Следует ли доверять этим откровениям, написанным значительно позднее, когда крошка Мария уже давно превратилась в великую Каллас? Может быть, Евангелия придумала эту сказочку? Не важно! Блажен, кто верует…
Вполне вероятно, что Евангелия заметила исключительную одаренность своей дочери и предугадала ее головокружительную карьеру. Хотела ли она верить в это из-за своих несбывшихся надежд? Возможно, она страстно желала взять реванш и посредством дочери отыграться за свою неудачно сложившуюся жизнь, с чем она никак не могла примириться? Позднее Мария Каллас не простит матери слепой веры в ее будущий успех и тех обязанностей, которые мать возложила на нее. «У меня не было детства», — скажет Мария. И все же стала бы она великой Каллас, если бы в погоне за славой для дочери, которой она сама была лишена, чрезмерно требовательная мать не вела ее почти силком по дороге к успеху? И это вовсе не исключительный случай. Стоит только включить телевизор, как тут же увидишь неугомонных мамаш, подталкивающих к микрофону своих несчастных отпрысков, чтобы заставить их спеть какую-либо заученную заранее невообразимую песенку. Отличие лишь в том, что вряд ли какая-то из этих дрессированных обезьянок когда-нибудь станет Каллас.
Евангелия принялась за осуществление своей «операции-реванша». Дочери должны были до отупения заниматься музыкой, что ей самой было в свое время запрещено. Вначале Джекки также подавала определенные надежды, которые смогла осуществить только Мария. Однако несчастный случай едва не положил конец прекрасным мечтам Евангелии. Это произошло в июле 1928 года. Мария, одетая как обычно в синее платьице, стояла рядом с матерью и отцом на пороге собственного дома, как вдруг на другой стороне 132-й улицы она увидела Джекки. Надо сказать, что с самого рождения девочка обожала сестру, что не помешало ей впоследствии изменить свое отношение к ней. Итак, в тот злополучный день, когда Мария увидела Джекки, она бросилась бегом от родителей через улицу, по которой как раз в тот момент проезжал автомобиль. Ребенок попал под колеса; обезумевшие Евангелия и Георгиос вытащили Марию из-под машины и повезли в бессознательном состоянии в больницу Святой Елизаветы на авеню «Форт Вашингтон». Первый диагноз был крайне пессимистичным. К счастью, один доктор, по всей видимости грек, принялся успокаивать родителей. «От страха я почти лишилась рассудка и упала в обморок… Доктор Корилос привел меня в чувство и сказал, что у Марии только нервный шок», — рассказывала потом Евангелия.
Малышка оставалась на попечении больничных монахинь целых двадцать два дня. Когда девочка вернулась в отчий дом, мать заметила, что она сильно изменилась: «утратила свой румянец» и стала раздражительной… Лишь аппетит остался прежним.
Можно сказать, что несчастный случай, жертвой которого стала Мария, стал предвестником изменения судьбы всех американцев. Черный четверг на Уолл-стрит вызвал гигантскую волну, обрушившуюся на экономику Соединенных Штатов; впервые на ее безоблачном небосклоне сгустились тучи банкротства. Курс доллара обвалился. Не только миллиардеры пострадали от биржевого обвала, но и простые граждане оказались в числе жертв охватившей страну паники: Георгиос Каллас вынужден был продать свою аптеку. И отныне ему приходилось колесить по американским дорогам в качестве агента по продаже фармацевтической продукции и подолгу отлучаться из дома. Вероятно, новая работа предоставляла главе семьи больше возможностей волочиться за юбками и отнюдь не способствовала укреплению семейных уз. В противовес ему Евангелия со все возрастающим упорством продолжала верить в своих дочерей. Семейство Каллас было вынуждено переехать из комфортабельной квартиры в Манхэттене в более скромное жилище. Это не помешало госпоже Каллас перевезти на новую квартиру механическое пианино, добавив к нему еще и фонограф, что позволило ей наслаждаться прослушиванием любимых оперных арий… Это привело к новому конфликту с супругом, поскольку тот предпочитал только греческую народную музыку! Радиотрансляционная сеть — в то время она еще не называлась радио — также давала возможность семье слушать бельканто, что, по-видимому, приобщило Марию к исполнительскому искусству. Здесь снова легенда вступает в свои права, и мы предоставляем слово матери Каллас:
«Я нашла итальянского преподавателя для двоих крошек, синьорину Сандрину. Мария не брала уроков пения, но в восьмилетнем возрасте она самостоятельно выучила «Ла Палома», а в десять лет она уже исполняла арии «Кармен»… Наконец произошло событие, которое я не забуду никогда. День выдался жарким, и окна были распахнуты настежь… Мария пела свою любимую «Ла Палома» и аккомпанировала себе на пианино, в то время как легкий ветерок раскачивал кружевные занавески… Выглянув в окно, я увидела, что улица полна народу. У нашего дома собралась целая толпа. Люди стояли и слушали, как поет моя крошка Мария. Затем раздались аплодисменты; люди не расходились, пока Мария пела…»
В том же духе мамаша доверительно сообщила нам, что ее «маленький гений», едва услышав по радио певицу, давшую «петуха», тотчас вскакивала с места и указывала на неправильно спетый пассаж.
Если даже допустить, что Евангелия в своих воспоминаниях приукрашивала события, Мария в десятилетнем возрасте, безусловно, демонстрировала свои удивительные вокальные данные, и близкие имели возможность слышать ее исключительный голос, необычно сильный для ребенка ее лет. С того самого момента, как музыка станет главной в ее судьбе, Мария никогда не покинет пьедестал, на который музыка вознесла ее. Правда и то, что в это же время она мечтала о карьере хирурга-стоматолога. Однако девочка была уже более или менее осознанно увлечена искусством, которое в дальнейшем отнимет у нее все силы и в конечном счете саму жизнь. Кроме того, ее мать, словно приставленный к ней безжалостный тюремщик, будет следить за каждым шагом своего чудо-ребенка, чтобы тот не дай бог не свернул с предначертанного ему пути. И это обстоятельство лишний раз вносило разлад в семейную жизнь супругов Каллас. Георгиосу было все труднее сводить концы с концами, и ему представлялось немыслимой глупостью выбрасывать на ветер несколько долларов, оплачивая уроки фортепьяно дочерям. Однако Евангелия уже давно перестала интересоваться мнением Георгиоса, по крайней мере в том, что касалось обеспечения будущего своему потомству. Она рассказала нам в воспоминаниях, что оплачивала первые уроки музыки за счет собственных сбережений… Неужели ей удалось что-то скопить на черный день? Сообщила также и о том, что Мария, обучаясь игре на фортепьяно, была прилежной ученицей, и это вполне подтвердилось в будущем. На протяжении всей своей жизни, в особенности в моменты морального кризиса или крайней усталости, Мария находила за инструментом спасение и даже утешение…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});