до удара.
А дальше события понеслись со скоростью снаряда, пущенного из баллисты. Мужчина, еще мгновение назад падающий вперед, с поистине змеиной грацией сбросил сумку с плеча, схватился за рукоять спага и, разворачиваясь, нанес широкий сильный удар. Шею обожгло болью, брызнула кровь, выпустив дубину из рук и схватив собственное рассеченное горло Клоп упал на задницу, опершись спиной на парапет. Все что ему осталось, это наблюдать за боем и считать последние мгновения своей жизнь.
Он видел, как Тим дал команду ребятам убить дикаря, вот только в следующее мгновение мечник, уже не казавшийся никому пьяным, нанес колющий удар в лицо главарю шайки. Тим не был бы главарем, если бы не был достаточно силен и ловок, и вместо того, чтобы пробить его голову, клинок лишь успел выколоть глаз. Взревев, он выдернул палаш из ножен и атаковал предгорника.
Еще никогда Клоп не видел столь филигранной работы клинком. Мастер меча отбивался от троих человек одновременно и, мало что отбивался, успевал наносить ответные удары. Все трое уже получили как минимум по легкому ранению, а мечник лишь по голове со спины от самого Клопа. А дальше бандиту показалось, что глаза рыжего сверкнули, как будто он что-то понял, что-то недоступное больше никому. Рванув вперед и отбив один из неумелых выпадов, тот схватил за руку зазевавшегося бандита и, шагнув в сторону и нанеся удар головой в лицо, развернул его, подставляя под удары головорезов, что оборвали его жизнь. Меньше, чем через удар сердца второй бандит подавился сталью. Спаг вошел из его шеи, перерубив позвонки.
В этот момент Тим развернулся и побежал. Главарь сбегает? Клоп был в шоке, даже умирая, он помыслить не мог о таком. Атаман имел в его глазах непререкаемый авторитет. Жесткий, порой жестокий маньяк, что всегда держал слово, пусть иногда предпочитая вместо выполнения обещания просто прирезать человека, если тот был не достоин выполнения обещания. Но не сбежать. А тут бежал.
Клоп понял, дело оказалось гнилое от самого основания, их не предупреждали о таком. Мастер клинка не тот противник, против кого смогут выстоять обычные уличные горлорезы. В это мгновение умирающий мужчина пришел в такую ярость, что его перестало волновать даже собственное рассеченное горло. Он всеми фибрами своей черной души захотел, чтобы этот мерзавец, эта двуличная сволочь, что никогда не беспокоилась о цене, которою простые парни платили на улицах, что забирала себе большую половину награбленного, что готова была продать каждого, в угоду своим планам, сдохла. Он готов был душу отдать Однорукому, лишь бы Тим не ушел от смерти, а в то, что этот мечник ее мог подарить, он не сомневался.
Словно услышав его мысли, предгорник левой рукой выхватил длинный узкий толстый нож, что до этого висел у него на поясе и, размахнувшись, метнул в след убегающему атаману.
Последнее, что увидел умирающий Клоп, был лежащий в тридцати шагах от него Тим.
** ** **
Я остановился и часто задышал, стараясь унять бьющееся сердце. Это было близко. Лишь чудом смог уклониться от первого удара по голове, почувствовал намерение, услышал, как будто пение флейты. Дальше не сложно, вот только не верится, что это была спланированная засада. Скорее всего, я далеко не единственный, кто двигался в том направлении.
Глянув на реку, в лунном свете увидел мерно уплывающее тело. Видно тому бедняге повезло чуть меньше.
Скинув сумку с плеча и порывшись в ней, я достал выстиранный кусок ткани и небольшую стеклянную бутылку, в которой плескалась красноватая жидкость. Смочив тряпку, я приложил ее к затылку и зашипел от рези.
Безднов ублюдок рассек мне голову. Удивительно, что череп цел. Я ухмыльнулся, вспоминая, как наставник говорил, что я настолько твердолобый, что он моей головы отскакивают даже такие вещи как знания. В чем-то он был прав конечно. Почувствовав, что резь становится меньше я повторно смочил тряпку, приложил к голове и аккуратно сделал повязку.
Настой кровавой незабудки отлично заживлял раны, возможно даже шрама не останется, но пару дней придется делать примочки. Убрав настой в сумку я уже спокойно продолжил путь. Солнце наполовину показалось из-за горизонта и скоро начнут просыпаться мастеровые.
Таверна «Очаг» представляла собой большое трехэтажное каменно-деревянное здание, чьи первые два этажа были из камня. С одной стороны, оно примыкало к стене, что окружала город, с другой к конюшне. Удобно, что могу сказать, все заезжие через северные ворота неизменно должны пройти мимо.
Зайдя в зал на первом этаже, я осмотрелся, подмечая, что зал почти пуст. Слишком рано для мастеровых, слишком поздно для ночных гуляк. Только редкие посетители, что собрались с рассветом покинуть город. Корчмаря также не было, поэтому я спокойно сел за стойку и стал ждать. крепкий, не старый еще мужчина появился, когда я уже в третий раз осматривал обстановку. Смотря на него, я осознал, это кто угодно, но не корчмарь. Слишком его движения были плавными и тихими. Я бы поставил на работника плаща и кинжала, что было весьма вероятно, зная куда и зачем я пришел.
– Чего тебе, парень? – задал он вопрос, пока я его разглядывал.
– Да горло промочить охота, отведи меня к бочкам, посмотрю, что есть и сам выберу, – ответил я, соблюдая легенду.
Он хмыкнул:
– Ну пойдем, коль не шутишь.
Развернувшись, он пошел к двери, что была за стойкой. Я последовал за ним. Пройдя коридор, мы оказались в холодном помещении с большим количеством полок, на которых лежали сыры и курки хлеба, овощи, стояли кувшины со всевозможным наполнением, под потолком висело огромное чисто разнообразных копченостей. Не задерживаясь, он повел меня в конец кладовой и остановился у стены. Указав на люк на полу, он сказал:
– Спускаешься вниз и идешь по туннелю до развилки, затем налево и