«Она так мила, когда улыбается, – подумал он. – К черту предостережения Сэба и Домми».
– А у вас день рождения сегодня? – спросила она.
– Нет, – Лизандер взглянул вниз на значок, – но он обеспечивает мне выпивку на халяву.
Он широко раскрыл свои голубовато-зеленые глаза и вдруг разразился таким заразительным смехом, что люди, стоящие в дверях и сидящие на окнах, и даже невозмутимый мальчишка-мексиканец – все улыбнулись.
– Но когда же ваш день рождения? – поинтересовалась Марта.
– 25 февраля мне будет двадцать три.
– Тогда вы Рыба. Лизандер кивнул:
– Дружелюбная, внимательная, заботливая, легкая на подъем, но, встань мне кто поперек дороги, вы увидите, каким жестким я могу быть. Кто это произносит классически научно, так это мой отец: «Ры-ы-ба».
– А чем занимается ваш папа?
– Он директор школы. Собирался стать великим педагогом, но тратил слишком много времени, учреждая фонды и восхищая матерей.
– А ваша мать восхищалась вашим отцом?
На секунду волна сильной боли залила солнечное, прекрасное и невинное лицо юноши. Закрыв глаза, он сделал два глубоких вдоха, пытаясь вытерпеть жуткую пытку и не закричать.
– Она умерла недавно, – пробормотал он, – в прошлом октябре.
– Боже мой!
Марта положила руку ему на плечо, ставшее словно железным от напряжения.
– Что же произошло?
– Она упала на дорогу. Лошадь понесла. Ее голова ничем не была защищена.
Кипящий жир с вертела, которым орудовал мексиканец, брызнул на пылающие угли, которые полыхнули, выбросив вверх язык огня и осветив дьявольским светом лицо Лизандера.
– Бедный малыш, – произнесла Марта. – Вы были очень близки?
Лизандер кивнул:
– Она была мне как сестра. Ее любили все мои друзья.
– Твой отец, должно быть, безутешен. Выражение лица Лизандера стало жестким.
– Отец сдерживает свои эмоции. Мы, в общем-то, даже и не говорили об этом. И если делится чем-то, то с моими братьями, Гектором и Александром. Они чутче меня.
Со стороны дома донеслись звуки музыки. «Яне пьянею от шампанского», – выводил мягкий тенор.
– Займусь-ка я делом, – сказал Лизандер, выливая содержимое бутылки в стакан Марты.
– А кем ты хочешь стать?
– Агентом по продаже недвижимости.
– Не лучшее занятие во время спада.
– Но лучшее, чего он заслуживает.
Внезапно появившийся откуда-то Сэб Карлайсл долил их стаканы.
– Спад сегодня позволил Рип ван Винклю весь день спать в конторе, чтобы протрезветь. В свободное от этой работы время он или звонил Ледброуку, или смывался домой понаблюдать за соседями. Он бы и этого ничего не делал, если бы у него была возможность заниматься торговлей домами.
– Ой, заткнись, Сэб, – прервал его Лизандер. – И минутку постой с Мартой.
Повернувшись, он чуть не столкнулся с хищной блондинкой в платье под цвет пожарной машины.
– Если вы расстались с вашим кукольным мальчиком, – проговорила она с нажимом, обращаясь к Марте, – я бы очень была не прочь потанцевать с ним.
– Очень любезно с вашей стороны, – ответил за Марту Лизандер, – но я категорически против.
– Он просто восхитителен.
Марта наблюдала за тем, как Лизандер грациозно, почти по воздуху, пересекал лужайку.
– Еще бы ему таким не быть, – согласился Сэб. – К несчастью, босс платит ему только комиссионные, и если он какой-нибудь дом не продаст, то влетает в жуткие долги, еженощно бродя по клубам да заключая пари.
– В таком случае ему нужно еще чем-нибудь заняться.
– Да ему уже предложили новую работу в Сити, в банке, где нужны смазливые молодые пареньки; да только он там не удержится. Он не для Сити. Ему бы жокеем быть или игроком в поло. Вы же видели днем, какой он великолепный наездник, но ведь нужно четыре тайма, чтобы он пришел в форму.
– Он очень грустит о матери.
– Безутешно, – добавил Сэб. – Совершенно выбит из колеи, пьет вглухую; ни на чем не может остановиться. В отличие от своих выскочек-краснобаев братьев он бросил школу, не достигнув уровня О. Матушка его здорово избаловала: чем больше он шалил, тем громче она над ним смеялась и всегда покрывала его долги. К сожалению, Элмер целый сезон не обращал на него внимания. Педро Кавнали чуть не сломал ему ногу, прижав его боком. А гол Элмеру устроил он.
– Я подумаю, что можно сделать, – сказала Марта. Мексиканец разрезал двух поджарившихся поросят.
И когда в столовую проносили миски с салатом и печеным картофелем, из французского окна, размахивая очередной бутылкой, выскочил Лизандер.
– Очистить лужайку для балета, – прокричал он, затем поднял ногу, исполняя пируэт, при этом пролив изрядную долю шампанского и чуть не рухнув на траву.
– Ты еще нужен сегодня, – многозначительно намекнул Сэб.
Лизандер видел Элмера в доме, тот, увиваясь за Бонни, играл кончиком ее волос и, несомненно, хвастал, что дальние предки Миссис Экс прибыли на «Мейфлауэр».
– Я остаюсь здесь, – сообщил Лизандер.
– Хорошо, но только сам о себе и позаботься, – предупредил Сэб.
– Самообслуживание, – сказал, сверкая белыми зубами, Домми, подошедший с обгрызанной поросячьей ногой. – Лопайте. Очень вкусно, хотя, – он понизил свой голос так, чтобы только Сэб мог его слышать, – наш патрон, кажется, уже приступил. Он трескает свинью живьем.
Направившись было к дому, Марта поймала взгляд Элмера и остановилась.
– Эта Бонни просто лоханка, – грубо выразился Лизандер. – Вы гораздо, гораздо симпатичнее.
– Она тут ни при чем.
Марта дрожащей рукой взяла сигарету.
– У вас есть огонь?
У Лизандера не было огня, но, еще раньше чем Марта попыталась его остановить, он сунул двадцатидолларовую бумажку в угли под тушами.
– Вы сумасшедший, но ужасно милый, – с упреком произнесла Марта, когда он, чуть не обжигаясь, все-таки успел поднести обгоревшую банкноту к ее сигарете; она целиком предалась своему несчастью.
– Это моя огромная ошибка, – поведала она. – Мой предыдущий муж был до того верным и скучным, что ум мой изнывал от тоски, так я сбежала с Элмером, у которого вечно кочующая жизнь, и теперь мне тоже нет с ним покоя.
– Элмер дерьмо, – заявил Лизандер с таким осуждением, что Марта посмотрела на него внимательней. – И папаша мой вел себя как дерьмо по отношению к моей матери и уже нашел себе какую-то миссис Кольман, вдову вояки. У нее венозные лодыжки, и она носит блузки с жабо, – продолжил он с отвращением. – Дети зовут ее Горчица, потому что она ни шагу от него. Помогает ему учреждать фонды. Они перестроили конюшни, где мама держала лошадей, в новую музыкальную школу.
– Мужчины, разведенные, овдовевшие или просто уставшие от своих жен, начинают менять женщин так быстро, – горько проговорила Марта, – как быстро носила вас сегодня по полю Миссис Экс. О Боже, нет!