Читать интересную книгу Удар в сердце (сборник) - Николай Свечин

Вот такие силы – кобулетцы и черкесы – стояли сейчас перед Рионским отрядом. У себя дома они знали каждую тропинку и каждое дерево. Театр войны представлял собой узкую полосу земли, зажатую с трех сторон горами, а с четвертой – морем. Вся она или поросла вековым лесом, или была непроходимым болотом. Малярия таилась под каждым кустом. Ядовитые испарения косили людей много быстрее, чем турецкие пули. Каждый день в отряде кого-то кусали ядовитые змеи, которые кишели здесь на каждом шагу. Тарантулы и фаланги заползали в палатки и жалили людей. Снабжение двадцатитысячного войска превратилось в неразрешимую задачу. Сена в Кобулетии нет вовсе, поскольку нет лугов. Лошадей пришлось кормить галой – местным просом – и стеблями кукурузы. Все привозилось из Грузии или даже России во вьюках. А много ли груза можно положить во вьюк? В Рионском отряде остро не хватало перевязочных материалов, лекарств и провианта.

Всего этого Лыков не знал. Его перевели в охотничью команду левой колонны, в подчинение к ефрейтору Голунову. Начальником всей команды был поручик Фокин. Он сразу понравился Алексею своим внушительным спокойствием. Среднего роста, подтянутый и вежливый со всеми, поручик походил на обычного штабка[9]. Однако при штурме Муха-Эстаде он направил своих людей во фланг вражеской позиции. Как раз там, по наблюдениям разведки, сидели «ассакире-муавине». Так год назад переименовали башибузуков; в переводе это означало «подвижное войско». Но от смены названия разбойники не стали добрее. В отряд входили преимущественно черкесы, но были еще курды и карапапахи. Именно эти люди отрезали головы нашим охотникам. Фокин окружил их со всех сторон. Для этого поручику пришлось лично провести два отделения самых отчаянных за турецкие окопы. Когда началась перестрелка, ребята сидели тихо. А как только стрелковые цепи вышли к реке, ударили белым оружием, без выстрела. Черкесы почти все остались на поле боя. Их гнали и убивали до реки Ачкуа, чуть не захватив сгоряча еще одну турецкую позицию – на Хуц-Убанских высотах. В нужное время Фокин увел своих бойцов назад. И снова сделался вежливым и спокойным…

Жизнь Лыкова переменилась. Первым делом его переодели: в тесном мундире и тяжелых сапогах лазить по горам неудобно. Новичку вручили поношенный архалук со следами замытой крови и такую же потрепанную черкеску. На ноги он надел кожаные чувяки с суконными ноговицами. На голову водрузил черную, мелкого курпея, папаху с шерстяным башлыком. Еще выдали поршни – подошвы из толстой буйволовой шкуры, с железными шипами. Поршни подвязывались к ногам веревками и предназначались для лазания по скалам. Из оружия Алексею достался трофейный черкесский кинжал, простой отделки, зато хорошей стали.

У Лыкова начались бесконечные занятия. С первых дней он попал в обучение к Голунову. Пластуны действительной службы – это же черти! В огне не горят и в воде не тонут. Калина хоть и отслужил уже срок, но навыков не утратил. Ефрейтор знал и умел столько всего, что Алексей поражался. Он стрелял из любого оружия, метал ножи, а нагайка в его руках была опасней шашки. Мог побороть любого в отряде, даже силача Гиляровского, используя странные необычные приемы. Часами сидел под водой, дыша через камышовую трубочку. Обходился минимумом еды, был способен не спать трое суток кряду. И видел в темноте, как кошка.

Калина стал учить Лыкова бесшумной ходьбе и маскировке в лесу. Еще наставлял, как пользоваться ножом и кинжалом. Одного из охотников обрядили в турецкую куртку, а на спине углем нарисовали лопаточную кость. Новички подкрадывались к нему и деревянным клинком старались ударить точно в сердце. Потом били спереди, пытаясь угодить между пятым и шестым ребром. После нескольких часов мытарств кинжал меняли на винтовку. Сначала учитель фехтования Закатальского полка натаскивал молодых охотников в обращении со штыком. Дядька имел три креста и легко управлялся один с несколькими противниками… Затем на смену ему приходил старший унтер-офицер Первого Кавказского стрелкового батальона. Этот учил стрельбе во всех видах: лежа, на бегу, в сумерках на звук, навскидку… И всегда попадал в цель. Еще инструктор обучал солдат обращению с разным оружием. Помимо своих берданы, Крнка и Карле, изучили трофейные винтовки Пибоди-Мартини и Снайдерса. У последней максимальная дальность выстрела оказалась вдвое выше, чем у наших винтовок, а прицельная – в полтора раза. И металлический патрон вместо бумажного! Алексей захотел себе такую. Калина на это сказал: добудь сам, а я помогу. И они начали готовиться к походу во вражеский тыл.

Конечно, добыча винтовки была задачей вспомогательной. Требовалось разведать турецкую позицию на высотах Хуц-Убани.

Теперь русские и турецкие позиции разделяла новая река – Ачкуа. По ее берегам каждую ночь происходили кровавые стычки разведывательных партий. На той стороне вытянулись горы. Они напоминали Муха-Эстаде, но выглядели неприступнее. Поручик Фокин пояснил главную задачу: найти место для переправы артиллерии. В Рионский отряд входило отделение понтонного батальона. Оно имело на вооружении каучуковый мост, предназначенный для перевозки тяжелых грузов. Мост был один, и ошибиться в его расположении значило оставить пехоту без пушек. Искать броды опасно: в бурных горных реках они постоянно меняются.

Кроме этого, следовало изучить сами укрепления, выявить слабые места, расположение артиллерии и резервов. Начальство также требовало «языка» в чине не ниже унтер-офицера. Задача получалась архитрудная: форсировать реку, проникнуть на занятые врагом позиции и обследовать их, а на обратном пути захватить пленного. Да еще с лычками…

Поиск был поручен Голунову. Тот все обдумал, изучил карту, слазил ночью на берег Ачкуа. Затем перебрал каждого члена охотничьей команды, а их было полсотни человек. И остановил выбор на гурийце Вано Джаверидзе и Алексее Лыкове.

Джаверидзе был крепкий мужчина тридцати пяти лет, в мирной жизни – лесной объездчик. В команде он обучал людей лазить по горам. Бывалый и смелый, Вано знал несколько туземных языков, хорошо стрелял и был отличным следопытом.

То, что в поиск назначен Лыков, удивило всех, кроме поручика Фокина.

После нескольких дней изнурительной подготовки Калина дал своим людям сутки отдыха. А утром повел их к горам. Косвенные приметы подсказывали, что скоро начнется наступление на Хуц-Убанские позиции. Начальству срочно нужны данные. Тянуть с разведкой дальше нельзя, поэтому хватит учиться, пора воевать…

По выходе из лагеря Голунов раскрыл своим подчиненным военную тайну. Оказалось, что накануне вторжения русских войск владетель Аджарии Шериф-бей подписал с Россией тайное соглашение! Все его статьи ефрейтору никто, конечно, не выдал, но кое-что в штабе сообщили. В частности, люди Шериф-бея нарисовали, как смогли, карты местности. Той самой, где сейчас идут бои. Конечно, получились примитивные кроки, но в отсутствие других сведений им не было цены.

Теперь у разведчиков имелись важные ориентиры для поиска. На бумагах, что выдали Калине Аггеевичу, был нарисован Аджарский хребет с горным узлом Хино (8522 фута над уровнем моря). От него к Батуму отходит хребет Перанги, но пока начальству не до порта. Дай бог сначала подобраться к нему через горные отроги! А путь к конечной цели Рионского отряда преграждают три таких отрога: Чахатский (армия сейчас стоит на нем), Цихисдзирский и Чакво-Батумский.

Команде Голунова предстоит сильно углубиться в горы, почти до Чахаты. Этот горный узел много ниже Хино, всего 3310 футов, но он очень неудобен для любых передвижений. Зато там не будет лишних глаз и ушей. Даже кобулетцы сторонятся здешних скал. Местность там непроходимая.

От подошвы узла пластуны[10] должны взобраться на отрог и по нему осторожно спуститься вниз. На гребне стоят три крупных туземных села: Хуц-Убани (по нему и назван весь отрог), Зенити и Кандиди. Между ними и раскинулись оттоманские позиции. Кроме турок, здесь полно местных жителей. Охотникам предстоит пройти гребень насквозь, запоминая все важное, и при этом не попасться. Ночью они ничего не увидят. Поэтому нужно затемно выбрать укрытие с хорошим обзором, весь световой день наблюдать оттуда, а ночью сменить пункт наблюдения. Учитывая протяженность высот, таких ночевок под носом у врага придется делать две. А на третью ночь необходимо обратно перейти реку, захватив по пути «языка».

Весь этот план Калина показал своим людям по выходе из лагеря. Пока не стемнело, троица продвигалась к горам по своей территории. Пришлось прикрываться лесом. Острая вершина Чахаты иногда виднелась из-за деревьев и, казалось, не приближалась. Но постепенно подъем стал труднее, а орехи сменились соснами. Наконец ефрейтор дал команду оставить мешки и ружья и подкрасться к берегу Ачкуа. Пластуны залегли в кустарнике. Голунов долго разглядывал противоположный берег в девятнадцатикратный бинокль. Алексей тоже старался увидеть что-то важное, но ничего не обнаружил. А вот Калина засек вражеский секрет. Три кобулетца с магазинными винтовками сторожили место, удобное для переправы. Пришлось вернуться в лес и опять тащиться к горам.