Читать интересную книгу Катастрофа - А Кобринский

- Лиза! - сказал он, прижимаясь к теплому телу.

- Будем спать, Ешечка - я сегодня устала.

8

Стены окрашены масляной краской - цвет синий.

- Совсем как у нас на кухне, - голос девочки.

- Сколько тебе лет? - голос мужчины.

- Лас, два, тлы!

Идет регистрация. На табло указан номер рейса... Разнообразная форма клади не характеризует хозяев - на лицах доминирует комплекс терпеливого ожидания. Редко встретишь взволнованного предстоящим полетом пассажира,

- Вылет рейса откладывается ввиду неблагоприятных погодных условий, голос диктора.

Лица быстро примелькались. Евсей почувствовал усталость и тут же направился к свободному креслу. Мужчина показал пальцем на журнал - занято!

- Вылет рейса откладывается, - повторил голос диктора.

- У них день Аэрофлота, - сказал первый.

- Понятно! - сказал второй.

- Празднуют! - добавил третий.

Жужжание голосов... Но что это! - курилка превратилась в маленький городок... До отхода поезда остается несколько часов... "Надо убить время", думает Евсей и, припрятав билет в портмоне, отходит от кассы... Улица... Кинотеатр... Афиша,,. Художественный фильм "Механизаторы". Евсей сворачивает в парк. Присаживается на скамейку... Шелестят кроны... Аллея... С противоположной стороны сидит молодая женщина. Она напряженно смотрит в глубину парка. Неожиданно поднимается и подходит к Евсею. "Извините... Я в этом городе впервые. Никого не знаю. Как назло ни одной женщины. Спросить могу только у вас. Вы не подскажете, где тут поблизости общественное место". Евсей смущенно улыбается: "Я сам не из этого города". Женщина оставляет на скамейке сумочку (будто го-ворит ему: "Я вам доверяю и это!"), мило улыбается и уходит в заросли, которые почему-то превращаются в людей - это тот же аэровокзал знакомый до мельчайших подробностей - сейчас пассажиров в нем значительно больше - пахнет сном, усталостью и потом. Возле стен, подстелив под себя газеты, лежат те, у кого обстоятельства победили ложный стыд - привычку к комфорту. Евсей присаживается на кафельный пол... Через несколько минут он лежит на полу, подсунув под голову портфель, и чувствует при этом глубокое удовлетворение. Теперь ему становится понятно, почему у нищих философское выражение спокойствия на лице является главенствующим - это потому, что почти все желания у них вызваны не размышлениями, а житейской необходимостью... Около (то туда, то сюда) шаркают чьи-то ноги. Неожиданно Евсей замечает, что он голый. Скрестив ладони на срамной области, Евсей бежит по лестнице мимо де-вушки, которую он когда-то любил.

- Скоро премьера, - кричит какая-то женщина. "Это ее мать", - констатирует Евсей постыдный факт своей жизни, вспомнив мимоходом, что любимая живет в другом городе. "Как же она здесь очутилась? "Евсей чувствует, что он прозрачен - любимая смотрит на свою матушку сквозь него. Запыхавшись, он подбегает к своей квартире, открывает дверь... Коридор полон знакомых... Женщины... Мужчины... Евсей не обращает на них внимания. Его интересует батарея. Он хорошо помнит, что там сушатся плавки.

- Батарея слева, - кричит Лиза, приподнимаясь и выглядывая из-за плеча более высокой подруги.

Одевая плавки, Евсей видит, что женщины беседуют так, будто ничего не произошло. "Я для них как мужчина не существую. А существую ли я вообще?" От ужаса Евсей просыпается, ощупывает себя и, убедившись в том, что он существует, облегченно засыпает...

Качается ковыль, поют жаворонки, стрекочут кузнечики... Нет! - это ему показалось - это в его карманах звенит мелочь - копеек 70 - для ужина денег вполне достаточно, но дело не в этом. Во всем виновата кассирша, которой нет. Евсей увидел, как кресло вздрагивает под ее тучным телом, как вращается рукоятка кассы - и все это без кассирши. Тарелка со шницелем, чай, вилка и хлеб повисли в воздухе, опустились на клеенку. Поднос уплыл в раздаточную, медленно покачиваясь над круглыми столиками. А где же посетители? Где официант? Официант тоже был невидимкой.

Евсей выскочил из столовой (она стояла на краю поселка фасадом к дороге)... Клубилась пыль. Блеяли овцы. Слышались гортанные крики пастухов. Собачий лай будоражил окраину и угасал, выплеснув себя степному закату.

- Эй, - Евсей крикнул, прислушался...

- Ий-ий-ий, - ответило ему эхо.

"Куда идти? В степь? Но я оттуда только пришел". Евсей постоял, подумал и направился вглубь поселка. Там пахло тушеным мясом - в ноздри проникал запах, там слышалось позвякивание посуды, ерзанье сковородок... "А это конфорка", определил Евсей по металлическому поклацыванию. Над хатами струился дым. Евсей заглядывал во дворы, прижимался к заборам, смотрел в щели... Людей не было.

Щелчок... Еще один... Похоже на оплеуху... Голоса... Ругань...

- Эй!

- Ий-ий-ий, - результат тот же - никого.

В одном из переулков Евсей заметил женщину: сквозь спину, бедра и стройные ноги просвечивался кустарниковый плетень. Евсей остановился (замер от неожиданности).

- Подождите! - крикнул.

- И те... и те.., - к Евсею вернулся собственный крик: эхо!

"Обойду весь поселок, буду стучать в каждую калитку, я найду ее, - он принял такое решение, потому что из потому что птицы падали в небо (не надо учитывать те гнезда, в которых были кукушки!)...

Шелестела листва...

Ветки, отяжелевшие от плодов, сгибались.

ЭТО БЫЛО ЗЕМНОЕ ТЯГОТЕНИЕ!

- Ловите яблоко, - сказала она: ее появление в саду было неожиданным.

Евсей поймал брошенное яблоко. Остановился, стараясь не спугнуть то, что искал.

- Что вы делаете в моем саду? - спросила.

- Я... я ищу квартиру, - соврал. Женщина улыбнулась...

- Я не держу квартирантов.

- Мне известно, что у вас в прошлом году был квартирант.

- Разве это мужчина!.. Кожа желтая... Худой... Кости просвечиваются... Я взяла его потому что.., - женщина смущенно замолчала.

- Вы боитесь сплетен? - спросил. -Я, кроме вас не видел в поселке ни одной живой души.

- Вы плохо знаете местных жителей!

- Все равно мне идти некуда... Я останусь у вас.

- При одном условии, - ее лицо стало серьезным, - каждый день вы будете смотреть на меня так же восторженно, как сейчас.

- Клянусь!

- Посмотрим, - сказала она, таинственно улыбнувшись.

Через месяц жизнь стала казаться невыносимой,

- Пойди за бурачком и капустой, пойди за бурачком и капустой, пойди за бурачком и капустой, - Лиза пилила его до тех пор, пока не добилась своего.

9

Овощной магазин... Но тут Евсея догоняет новенькая "Волга" - въезжает прямо на тротуар. "Поедемте на литературньш вечер", - говорит водитель, - "вас там ждут с нетерпением. На "Волге" Евсей еще не ездил. Заманчиво."Я начинаю пользоваться популярностью". Садится в машину. Милиционер почтительно подносит руку к козырьку - туловище и ноги образуют тупой угол - поэт личность неприкосновенная. Лобовое стекло расширяет кругозор. По обтекаемым формам скользит город. "Милый Евсей, если бы не вы", - водитель замолчал, обгоняя старенький, первого выпуска "Запорожец", - "за въезд на тротуар без кругленькой не обошлось бы". Тусклый витраж рыбного магазина убегает вправо. Знаменитость молчит: "Почему милый, да еще на вы?" - думает и вдруг замечает, что машина едет сама. Водителя нет, но за спиной сидит женщина, и вид у нее озябший - прячет руки в меховой муфте - утонченные черты лица напоминают блоковскую Незнакомку. Литературный салон. Стол накрыт белой скатертью. Вино, водка, сало, колбаса, сыр и заварные пирожные. "Выпьем за Евсея!" - говорит Незнакомка: сквозь края хрустальной рюмки просвечивают ее алые губы. "Пардон", - возражает худая дама с впалыми щеками и плоской грудью, - "я пью за хозяина и хозяйку этого дома". "Выпьем за то, что мне удались альфрейные работы", говорит хозяин, пытаясь разрядить обстановку... Все четыре стены салона имитировали интерьер деревянной избы. На потолке орнамент в стиле барокко ландыши, сирень, розы и соловьи с раскрытыми клювами. "Евсей, почитайте ваши стихи", - говорит Незнакомка, обворожительно улыбаясь. "Они не уважают меня, первый тост позволили себе не в мою честь", - подумал Евсей, но необычная обстановка помешала ему высказать эту мысль вслух. И все же не выдержал взорвался: "Вы все равно меня не поймете, потому что я профессионал, потому что у меня филологическое образование, а у вас его нет. Вы все пешком под стол ходили, когда Шенгели считал меня своим другом. Я с детского возраста к Светлову за советом ходил. Поэт неважнецкий, но умница - "Гренаду" все-таки написал! А вы...", - не в силах выразить свое возмущение, обратился к хозяину, - "какая у вас специальность?" "Инженер-литейщик", - ответил тот: ему нравилось, что назревает спор и вечер, может быть, получится интересным. "Очень хорошо", - воскликнул Евсей и залпом осушил рюмку, - "допустим я в литейном деле болван... Можете поверить, что это не так, но допустим... В этом случае", - продолжал он, - "будете ли вы смеяться, надо мной, если я начну читать вам лекцию по литейному делу? "Хозяин промолчал, "Отвечайте!" потребовал Евсей. "Вы мой ответ сами знаете", - сказал хозяин, почувствовав, что в заданном вопросе скрывается логический подвох. "Отвечайте!!!" требование повысилось до крика. "Разумеется буду", - выдавил из себя хозяин. "Позвольте и мне посмеяться над вашим желанием послушать мои стихи. Я не могу читать их людям, которые в этом ничего не понимают. Кесарю - кесарево", сказал Евсей и .добавил, - "я с дилетантами дело не имею!" "Разрешите вам возразить", - сказал белокурый молодой человек: его улыбчивая простота заставила Евсея насторожиться, - "я тоже пишу стихи, хотя образование у меня церковно-приходское, а может и того нет". "А вы почитайте, - сказал Евсей, - и мы увидим... Можете не стесняться, - добавил отеческим тоном и заверил с иронией, - я кое в чем разби-раюсь!"

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});