лука, не всегда долетает до его вершины.
Бавольник же, о котором мы говорим, был особенно замечателен. Его макушка словно пропадала в облаках — возможно, столетий десять понадобилось природе, чтобы вырастить такое чудо. Даже колонисты, вырубая деревья, отступили перед ним, понимая, как трудно его свалить. Самые гордые пальмы казались жалкими кустиками рядом с этим королем леса.
Под сенью этого гиганта находилось другое необыкновенное растение. Это был огромный цветок, который так заинтересовал Эдуарда. Малайцы знают этот цветок под именем «крубуль[8]». Он не имеет ни листьев, ни веток. Лепестки его красно-фиолетового цвета, и каждый более фута[9] в длину, а целый цветок — более десяти футов в окружности. Но, к сожалению, он источает очень неприятный запах, как будто природа, наделив этот цветок удивительной красотой и грандиозностью, пожелала сберечь аромат для других, менее счастливых растений.
Увидев цветок, Эдуард вернулся к своей обыкновенной болтливости и попытался спрыгнуть с рук отца — может быть, для того, чтобы покататься в лепестках, как в атласной постели. Ричард кинул на необыкновенное растение рассеянный взгляд, но, сознавая реальную опасность, продолжал осматриваться по сторонам. Что же касается Истребителя Слонов, то он по-прежнему не заботился о том, что находится у него под ногами, и тщательно изучал ветви старого бавольника, подымавшегося над их головами зеленой пирамидой.
Вдруг Пальме тревожно вскрикнул. В углублении между двумя гигантскими корнями он увидел огромного тигра, свернувшегося так, будто он готовился к прыжку. Ричард прижал сына к груди и уже хотел спустить курок пистолета, когда малаец спокойно сказал ему:
— Не стоит беспокоиться… Я верно говорил. Тигр умер…
Истребитель Слонов подошел к неподвижному животному и небрежно перевернул его, схватив за ногу.
Казалось, что зверя убила молния. Пальме никак не мог отыскать объяснение этой мгновенной смерти, и тогда малаец положил его руку на спину тигра. Через кожу ощущался совершенно разбитый позвоночник. Затем малаец указал Ричарду на сломанную палку, лежавшую рядом с тигром. Это была настоящая дубина, оторванная от казуарины, или железного дерева, и переломившаяся пополам от удара невероятной силы.
Пальме был очень удивлен, но не мог отрицать очевидного.
— Я никогда бы не поверил, что человек способен на такой удар… Неужели какой-то силач смог вот так убить тигра?
— Орангутан, — коротко ответил малаец.
И тут Ричард все понял. Он сразу же вспомнил многочисленные рассказы о невероятной силе, ловкости и смекалке этих огромных обезьян, которых малайцы называли орангами. Теперь ему стало ясно, что имела в виду Мария, утверждая, что тигр убит «одним из тех людей, которые не говорят». Многие малайцы считали орангутанов просто ленивыми людьми, которые убегают в лес, чтобы не работать.
Ричард немало слышал об этих обезьянах, но это был первый случай, когда один из них оказался в окрестностях Дронтгейма. И это была плохая новость (даже несмотря на спасение маленького Эдуарда). Ведь орангутан — единственное животное, которое не боится ни тигров, ни слонов, ни носорогов и внушает всем этим лесным чудовищам самый настоящий ужас — нисколько не меньший, чем человеку.
— Значит, я обязан жизнью моего сына орангутану? — протянул изумленный Пальме.
— Орангутан! — закричал Эдуард. — Я очень бы хотел на него взглянуть! Я не успел его рассмотреть, Мария так быстро меня увела… Он ведь не злой, потому что убил тигра, который хотел нас съесть… Я хочу увидеть