Читать интересную книгу Бабушка на яблоне - Мира Лобе

Набрав полные лёгкие воздуха, Анди нацелился и бросил лассо. Оно со свистом пронеслось по воздуху, не задев ни жеребца, ни белую лошадку, и шлёпнулось оземь. Только тут лошади заметили, что их преследуют, и началась дикая погоня. Вороной жеребец вырвался далеко вперёд, за ним ринулся весь табун, а за табуном мчалась машина. Но так как у каждой лошади только одна лошадиная сила, а у гоночной машины не меньше ста, они скоро нагнали скакунов.

Теперь была очередь бабушки кидать лассо. Быстрыми движениями покрутила она верёвку над своей шляпой с перьями, крикнула не своим голосом: «Олэ!» — и петля тут же оказалась на шее вороного жеребца. Он стал на дыбы, гневно откинул назад голову и громко заржал, изо всех сил стараясь вырваться.

Но все его усилия были тщетны: как он ни рвался, ни крутился, ни вставал на дыбы, бабушка не выпускала лассо из рук и всё ближе подтаскивала его к машине.

— Анди, вынь-ка из моей сумки кусок сахара, у меня руки заняты. Лошадей ничем так легко не приручишь, как сахаром.

Анди стал рыться в бабушкиной сумке, но никакого сахара там не нашёл, а только несколько пакетиков жевательной резинки.

Недолго думая Анди сунул жеребцу в пасть жевательную резинку, и жеребец удивлённо завертел зрачками: такого он ещё не пробовал. Он энергично заработал челюстями, и уши у него встали вертикально от напряжения. Но разжать свою лошадиную челюсть ему никак не удавалось. Он был так занят вознёй со жвачкой, заклинившей ему пасть, что забыл обо всём на свете и охотно затрусил за машиной.

А бабушка уже снова крикнула «Олэ!» и закрутила лассо над своей шляпой. На этот раз петля упала на шею белой лошади. Она оказалась не такой бешеной, как вороной жеребец, и только боязливо ржала, пытаясь кинуться вслед табуну, уже скрывшемуся из виду в высокой степной траве. Анди тоже сунул ей в пасть жевательную резинку, и она тут же перестала ржать и послушно поскакала за машиной.

Бабушка села за руль, чтобы выехать из степи, а Анди держал лассо, одна петля которого была надета на шею вороного жеребца, а другая — на шею белой лошади.

— Ты умеешь ездить верхом, Анди? Вот подожди, выберемся из этой высокой травы, и я тебе покажу, как надо сидеть на лошади. А пока пусть наши пленники привыкнут к мысли, что теперь всё будет не по-ихнему, а по-нашему.

Как только кончилась степь и началась обычная равнина, они остановились. Обе лошади всё ещё не справились с жевательной резинкой, нетерпеливо трясли гривами и били копытами, разрыхляя землю.

Бабушка успокоительно поцокала — она это делала не хуже заправского кучера, — а потом разжала своей белой лошадке пасть и вынула жевательную резинку. Лошадь была так благодарна, что её избавили наконец от этой странной клейкой массы, что стояла не шелохнувшись. И когда бабушка ловким движением вскочила ей на спину, она не взбрыкнула, а послушно припустилась трусцой.

Анди попробовал всё сделать так же, как бабушка. Он мужественно разжал своему жеребцу пасть и вынул резинку, потом вскочил на его чёрную спину. Но вместо того чтобы в знак благодарности спокойно затрусить, как белая лошадка, его огненный скакун рванулся с места и понёсся диким галопом, то рывком опуская голову, то лягаясь. Одним словом, он делал всё, что мог, чтобы сбросить всадника. Анди держался изо всех сил, но через несколько мгновений всё же соскользнул, повис у коня на животе и лишь с большим трудом снова водрузился к нему на спину. Когда же он наконец догнал бабушку, то полулежал у жеребца на шее, вцепившись обеими руками в его чёрную гриву.

Бабушка сидела верхом как королева — для принцессы она всё же была старовата. Лошадь слушалась её малейшего приказа. Стоило бабушке тихонько прищёлкнуть языком, как она, пританцовывая, тихо шла по кругу. Когда бабушка щёлкала погромче, лошадь переходила на рысь, а когда кричала «Олэ!», она пускалась галопом и неслась, как на скачках.

— Откуда ты так хорошо ездишь верхом? — спросил Анди, глядя на неё с восхищением.

— Что тут удивительного? Я ведь многие годы прослужила в цирке.

— Ты служила в цирке? Что же ты об этом не рассказываешь? А кем ты там была? Наездницей?

— Всем по очереди. И наездницей, и на трапециях работала, и ножи кидала. Вот только сабли не глотала: уж очень они невкусные и от них в животе такой холод!

Анди с тоской вздохнул:

— Я бы тоже так хотел стать циркачом! Но вот мама против. А тебе родители сразу разрешили?

— Конечно, ведь мой отец был директором цирка. Анди снова чуть не свалился с лошади от удивления.

— Ты же говорила, что он изобретатель.

— Да, сперва он был изобретателем. Но потом он придумал новый тип клеток: львам там было тепло, как в пустыне, а белым медведям — холодно, как на Северном полюсе. И все — и звери и циркачи — так были благодарны моему отцу за это изобретение, что попросили его остаться с ними и стать директором цирка.

— Понятно, — сказал Анди. Он был польщён, что его прадедушка оказался директором цирка. Он поскакал рядом с бабушкой и, помолчав, спросил:

— А тигров ты укрощала?

— Ещё бы!

— Тогда мы с тобой могли бы поохотиться на тигров.

— Конечно. Хоть завтра. Сегодня уже поздно.

Пора было возвращаться домой. Они привязали к машине лассо, и лошади потащили её через горы, поля, луга и деревни назад в город. Небо было серым, солнце спряталось за тучи.

— Какая духота! — сказала бабушка. — Хорошая подготовка для нашего путешествия в Индию за тиграми. Смотри, собирается дождь.

— А до Индии далеко?

— Индия расположена за морем. К счастью, мой отец был капитаном и оставил мне в наследство парусный корабль.

Анди широко раскрыл глаза, но ничего не сказал. Он даже обрадовался, что его прадедушка был не только изобретателем и директором цирка, но и капитаном. Что ж, разносторонний человек. Его правнук Анди со временем, видимо, узнает, что у него было ещё и много других профессий.

— Красивый, большой парусный корабль, — продолжала бабушка. — Там хватит места и для машины, и для лошадей.

Они въехали в ворота сада, спешились и залезли на яблоню.

— А ты умеешь управляться с парусами, бабушка? — спросил Анди. — Через море плыть опасно?

— Только если начнётся шторм. Тогда опять придётся пришпиливать шляпу. Не забудь мне об этом напомнить!

— А пираты? — спросил Анди. — Как ты думаешь, мы встретим пиратов?

Бабушка не могла этого обещать.

— Теперь пиратов, к сожалению, уже почти нет, — Иона сокрушённо покачала шляпой с перьями. — Когда мой отец водил этот корабль, он ещё часто налетал на пиратов. Но в наше время увидеть хоть одного настоящего пирата — большая удача!

К яблоне подбежал Йорг и, сложив руки рупором, крикнул:

— Анди, пора ужинать!

— До завтра! — тихо сказал Анди бабушке. Бабушка кивнула.

Анди слез с дерева. Когда он взглянул наверх, бабушки там уже не было.

4

Бабушка верно предсказала насчёт дождя. Едва Анди вошёл в дом, как упали первые большие тёплые капли, и с каждой секундой их становилось всё больше, и они падали всё быстрее.

Ужин получился ещё уютнее, чем обычно. Дождь барабанил по крыше, в открытое окно лился запах тёплой земли, жадно впитывающей влагу. Сквозь водяную завесу земля сада отливала особым блеском.

На ужин была картошка в мундире и творог, приправленный сметаной и посыпанный мелконарубленным зелёным луком: зелёная лужайка, на которой расцвели бело-красные ломтики редиски.

За столом шла громкая и весёлая беседа. Каждому было что рассказать: мама говорила про диктант, который писала с Анди, Йорг про футбол — он отбил два мяча у ворот, Кристи про девочку, которая обещала ей одолжить штаны и сапоги для верховой езды, а папа про поливалку для сада, которую он наконец купил, но не может сейчас опробовать, потому что, как назло, вдруг пошёл дождь.

— Ну, а ты, Анди? — спросила мама. — Почему ты не рассказываешь, где ты был и что видел?

Анди раздавил на тарелке картошку и смешал её с творогом, посыпанным зеленью, — получилась плотная масса. Если мама думает, что он станет сейчас рассказывать про бабушку,

про её чудо-автомобиль и про поимку диких лошадей в степи, она ошибается.

— Я не хочу рассказывать, — сказал он. — Я хочу спросить.

— Пожалуйста, — ласково сказала мама.

— Мы тебя слушаем, — подхватил папа.